Борьба за обед: Ещё 50 баек из грота - Станислав Владимирович Дробышевский Страница 47

41. КОСТЁНКИ 4

ШКУРА У КАМИНА

(РОССИЯ, ВОРОНЕЖСКАЯ ОБЛАСТЬ; 22 ТЫС. Л.Н.)

Человек откинул шкуру и вышел из зимника. Его лицо осветилось лучами восхода.

Светло-голубое небо раскинулось огромным куполом. Река, покрытая льдом и запорошенная снегом, слилась с белыми берегами до полной неразличимости. Лишь скупые кусты, торчащие вдоль берега, выдавали курс русла. За рекой равнина уходила в замороженную бесконечность, из-за которой вставало негреющее солнце. По степи гулял студёный ветер, гнал позёмку вдоль промёрзшей почвы. Сухой редкий снег переметался тонкими струйками, бежал мелкими волнами, разбивался об пучки травы, застревал у куртин, скапливался в небольшие сугробы, но снова развеивался леденящими порывами.

Человек довольно смотрел на раскинувшуюся у ног картину. Высокий холм за спиной закрывал жилища от холодного ветра. Два длинных летних дома – мужской и женский – сейчас пустовали; шкуры с них были сняты, опорные жерди сложены, и лишь вбитые в землю кости мамонтов и лошадей, торчащие из сугробов, отмечали вытянутые контуры. Летом группу посетила смерть, один из очагов в женском – левом – доме пришлось закопать, так что и женский зимник устроили рядом с мужским, только чуть поближе к реке. Впрочем, человек не вспоминал о плохом. Он с удовольствием вдыхал холодный воздух и просто любовался видом.

Пейзаж был прост, но для знающего человека многообещающ. Чуть левее – севернее – перед сужением русла вода в реке разливалась и замедлялась в огромной запруде. По её берегам трава была выше, местами возвышались даже кривые деревца. Вроде и не такие густые заросли, но в камышах прятались изюбри и шерстистые носороги, а летом старицы кишели утками и гусями. К реке с окружающих степей собирались на водопой звери. Тебеньковали широкими копытами лошади, тянулись из морозной дали бесконечные стада северных оленей, проносились низким вихрем сутулые сайгаки. Мамонты цепочками методично бродили из степи к разливу и обратно. И везде, на каждом шагу кишели зайцы. В кустах по берегам и в заросших оврагах, в открытой степи и на склонах холмов – везде без особого труда можно было поймать ушастых зверьков.

Дети учились этому не слишком сложному искусству с малолетства, и на стоянке мясо не переводилось никогда, а тёплыми шкурками был устлан весь пол и завешаны стены.

Мужчина выдохнул густой клуб пара, взял из кучи охапку валежника и вернулся в зимник. Очаг еле тлел, но несколько человек, всё ещё спавших кругом, согревали жилище едва ли не лучше огня. Охотник сложил ветки и сел на любимое место. Приятно было ощущать руками густой мех. Отблески огня переливами гуляли по складкам палевой шкуры и блестели на белых клыках и чёрных когтях. Это была не единственная такая шкура – вторая висела над входом, на других спали товарищи, но эта была его собственной. Он очень старался, снимая её с ещё тёплой туши огромного льва. Он постарался, чтобы страшная морда и лапы остались на месте, чтобы это была не просто очередная шкура, неотличимая от бесчисленных заячьих, но дабы образ хищника сохранился в полной мощи. Чтобы каждый, увидевший зубы и когти, мог представить, кого выслеживал молодой охотник, что он увидел в буром кустарнике, что ощерилось и бросилось на него, какой раздался рык, насколько бесстрашен и непоколебим был мужчина, как тверда его рука, как надёжно его копьё.

И ему удалось: в полутьме зимника оскаленная морда действительно впечатляла. Никто не усомнится в охотничьей доблести того, кто спит на такой подстилке, и того, чья грудь украшена огромными кривыми когтями.

Мужчина ещё раз провёл рукой по ровной шерсти, взял копьё и уверенной походкой вновь вышел наружу…

Улики

Чем дольше эволюционировали люди, тем они становились умнее. Чем они становились умнее, тем лучше они выживали. Чем лучше они выживали, тем больше их становилось. Чем больше их становилось, тем важнее было показать свою значимость.

Раньше люди всю жизнь проводили в окружении ближайших родственников, которые знали друг друга вдоль и поперёк, которые умели и делали одно и то же и которым не надо было ничего доказывать. Если же встречный был незнаком, то это был враг, который наверняка хотел тебя убить и которого надо было убить первым. Общаться с ним было вредно для здоровья. Вообще не факт, что это был человек.

Мамонт Mammuthus primigenius

Благородный олень Cervus elaphus

Теперь же каждый запросто мог встретиться с кем-то незнакомым, кому уже можно и нужно было показать себя во всей красе, а то даже и приукрасить поболе, дабы чужак знал, что имеет дело не с кем-нибудь, а с настоящим, значимым человеком. Возникла необходимость в легко опознаваемых знаках доблести, чтобы можно было сразу установить уровень нейтралитета, с которого можно начинать взаимовыгодное сотрудничество – обменяться невестами, редкими предметами, новостями и идеями. Такое взаимодействие было несравнимо выгоднее прежней вечной войны, прогресс двинулся вперёд семимильными шагами.

Превосходный пример подобного поведения мы видим на стоянке Костёнки 4, иначе известной как Александровская стоянка. Она находится в России недалеко от Воронежа. Это образцовое поселение брутальных охотников-кроманьонцев граветтской культуры, расположенное на высоком берегу Дона с шикарным видом на восток. Чуть севернее река делает изгиб и в прошлом разливалась, так что создавался локальный охотничий рай, привлекавший массу животных, а за ними – и людей.

Зверьё Костёнок принадлежит к классической мамонтовой фауне: зайцы Lepus, суслики Spermophilus rufescens и сурки Marmota, мамонты Mammuthus primigenius и шерстистые носороги Coelodonta antiquitatis, широкопалые лошади Equus caballus latipes и сайгаки Saiga tatarica, олени северные Rangifer tarandus и благородные Cervus elaphus, крупные росомахи Gulo gulo и пещерные львы Panthera leo spelaea, лисы-корсаки Vulpes corsac и песцы Alopex lagopus, волки Canis lupus и пещерные медведи Ursus spelaeus.

В Костёнках 4 раскопаны два длинных жилища – северное и южное, а также два круглых, примыкающих к северному длинному – западное и восточное. Расстояние между длинными домами 17–20 м, они ориентированы с запада на восток; с большой вероятностью, они были синхронны, но имели несколько разное назначение. Два горизонта одного слоя могут указывать на двукратное пребывание тут людей с минимальным интервалом между посещениями.

Южное длинное жилище имело длину 35 м и ширину 5,5 м; внутри оно было разделено небольшими уступами на три секции. Вдоль тянулся ряд очагов – пять в западной секции, четыре в центральной и три в восточной. Из центральных один был закопан, возможно, в ритуальных целях. Прослеживаются десятки ям от опорных жердей, среди коих одна была заклинена куском трубчатой кости лошади и ребром мамонта. Вход располагался на северной стороне на стыке западной и средней секций.

Пещерный лев Panthera leo spelaea

Росомаха Gulo gulo

Северное длинное жилище имело длину 25 м и ширину 5,5 м; рядом со стеной в ряд вбиты три крупных осколка трубчатых костей мамонта, видимо, для упора жердей кровли. По центру тянулся ряд из девяти очагов и четырнадцать ям с прослойкой красной охры и разными предметами на дне.

Два круглых жилища шестиметрового диаметра, примыкающих к северному длинному сооружению, укреплены земляным валом, камнями, бивнями и вкопанными вертикально крупными костями мамонтов. В их центрах располагалось по очагу.

Ещё севернее в 70 м располагалось отдельное маленькое костно-земляное сооружение – то ли жилое, то ли хозяйственное.

Судя по раковинам перловиц Unio, в длинных домах люди жили летом. Более компактные круглые теоретически могли быть зимниками. По наборам орудий можно предположить, что северное длинное было мужским, а южное – женским. Если смотреть от реки, откуда всегда ходили люди, то женское оказывается слева, а левая сторона у многих народов считалась женской. Из круглых восточное