Конца света не будет. Почему экологический алармизм причиняет нам вред - Майкл Шелленбергер Страница 48

Таким образом, создание дешевых и легко доступных заменителей в виде домашнего мяса должно быть для защитников природы приоритетной задачей. Сокращение площади земель, необходимых для производства мяса, позволит освободить больше земли для людей и дикой природы.

– В некоторых частях восточного Конго предпринимались усилия по внедрению альтернатив, таких как рыбные фермы, с целью сократить потребление мяса диких животных, – сказала мне приматолог Аннет Ланжу. – Хотя люди были счастливы, когда в их тарелке оказывались хотя бы капуста и морковь, единственным товаром, который был у них достаточно ценным, чтобы его перевозить и продавать (чтобы у них были наличные деньги), было мясо. Они могли коптить и сушить мясо, и его можно было перевозить на большие расстояния в городские центры[635].

Для наиболее эффективного производства мяса в Северной Америке требуется в 20 раз меньше земли, чем для аналогичного производства в Африке. Для замены мяса диких животных современным мясом, таким как курица, свинина и говядина, требуется менее 1 % от общей площади земель, используемых во всем мире для ведения сельского хозяйства[636]. Технические требования для воплощения того, что эксперты называют «животноводческой революцией», чрезвычайно просты. Фермерам необходимо улучшить условия разведения животных, их рацион питания и урожайность трав для кормодобывания. Увеличение производства мяса должно идти рука об руку с повышением урожайности сельскохозяйственных культур для улучшения качества кормов и увеличения их количества. На севере Аргентины фермеры смогли сократить площадь земель, используемых для разведения крупного рогатого скота, на 99,7 %, заменив говядину травяного откорма современным промышленным производством[637].

Изменению подлежит и наше мышление. Нам ведь удалось преодолеть тягу к настоящему меху, слоновой кости и черепаховому панцирю! Теперь осталось устремить свои предпочтения в сторону домашнего мяса и отойти как можно дальше от дикого, в том числе и рыбы, чтобы дикие животные снова процветали на нашей планете.

8. По ту сторону пищи и зла

Каковы бы ни были его психологические истоки, вегетарианство, по-видимому, проистекает не столько из рационального анализа доказательств, сколько из эмоционального неприятия убийства животных. Это признает и Фоер: «Пища никогда не бывает просто подсчетом того, какая диета потребляет меньше всего воды или причиняет меньше всего неудобств»[638]. Действительно, когда я вернулся к мясоедению, это было почти полностью инстинктивным, а не интеллектуальным решением. Я не тратил времени на чтение по теме или обсуждение этических вопросов. Моя жена была беременна и готовила филе-миньон. Пахло потрясающе, и я немного поел. Другие склонны рационализировать свое плотоядное желание.

– Когда я переехала на залив, я знала о репутации этого места как рая для гурманов и чувствовала, что много всего упущу из-за ограничений, которые накладываю на себя, – сказала моя коллега Мэдисон. – Я подумала: «Морепродукты – это явно что-то особенное с этической точки зрения, и поэтому я буду есть их». Но потом поехала в Париж, где случайно попробовала паштет, и подумала: «Забудь об этом».

– То есть акт убийства животных перестал тебя беспокоить? – поинтересовался я.

– Нет, не перестал, – призналась она. – Но я стараюсь об этом не думать.

– Однако ты, должно быть, решила, что это нормально с этической точки зрения? – спросил я.

– Я повзрослела, и все уже не кажется таким черно-белым, как в детстве и юности, – сказала она. – Когда я узнала, что это не вносит в борьбу с изменением климата такого существенного вклада, на который я надеялась, решила, что оно того не стоит. Если ваши действия планете не помогают, расчет определенно изменится. Кроме того, теперь я более четко вижу разделение между людьми и животными. Убить курицу – это не то же самое, что убить человека. Здесь есть важное различие.

Фоер это понимает. И даже на фундаментальный вопрос о том, этично или неэтично поедать животных, Фоер, соглашаясь, отвечает, что не существует единого морального ответа, который был бы верен для всех нас. В заключение говорит: «Если не есть животных было бы вредно для здоровья, это могло бы послужить причиной не быть вегетарианцем… Конечно, я могу представить, что при определенных обстоятельствах я бы съел мясо (есть даже ситуации, при которых я бы съел собаку), но с такими обстоятельствами я вряд ли столкнусь»[639].

Таким образом, мы остаемся один на один с личными предпочтениями. И во всем мире большинство людей предпочитают есть мясо. Оказывается, даже многие вегетарианцы на самом деле не таковы. Большинство вегетарианцев в западных странах рассказывают исследователям, что иногда едят рыбу, курицу и даже красное мясо[640]. Даже после того, как Фоер и его жена дали обет вегетарианства на той же неделе, когда они обручились перед свадьбой, «мы иногда ели гамбургеры, куриный суп и стейки из копченого лосося и тунца. Но только время от времени. Только тогда, когда нам этого хотелось»[641]. Лучше всего Фоер звучит, когда занимает более чуткую позицию. «Вопрос о поедании животных, – пишет он, – в конечном счете обусловлен нашими интуитивными представлениями о том, что значит достичь идеала, который мы назвали, возможно, ошибочно, “быть человеком”»[642].

То же и с PETA. «Как показала нам доктор Грандин, – говорит основательница PETA Ингрид Ньюкирк, – дать немного утешения и облегчения животным, которые будут находиться в этих клетках всю жизнь, стоит того, чтобы за них бороться, даже если некоторые из нас требуют опустошить эти клетки»[643].

В конце концов, Фоер хочет, чтобы к нему относились как к человеку, который рассказывает свою историю, а не как к морализатору. «Мое решение не есть животных необходимо для меня, но оно также носит ограниченный и личный характер, – говорит писатель. – Это обязательство, принятое в контексте моей жизни, а не чьей-либо еще».

Глава 8. Спасение природы – это бомба

1. Конец атомной энергетики

11 марта 2011 года вызванное мощным землетрясением цунами обрушилось на АЭС Фукусима-Дайити на восточном побережье Японии. Волна высотой 15 метров оставила станцию без электричества и затопила резервные дизельные генераторы. Без электричества насосы станции не могли поддерживать постоянный поток охлаждающей воды над горячим урановым топливом внутри трех активных зон реактора. В течение нескольких часов урановые стержни перегрелись и расплавились, вызвав самую страшную ядерную аварию со времен Чернобыльской катастрофы, которая произошла в Украине в 1986 году.

Но атомная энергетика находилась в упадке задолго до аварии на Фукусиме: в США не было начато строительство ни одного нового ядерного реактора после аварии на Три-Майл-Айленд в 1979 году. Уже тогда атомный флот США старел, и замены