Сергей Воронин - Теория и практика расследования преступлений, связанных с незаконной добычей водных биоресурсов Страница 4

На наш взгляд, для устранения данного противоречия следует привести определение континентального шельфа в точное соответствие с Конвенцией ООН.

Дискуссионным также остается вопрос о непосредственном объекте преступления, предусмотренного ст. 256 УК РФ "Незаконная добыча (вылов) водных биологических ресурсов". Так, Ю. С. Гончарова считает, что "непосредственным объектом рассматриваемого преступления являются общественные отношения, обеспечивающие стабильность окружающей среды и ее природно-ресурсный потенциал". Данное определение скорее отражает содержание видового объекта - главы УК РФ "Экологические преступления", потому что охватывает собой окружающую среду в целом, а в неё входит и почва, и атмосфера. Кроме того, в данном понятии не конкретизированы составляющие природно-ресурсного потенциала.

По мнению Ю. А. Мечетина, "непосредственным объектом данного преступления выступают общественные отношения, возникающие в связи с обеспечением безопасности личности, общества или государства от негативного воздействия на водные биоресурсы". Здесь, на наш взгляд, вообще прослеживается родовой объект.

Под непосредственным объектом незаконной добычи водных биологических ресурсов Ю. В. Надточий понимает "общественные отношения по обеспечению экологической безопасности водных биологических ресурсов". Для того, чтобы полностью понять содержание данной дефиниции, нам неизбежно придется обратиться к Федеральному закону "Об охране окружающей среды", где дано определение экологической безопасности. "Это состояние защищенности природной среды и жизненно важных интересов человека от возможного негативного воздействия хозяйственной и иной деятельности, чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера, их последствий". Тем самым, само понятие "экологическая безопасность" уже содержит в себе "водные биоресурсы" как элемент природной среды, к тому же по содержанию оно достаточно объемно и не подходит для определения непосредственного объекта.

Наиболее верной, полагаем, является позиция Н. А. Крылова, который видит непосредственный объект незаконной добычи водных животных и растений как общественные (экологические) отношения по рациональному использованию, охране и воспроизводству водных ресурсов, сохранению экологического равновесия. Однако автор использует термин "охрана животного мира (ВБР)", который уже включает в себя рациональное использование и воспроизводство ВБР. Таким образом, происходит своеобразное дублирование элементов, составляющих объект.

С учетом высказанных точек зрения, мы считаем, что непосредственным объектом преступления, предусмотренного ст. 256 УК РФ, являются общественные отношения в области рационального использования и воспроизводства водных биологических ресурсов. Так как пространственные пределы в ст. 256 УК РФ не обозначены, то, в соответствии со статьей 11 УК РФ, действие данной нормы распространяется на исключительную экономическую зону и на континентальный шельф России. Следовательно, непосредственным объектом преступления, предусмотренного данной статьей, охватываются и водные биологические ресурсы указанных районов.

Предметом преступного посягательства ч. 2 ст. 253 УК РФ являются природные ресурсы континентального шельфа и исключительной экономической зоны, которые, в свою очередь, делятся на живые и неживые ресурсы (ст. 4 Федерального закона "О КШ", ст. 4 Федерального закона "Об ИЭЗ"). Живые ресурсы континентального шельфа - это живые организмы, относящиеся к "сидячим видам", то есть организмы, которые в период возможной их добычи (вылов), находятся в неподвижном состоянии на морском дне или под ним либо не способны передвигаться иначе, как находясь в постоянном физическом контакте с морским дном или его недрами. Живые ресурсы исключительной экономической зоны - это рыбы, водные беспозвоночные, водные млекопитающие, водоросли, другие водные животные и растения, находящиеся в состоянии естественной свободы, за исключением живых организмов "сидячих видов" морского дна и его недр. Согласно Федеральному закону "О рыболовстве", к водным биологическим ресурсам относятся: рыбы, водные беспозвоночные, водные млекопитающие, водоросли, другие водные животные и растения, находящиеся в состоянии естественной свободы. Действие данного Федерального закона распространяется на внутренние воды, в том числе внутренние морские воды, а также на территориальное море, континентальный шельф и исключительную экономическую зону Российской Федерации. Таким образом, живые ресурсы ИЭЗ и КШ подпадают под одно понятие - ВБР. Следовательно, предметом преступления, связанного с исследованием, разведкой и разработкой живых ресурсов ИЭЗ и КШ без разрешения, являются ВБР этих районов.

Диспозиция ст. 256 УК РФ - тоже бланкетная. Она, как и диспозиция ч. 2 ст. 253 УК РФ, обращается к Федеральному закону "О рыболовстве", поэтому водные биологические ресурсы также являются предметом посягательства данного преступления. Но здесь уже действие рассматриваемой нормы УК и указанного закона совпадают. Следовательно, предмет преступления гораздо шире: помимо видов морских растений и животных, населяющих ИЭЗ и КШ, им охвачены обитатели внутренних вод, внутренних морских вод и территориального моря РФ.

Сравнивая непосредственный объект и предмет преступного посягательства преступлений, связанных с незаконной добычей ВБР, предусмотренных ч. 2 ст. 253 и ст. 256 УК РФ, мы видим, что объект - абсолютно одинаковый, а предмет преступного посягательства, предусмотренный ч. 2 ст. 253 УК РФ, более уже по содержанию.

Объективная сторона преступления, предусмотренного ст. 253 УК РФ, заключается в нарушении законодательства Российской Федерации о континентальном шельфе и об исключительной экономической зоне. В объеме рассматриваемой темы диссертации объективной стороной преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 253 УК РФ, является исследование, разведка и разработка живых ресурсов в ИЭЗ и на КШ, осуществляемые без соответствующего разрешения, которое выдается уполномоченным исполнительным органом РФ. Диспозиция данной нормы обозначена только общественно опасным деянием, не сочетающимся с какими-либо признаками, которые характеризуют способ, время, место совершения преступления. В этом и заключается её особенность.

Законодателем не раскрыты понятия "поиск", "разведка" и "разработка" природных ресурсов, при этом Федеральные законы "О континентальном шельфе" и "Об исключительной экономической зоне" относят их только к неживым ресурсам, что создает некоторые трудности в квалификации преступлений по ч. 2 ст. 253 УК РФ, связанных с незаконной добычей ВБР.

Из 27 изученных нами уголовных дел, возбужденных правоохранительными органами Дальневосточного региона по данной статье с 2002 г. по 2013 г., 19 квалифицированы как разработка ВБР без разрешения (под разработкой подразумевалась деятельность по их добыче). По 2 уголовным делам, квалифицированным таким же образом, под разработкой имелась в виду деятельность по приемке, хранению и транспортировке незаконно добытых ВБР. По 3 уголовным делам под разработкой понималось нарушение условий разрешения на добычу ВБР, при этом объем живых ресурсов, установленный разрешением, не был превышен. По оставшимся 3 делам противоправные деяния были квалифицированы как исследование, разведка и разработка ВБР без разрешения и при этом охватывали деятельность только по их добыче. Следует отметить, что действия по поиску живых ресурсов КШ и ИЭЗ без разрешения вообще не квалифицируется по ч. 2 ст. 253 УК РФ.

Таким образом, взгляды практиков на понятия "исследование", "разведка" и "разработка" неоднозначны: одни связывают их только с добычей ВБР, другие считают, что разработка ВБР включает в себя деятельность по приемке, хранению, транспортировке живых ресурсов или нарушение условий разрешения на их добычу.

Согласно Федеральному закону "О рыболовстве", только добыча (вылов) водных биологических ресурсов осуществляется на основании соответствующего разрешения. Остальные действия, охватываемые понятием "рыболовство", по поиску, приемке, обработке, перегрузке, транспортировке, хранению и выгрузке уловов водных биоресурсов, производству рыбной и иной продукции из водных биоресурсов могут производиться без каких-либо ограничений. Вместе с тем, ч. 4 ст. 12.4 Федерального закона "Об ИЭЗ" и ст. 14.4 Федерального закона "О КШ" запрещают российским и иностранным судам в исключительной экономической зоне на континентальном шельфе и за их пределами осуществлять не предусмотренные решениями органов государственной власти и договорами, на основании которых возникает право на добычу (вылов) водных биоресурсов, разрешениями на добычу (вылов) водных биоресурсов и разрешениями на проведение морских ресурсных исследований водных биоресурсов погрузку, выгрузку или перегрузку уловов водных биоресурсов, рыбной продукции и иной продукции из водных биоресурсов. Казалось бы, данные нормы Законов позволяют сделать вывод о том, что в ИЭЗ и на КШ РФ добыча и перегруз ВБР должны осуществляться на основании разрешения. Однако, из п. 19 ст. 1 Федерального закона "О рыболовстве" следует, что разрешение на добычу (вылов) водных биоресурсов - это документ, удостоверяющий право на добычу (вылов) водных биоресурсов. Статья 35, определяющая содержание разрешения на добычу (вылов) водных биоресурсов, данного Закона не предусматривает наличие в нем сведений о погрузке, выгрузке или перегрузке уловов водных биоресурсов, рыбной продукции и иной продукции из водных биоресурсов. Кроме того в нормативных правовых актах не обозначены понятия "поиск", "разведка", "разработка", а существующее понятие морских научных исследований не охватывает собой грузовые операции с выловленными морскими животными. Также, следует отметить, что наименование глав Федерального закона "Об ИЭЗ" (