Александр Стрижев - Календарь русской природы Страница 48

В народе издавна говорили, что дневной снег не лежит, зима ночью во двор крадется. Так оно по большей части и происходит: ввечеру углем чернелось окрест – ни снежинки, а утром наместо чернотропа будто кто замашные холсты раскатал – белым-бело! "Зимы нет, коли санный путь не установился",- подмечает седое слово. Снег всегда называли крестьянским богатством: "Снег на полях – зерно в закромах". Ведь он и поля утучняет, делает плодородными, и по весне посевы живит. "Снег глубок – и хлеб хорош",- обмолвится, бывало, землепашец. Так подсказывал ему опыт – лучший наставник.

Деревья обрядились в серебристую парчу. От снега за-мохнатились, пригнулись. Пень и тот похорошел, надвинув поглубже белый убор. А сосенки, а елочки и вовсе приосанились, повязав подношенье зимы – пуховые полушалки. Отрадно, приятно первопутком пройтись полем, жнивьем, перелеском…

5-го декабря – Прокоп.

Пришел Прокоп – разрыл сугроб, по снегу ступает – дорогу копает.

С Прокопьева дня хороший санный путь: сани сами катятся по гладкой дорожке, лошадке прыти прибавляют. В этот день всем миром выходили расставлять вешки вдоль дорог, чтоб путникам не сбиваться.

За морозами и вьюги приспеют. Устелют, заволокут поля и перелески глубоким снегом, наметут искрометных сугробов – как тут не порезвиться на санях! Чьи лошади быстрей, чьи санки ладней, когда ж, как не теперь, показать стать да молодечество! На Катерину-санницу, 7 декабря, на обновление белого пути и самодеятельные гонки сходились и мал и велик. Вот уж где девицам подсмотреть суженого, удаль и сноровка при народе куда как видны!

В старой деревне об эту пору из риг доносились перестуки цепов: необмолоченный хлебушко еще не перевелся. В жнитво ведь тогда не молотили, сжатый хлеб снопами перевозили на гумна да в риги, где нередко в продолжение целой зимы и принимали умолоты. Молотили натощак, чтоб легче двигаться; цеп и разеватого научит проворству. Тонкопряхи засиживались с веретенами за пряжей, выпрядая прочные суровые нити. По горницам да светелкам сидели кружевницы и вышивальщицы – от снега свет в оконницы пошел, уютней стало.

9-го – Юрий-холодный. Зверовщики сказывали, будто с этого дня медведь в берлоге накрепко засыпает, а волки поближе к деревенским задворкам жмутся. Так и норовят ухватить на клыки скороминку… А зима с гвоздем ходит, приколачивает ледовые настилы, уплотняет. Простодушные суеверы в такую пору ходили слушать воду в колодцах: коли тиха, не волнуется – зима предстоит теплая; послышатся звуки – надо ожидать сильных вьюг и морозов. На зимнего Юрья в древние времена не возбранялось тягловым крестьянам переходить из одной вотчины в другую, требовалось только рассчитаться с владельцем за "пожилое". Это право крестьян продержалось вплоть до правления Бориса Годунова, когда крестьянские души были навечно закреплены за вотчинниками и боярами. С отмены Юрьева дня и пошла ходить по белу свету поговорка: "Вот тебе, бабушка, и Юрьев день…"

Поутру молодой ледок похрустывает под ногами. Схватились, закаменели супеси, за ними смерзнутся мелкоземы и глины. А морозко скачет ельничком, березничком, крутоярами да понизовьем – там теперь у него спешка: знать, пора снега учерствлять, за перволедье приниматься.

Еще до ледостава пресноводные обитатели подготовились к длительным испытаниям стужей. Рыбы собрались на становище в зимовальные ямы и омуты, где лениво переждут угрозы зимы. Подо льдом подмосковных вод лишь для налима настает весна: в крепкие морозы этот хладолюб принимается за метание икры. В других водах в такую же пору нерестятся сиги и царская селедка – ряпушка (водится в Плещеевом озере у Переславля-Залесского). Где поглубже, скучиваются на зимовье лягушки, в оцепенении они дышат лишь через кожу. В придонном иле прокоротает зиму и улитка-прудовик. Под слоем воды находят себе убежище жабы, тритоны, личинки стрекоз и комаров.

В лесу просторно и тихо. И все-таки нет-нет да пропищит синичка-гаичка или деловито рассыплет дробь пестрый дятел. Несколько веселее в краснолесье – в ельниках. Вот волнами перелетел прогалину розовый клест, нырнув в кущу хвои. Присел, огляделся вокруг – заветная шишка рядом.

Вот, подминая валежины, из зарослей подроста показался лось. Тяжело переступает сохатый, на каждом шагу поклоны бьет в сторону. Заприметив свидетеля, великан конфузливо отвернулся, зашагал в глубину чащарника. Лосиной голове недостает рога, да и тот, что держится, того и гляди, отпадет. И пока не отпал, зверь голову все набок клонит- единственный рог перевешивает. За весну и лето у быка вырастут новые рога, еще более мощные и ветвистые. К яростному гону, когда потечет лист с деревьев, его голова увенчается крепчайшей короной, которая, впрочем, нужна не для пущей красы, а для устрашения соперников и боев с ними.

12-го – на Парамона снег – быть метелям вплоть до Николина дня (19 декабря). Багряная заря – к ветрам. Земля каменеет, а речка стынет; тесно ей в ледяном саркофаге.

О снеге и морозах с народных уст слетало много метких и емких выражений. Пожалуй, всего точнее о них сказано в загадках. О снеге загадывалось так:

Шуба бела весь свет одела. На всех садится, никого не боится.

Или:

Летит – молчит, лежит – молчит, когда умрет, тогда заревет.

Мороз, по старым представлениям, без рук и без топора мосты мостит, под стекло реки прячет. О нем в ходу была своя загадка:

За нашим за амбаром стоит дед с барабаном. .

Конечно, делового человека мороз не трогает, ведь он только ленивого за нос хватает, а перед проворным сам шапку снимает.

В народном дневнике небезынтересно 14 декабря. Давным-давно в этот день определяли отроков в ученье. Происходило это так. В дом, где задумали "наумить" – научить уму недоросля, по уговору приходил дьяк. После радушного приветствия чадолюбивые родители усаживали учителя в передний угол. Затем отец подводил к нему сына, клал возле учителя плетку и отходил. Отрок три раза кланялся наставнику до земли, получал от него по спине три удара плеткой, после чего усаживался с матушкой за стол. Наставник вынимал букварь, начиналось велемудрое учение.

Пока разучивали "аз", матушка, обливаясь слезами, упрашивала учителя не морить сына за грамотой. Учитель внимал просьбе, прерывал обучение на первой букве и, отдаренный ситным пирогом, завернутым в расшивное полотенце, наказывал у ворот родителям, чтоб отрок теперь сам приходил к нему. Так в день-грамотник "ходили" в старину дети первый раз в первый класс.

17 декабря – морозы трещат, зябких знобят.

Все тепло да тепло, погоди – придет Варвара, заварварят и морозцы.

Трещит Варюха: береги нос да ухо.

Варвара заварит, Савва (18 декабря) засалит, Никола закует.

Приметливым людям почудилось, будто "Варвара ночи урвала, дня притачала". Но поворота солнца еще не было, новость преждевременна. Деревенские погодоведы в стужу присматривались к дымовым трубам: к морозу – дым тянется столбом, к оттепели – виснет коромыслом, к земле бьет. Вечером подскажет небо. К холодам – оно в высыпках блестких звезд, к теплу – слепое, тусклое.

А еще день погодя – Николыцина. Никольские морозы не чета введенским:

На Николу зима с гвоздем ходит.

Варвара мостит, Савва гвозди острит, Никола прибивает.

Никола загвоздит, что Егорий (9 декабря) намостит.

"Хвали зиму после Николы",- обронят, бывало, деды. Разве не оборачивалось так: забредет зима раненько по осени, обнадежит, а к концу года возьмет, чародейка, и запотеет, теплом отдаст?

"Привезли зиму на санках до Николы – вот тебе и жданная оттепель",- усмехнутся над мягкой погодой дедовскими словами. На Николыцину в складчину наваривали обетной браги и напекали мирских пирогов. Ведь на братчину и не званы ездят, ватага никого не отпустит голодным да холодным. Но не щадила молва тех, кто любит запраздноваться не в меру. О гуляках сокрушенно говорили: "что наковал, то и прониколил", "дониколился до сумы".

Декабрь солнцеворотом славен. Ведь солнцеворот – астрономическое начало зимы, почин ее коренной части. Солнце с этого времени на летний путь выезжает, а зима своей стороной пойдет. С умалением ночей она по-настоящему встает на ноги, без разбора пойдет знобить.

В Москве до конца XVII века соблюдали такой обычай. В день солнцеворота "блюститель часобития" – звонарь одного из кремлевских соборов – за сообщение о "возврате солнца на лето" и прибывании дня получал из казны 24 серебряных рубля – по количеству часов в сутках. В день летнего солнцестояния тот же звонарь после возвещения о "возврате солнца с лета на зиму" отсиживал 24 часа в темнице Ивановской колокольни. Тогда зимний солнцеворот отмечали не 22-го, в начале солнцестояния, а 25 декабря, когда "хоть на воробьиный скок да прибудет дня".

Охотники уверяли: с солнцеворота медведь в берлоге на другой бок переваливается. В день солнцеворота деревенские хозяйки рассыпали из правого рукава гречиху перед курами, чтоб раньше занеслись. По глухим местам, где дольше всего продержались обычаи далеких пращуров, под солнцеворот жгли костры в честь живоносного светила. А наутро сообща выходили за околицу зазывать солнце повернуться.