О чем говорят и молчат почвы - Анатолий Никифорович Тюрюканов Страница 4

Расселяясь по Земле, расширяя свою хозяйственную деятельность, человек постоянно “мучает” почву: то приведет скот на почву и тот со временем вытопчет пастбище. То распашет целину, посеет зерно и за несколько лет совсем обессилит ее. Оставит человек в покое израненную почву, “пустит ее в залежь”, дождется, пока она восстановит свои силы, и снова склоняется над ней. Долгое время так и складывались отношения между человеком и землей (почвой): человек убежит с израненной земли, а она промолчит в ответ на его насилие и со временем залечит раны.

Но все изменилось, когда он привел на поля трактора, стал обсыпать посевы химикатами, строить громоздкие плотины на реках, собирающих воду со всего континента. Почве недостает ни сил, ни времени, чтобы восстановиться, да и человеку уже некуда бежать, нет для него свободной земли.

За тысячелетия своей практики человечество накопило много наблюдений о жизни почв и сообразовывало свою хозяйственную деятельность с подмеченными особенностями и закономерностями. Этих знаний хватало, пока земля обрабатывалась сохой с использованием живой силы пахаря и лошади, то есть когда развитие земледелия шло экстенсивным путем.

Но с переходом к интенсивному земледелию возникла потребность в науке о почве. Эта наука — генетическое почвоведение — была создана выдающимся русским естествоиспытателем, профессором Петербургского университета В. В. Докучаевым.

У этой науки есть свой “паспорт”. Местом ее рождения можно считать Петербургский университет, датой рождения — 1883 год, год защиты Докучаевым докторской диссертации “Русский чернозем”.

В чем же суть открытия Докучаева? Он отделил от неопределенного, обыденного (научно некорректного) представления о земле представление о почве как особом естественноисторическом теле природы. И дело здесь, конечно, не в смене названия, а в глубоком научном анализе состава, свойств, происхождения и истории развития почв, облегчающем понимание того, как возникает плодородие почв, что делал человек с почвами и что надо делать, чтобы жить и развиваться в согласии друг с другом. Кстати, смена названия объясняется не прихотью ученого, а вполне объективной необходимостью. Давайте разберемся. У слова “земля” три понятийных значения. Земля (с большой буквы) — это третья по счету от Солнца планета. Земля (с малой буквы) — это территория, площадь, угодье, измеряемые в квадратных километрах, гектарах, акрах, а раньше — в десятинах. И, наконец, земля — почва, обладающая свойствами, резко отличающими ее от грунта или почвообразующей породы. Бесплодный грунт и плодородная почва — разницу между ними понимает каждый. Есть ли разница в том, как называть: земля или почва? В том и беда, что на почву смотрят, как на землю–грунт, и вытворяют с ней такое, что иначе как насилием не назовешь. Что же делать? С чего начать? Начинайте с раздумий о земле, о почве. Почитайте классиков. Будьте прежде всего мыслящими людьми, вникните в жизнь почв и их судьбу. Поймите их роль на планете. Не торопитесь. Если бы почвы могла говорить, они бы крикнули словами Юлиуса Фучика: “Люди, я любил вас, будьте бдительны!”

Еще до Докучаева возникали, сменяя друг друга, физические и химические теории структуры и свойств почв, теории, объясняющие произрастание на них растений, — теории водного, гумусового, минерального питания. Эти теории жили обычной для науки жизнью — соперничая и выясняя отношения между собой. В каждой из них содержался момент истины. Но только момент. Ни одна из них “не дотягивала” до того, чтобы стать наукой о почве.

Причина, как понял Докучаев, заключалась в том, что эти теории создавались специалистами: геологами и минералогами, физиками и химиками, биологами и агрономами, подходившими к изучению почвы с меркой понятий, принципов и методов исследования, сложившихся в их специальностях. Как говорится, “специалист флюсу подобен”. Такой подход позволяет немало узнать о почве, но не выясняет главного: почему почва обладает целой совокупностью свойств, которые делают ее столь устойчивой и плодородной.

Это простой эмпирический факт, но как не просто было найти теоретическое его объяснение. Первый шаг, сделанный Докучаевым на пути к созданию учения о почве, заключался в признании почвы как особого природного тела, сложного, динамичного и вместе с тем целостного, существующего самостоятельно по своим собственным внутренним закономерностям.

Казалось бы, каждодневная практика на протяжении многих тысячелетий должна была давно привести к такому выводу. Почему же наука не сделала этого шага до Докучаева?

Дело в том, что естествознание еще находилось в тисках метафизики, идея развития только пробивала себе дорогу, да к тому же лишь в отдельных областях. А чтобы создать науку о почве, иначе говоря, дать развернутое теоретическое понятие о ней, нужно было показать, что почва есть результат и в то же время процесс многовекового взаимодействия живой природы с неживой. Только в этом качестве почва и является самостоятельным телом природы, что и зафиксировал Докучаев в своем определении почвы. Это обусловило переход от аналитического к синтетическому способу мышления, от изучения отдельного свойства вне его связи с остальными — к выявлению интегральных. природных объектов и изучению процесса их развития.

Учение о почве как о взаимодействии живого с неживым вбирает в себя все области естество знания. Это объясняет, почему так труден и сложен был переход от эмпирического представлена о почве, отложившегося в многочисленных образах и выражениях в народном сознании, к наук о почве. Трудность состояла не только в создании еще одной из многочисленных научных дисциплин. Требовалось переосмысление строения и самой типа мышления всего естествознания в целом, при ведшее в наши дни к созданию биосферного естествознания. Докучаев прекрасно понимал эту историческую особенность, в которой рождалась наука о почве. Вот что он писал: “Не подлежит сомнению, что познание природы — ее сил, стихий, явлений и тел — сделало в течение 19‑го столетия такие гигантские шаги, что само столетие нередко называют веком естествознания, веком натуралистов. Но, всматриваясь внимательнее в эти величайшие приобретения человеческого знания — приобретения, можно сказать, перевернувшие наше мировоззрение на природу вверх дном, особенно после работ Лавуазье, Лайела Дарвина, Гельмгольца и др., — нельзя не заметить одного весьма существенного и важного недочета. Изучались, главным образом, отдельные тела минералы, горные породы, растения и животные и явления, отдельные стихии — огонь (вулканизм), вода, земля, воздух, в чем, повторяем, наука и достигла, можно сказать, удивительных результатов, но не их соотношения, не та генетическая вековечная и всегда закономерная связь, какая существует между силами, телами и явлениями тельными, животными и минеральными царствами, с одной стороны, человеком, его бытом и даже духовным миром — с другой.