Родня. Жизнь, любовь, искусство и смерть неандертальцев - Ребекка Рэгг Сайкс Страница 47

Напротив, на зубах неандертальцев, живших в более теплых условиях и среди более пышных пейзажей, — например, женщины Табун 1 — был заметен износ от жевания жесткого, абразивного материала, с большой вероятностью растительного. Особый интерес представляет Крапина: по всей видимости, она была заселена незадолго до интенсивного потепления в эемский период, когда леса еще не полностью сформировались. Примечательно, что микроизнос у этих неандертальцев максимально соответствует износу зубов у более поздних земледельческих народов, которые употребляли в пищу много волокнистых растений. Кроме того, очевидны индивидуальные различия: в контексте крупномасштабных климатических паттернов неандертальцы, жившие на одной и той же стоянке и даже относящиеся к одному и тому же слою, не всегда идентичны, а это говорит о том, что не все питались одинаково.

Можно приглядеться к другим свидетельствам из ротовой полости, в том числе к зубному камню, от которого страдали многие неандертальцы. «Биопленка», состоящая из минерализованной слюны, фрагментов пищи и питавшихся ими бактерий, по сути, представляет собой микроскопический культурный слой. Строгие протоколы анализа позволяют исключить случайное загрязнение, будь то древние отложения или крошки с бутербродов, которыми перекусывают исследователи. Если учесть еще и остатки на каменных орудиях, то обновленная картина неандертальского застолья выглядит феноменально.

Из около 40 отобранных на сегодняшний день индивидов приз за разнообразие застрявшей в зубах еды получает Шанидар 3; это о нем мы говорили ранее в связи с его пробитой острым предметом грудью. Незадолго до смерти он ел финики, растения из семейства бобовых (горох/чечевица/вика) и неопознанные корни или клубни. Следы последних также встречаются на каменных орудиях из того же слоя. Вообще много где следы на орудиях более или менее подтверждаются находками обугленной органики. Это могут быть семена, орехи, плоды и фрукты, растения семейства бобовых, неизвестные корни и клубни, грибы и злаковые. Особый интерес представляют злаки, поскольку сбор и обработка семян требуют очень много времени. В паре случаев не исключено, что растения собирали для чего-то вроде подстилки, однако признаков, указывающих на использование в пищу, больше[121]. Это подтверждается тем фактом, что крахмал из семян диких родственников ячменя или пшеницы также присутствует в некоторых образцах зубного камня, в том числе у Шанидар 3.

Опять-таки данные о разнообразных растительных остатках в зубном камне приходят не только с Ближнего Востока. На северо-западе Европы климат 100 000 лет назад явно становился холоднее, но у обоих взрослых неандертальцев из Спи присутствовали следы злаковых и, что удивительно, крахмалы из корневищ водяной лилии. Это, безусловно, говорит о том, что неандертальцы активно занимались поисками растительной пищи и ради этого вполне могли бродить в воде. Настоящим прорывом XXI века в области изучения зубных отложений стал анализ ДНК для определения пищевых продуктов, хотя этот метод и находится пока на начальном этапе развития. Среди множества обнаруженных бактерий и вирусов есть несколько любопытных результатов. У женщины из Спи с износом от жевания мяса анализ ДНК зубного камня показал совпадение с ДНК носорога и горного барана; поскольку бараны практически не представлены в скоплении фаунистических остатков, могло ли это быть пищей, съеденной до прибытия в Спи?

Пожалуй, самый большой сюрприз нам подготовил Эль Сидрон. Износ зубов изученного индивида указывал на смешанный рацион питания, при этом в зубном камне не было ни одного фрагмента ДНК крупных млекопитающих[122], зато присутствовали соответствия сосне, грибам и мхам. В СМИ тогда появились заголовки вроде «Неандертальцы были вегетарианцами!», но в действительности все не так однозначно. Разные виды грибов часто едят за пределами Европы и Северной Америки, а вот с сосной загадка сложнее. Некоторые северные культуры охотников-собирателей действительно ранней весной употребляют в пищу внутренние слои коры сосны, но выявленный анализом ДНК вид дерева происходит из Восточной Азии, поэтому не совсем понятно, откуда он взялся у неандертальца из Иберии. Мох же — растение крохотное, в качестве пищи никогда не использовался, а в настоящее время применяется в биотехнологиях — все это повышает шанс, что он присутствовал как загрязнение[123]. С другой стороны, недавно в нем обнаружены сложные углеводы, так что некоторая питательная ценность у него была. Возможно, это случай, когда неандертальцы знали что-то, чего не знаем мы.

Кто-то из обитателей пещеры Эль Сальт в Испании определенно питался растениями — в заполнении кострища впервые найдены образцы неандертальских фекалий. Не будем обращать внимание на обилие появившихся забавных заголовков («Что за дерьмо?», «Какашка» и пр.). Биохимические исследования показали, что среди соединений в основном животного происхождения однозначно был растительный материал, по всей вероятности, из корней или клубней.

Многие из описанных здесь новых методов обнаружения растений все еще находятся на экспериментальной стадии, поэтому кое-какие детали вызывают сомнения. Среди всего многообразия данных совершенно уверенным можно быть в одном: перед нами лишь малая часть растений, которыми в действительности питались неандертальцы. Особенно это касается приготовленной пищи, так как ее разложение происходит быстрее. Впрочем, возвращаясь к изотопам: границы наших познаний здесь тоже раздвигаются. Последние исследования, в фокусе внимания которых находятся аминокислоты, все еще указывают на доминирование животных белков, однако сейчас появляются и данные в пользу растений. В случае неандертальцев из Спи почти одна пятая часть белков могла поступать из источников не животного происхождения. Учитывая, что в то время их окружала не столь богатая растительность, это подразумевает целенаправленный поиск продовольствия и, возможно, тепловую обработку пищи.

Homo gastronomus

Итак, в ряде случаев «мясо под овощами» — вполне достоверное описание того, что употребляли в пищу неандертальцы. Но как они его готовили? Тушили на слабом огне, поджаривали жирные куски или же большей частью занимались сыроедением? Разумеется, некоторые продукты можно есть сырыми, но тепловая обработка не только делает пищу съедобной, но и повышает ее питательную ценность и зачастую способствует пищеварению, идет ли речь о мясе или о растениях. Мы рассмотрим вопрос о том, как неандертальцы управлялись с огнем, в следующей главе, а сейчас лишь скажем, что есть убедительные данные в пользу определенной тепловой обработки мяса. Фаунистические остатки, в разной степени поврежденные огнем, скорее всего, указывают на обжаривание, поскольку кости обжигаются сильнее, чем участки, покрытые мясом[124]. К тому же в некоторых случаях видимых следов приготовления пищи могло и