Женщина. Эволюционный взгляд на то, как и почему появилась женская форма - Дина Эмера Страница 48

Пойти на все (детская версия)

Живя в доме с четырьмя игривыми детьми и мужем-весельчаком, я начала ценить различные хитрости, которые можно проделывать с другими, – порой безобидные, порой раздражающие, а иногда на грани разумного. Есть невинная шутка «фальшивая яичница на завтрак», когда вы говорите кому-то, что собираетесь пожарить яичницу, а вместо этого приносите половинку персика, облитую йогуртом (если все сделать правильно, блюдо очень похоже на яичницу). В данном случае выигрывают обе стороны: вам смешно, когда «жертва» пытается съесть первый кусок, а «жертва» получает здоровый завтрак и, надеюсь, свою порцию веселья. Самые отвратительные шутки – добавить слабительное в кофе или обмазать чесоточным порошком туалетную бумагу. Если хочется отомстить, можно сделать и то и другое.

Как у хорошего шутника, у младенцев и детей постарше есть целый арсенал усовершенствованных «хитростей», на которые они идут со своими мамами, чтобы получить то, что хотят, – от безобидных до жестоких. Рождение ребенка становится поворотным моментом в генетическом конфликте во время беременности, который мы подробно обсудили в предыдущей главе. Конфликт не заканчивается, но меняется баланс сил. У видов с инвазивной плацентой плод держит верх на протяжении почти всей беременности: у него есть прямой доступ к кровеносной системе матери, что позволяет проводить манипуляции с помощью гормонов и других молекул. Но как только ребенок появляется на свет, власть возвращается к матери. Она может отказаться от ребенка или отказаться от кормления, если таков ее выбор. Биолог Дэвид Хейг выдвигает гипотезу, что одна из первых уловок младенцев – оставаться в утробе дольше, чем это было бы выгодно для матери. Он считает, что продолжительность беременности у людей – результат войны между отцовскими генами (которые хотят более длинные сроки беременности для выращивания более крупных детей) и материнскими – которые выступают за более короткую беременность.

Пока что мы не знаем, что (или кто) провоцирует начало родов у человека, такая информация была бы крайне ценной для борьбы с преждевременными родами. У многих млекопитающих именно мать контролирует во время беременности выработку прогестерона и запускает быстрое его выведение для начала родов. Но у людей (и других обезьян) плацента ребенка берет на себя выработку прогестерона, и его уровень никогда не падает, даже в конце беременности. Это похоже на специальные манипуляции плода для увеличения срока нахождения в утробе. Скорее всего, матери этих видов развили какой-то иной способ начать роды, но мы не знаем какой. Хотя к настоящему дню данные, подтверждающие, что этот конфликт влияет на продолжительность беременности у людей, довольно ограничены (мы к этому еще вернемся), нет никаких сомнений, что человеческие младенцы рождаются слишком крупными, с массивными головами и плечами. Каждая родившая женщина проклинала несуразность конструкции, когда огромному младенцу приходилось протискиваться через маленькое отверстие. Ни одно другое млекопитающее не страдает так, как мы, за исключением, пожалуй, матери-гиены, которая должна рожать своих детенышей через псевдопенис.

Если сравнить младенца с детенышем шимпанзе или обезьяны, сразу бросается в глаза, что наши дети очень пухлые, детеныши приматов выглядят тощими по сравнению с ними, даже дети гигантской гориллы. Да, у человека при рождении большая голова, но около 15 процентов веса новорожденного приходится на жировую ткань, большая часть которой распределяется в районе плеч и обеспечивает плотное прилегание головы в процессе родов. Многие антропологи задаются вопросом, почему человеческие младенцы эволюционировали до такого большого количества жира при рождении. Одна из идей, что жир обеспечивает защиту от холода, другая – что это защита от чрезвычайных ситуаций, например на случай временного отсутствия или смерти матери. Но поскольку с этими проблемами сталкиваются все приматы, а жир до рождения накапливают только человеческие младенцы, эти объяснения вызывают сомнения. Третья идея, что жир, отложенный до рождения, обеспечивает энергию для развития большого человеческого мозга, который в первый год жизни растет чрезвычайно быстрыми темпами. В этом предположении есть смысл, поскольку люди действительно используют эти запасы для быстрого роста уникального сложного мозга. Но Хрди считает, что гораздо безопаснее было бы накапливать жир уже после рождения, когда ребенок благополучно пройдет через родовые пути. Такие млекопитающие, как медведи и хохлачи (мы говорили о них во второй главе), производят молоко с высоким содержанием жира, поскольку он необходим их детенышам для раннего развития и выживания. Это подводит нас к идее о детском жире, которую предложила Хрди: это тоже уловка, с помощью которой младенец склоняет мать к обязательствам, в которых та может засомневаться.

Хрди сравнивает манящую привлекательность пухлого детеныша с эротической привлекательностью человеческой груди или, пойдем еще дальше, с очарованием ярких перьев и изысканными ухаживаниями некоторых самцов птиц. В предыдущих главах мы обсудили, что такие черты, как яркое оперение и энергичные танцы, развились, чтобы выделиться среди конкурентов на рынке партнеров. Подобно взрослым птицам-самцам с ярким оперением для привлечения самок, некоторые птенцы тоже временно получают яркое оперение – например, ярко-красная голова птенцов лысухи[98]. Исследования показали, что при кормлении родители-лысухи отдают предпочтение детенышам с более красной головой – это похоже на нюансы выбора партнера, которые мы обсуждали в пятой главе. У лысух много детей, и приходится делать выбор, кого кормить. У некоторых обезьян шерсть детенышей тоже окрашена в яркие краски, например ярко-оранжевая шерсть у малышей гривистого тонкотела, которая по мере взросления тускнеет и становится серой. Яркая шесть нужна для привлечения внимания не хищников, к счастью, а матери или родственника, который помогает в уходе за малышом.

Человеческим детям пригодилась бы табличка с надписью «Выбери меня!», учитывая, что мать за жизнь может воспроизвести большое потомство, а также обладает интеллектуальной способностью делать выбор (как Софи, которая выбрала спасти сына, а не дочь). Поскольку масса тела при рождении является простым показателем здоровья и перспектив выживания новорожденного (эта связь прослеживается во многих культурах по всему миру и подтверждается многими научными исследованиями), эволюционный процесс, в результате которого человеческие дети становились толще, скорее всего, начался с того, что матери когда-то начали вкладывать больше ресурсов в более толстых детей. Хрди предполагает, что как только предпочтение закрепилось, началось фишеровское «убегание» (подробнее о нем в пятой главе). Дети начали набирать еще больше жира в последнем триместре, а матери развивали еще большую симпатию к пухлым детям, и это работает, ведь я, родив четверых, все еще испытываю непреодолимое желание подержать каждого пухлого младенца, который попадается мне на пути. Хрди утверждает, что многие детские черты, которые вызывают у нас умиление, – неотразимая улыбка, воркование, хихиканье – так же, как и жир, развились у ребенка в целях рекламы. В отличие от старого