Следы в пыли. Развитие судебной химии и биологии - Торвальд Юрген Страница 51

Флиттнер не возражал, когда Деген, подозрение которого росло день ото дня, послал его в полицейской машине в Альце- нау, чтобы получить заключение врача относительно царапин на лбу, которые Деген заметил еще во время первого своего посещения.

Судебный врач, однако, нашел, что царапинам не больше трех дней и что они не могли быть нанесены ногтями женщины. Так как не имелось свидетельских показаний, с помощью которых Деген мог доказать, что Флиттнер поехал после 16 часов в район леса Штайнкауте, то пришлось допрос прекратить. Но прежде чем попрощаться, он попросил Флиттнера дать для обследования одежду, которую тот носил 11 сентября, так как нет, мол, лучшего способа доказать, что Флиттнер не находился вблизи Марии Флоски. Флиттнер немного помедлил, но потом принес свои коричневые габардиновые брюки и заверил, что носил их

11 сентября. Затем он передал Дегену коричневую спортивную куртку и пару коричневых ботинок. Когда Деген попросил для обследования его серо-зеленые брюки, Флиттнер раздумывал дольше. Но потом отдал и их.

Вечером 27 сентября, окидывая мысленным взором всю проделанную до сих пор работу, Деген вынужден был признать, что имеющихся улик против единственного подозреваемого — его ненормальность в сексуальном отношении и разрыв во времени — совершенно недостаточно, чтобы обвинить молодого человека в убийстве Марии Флоски. Деген надеялся, что дальнейшее расследование версии с Флиттнером даст дополнительные улики. Что же касается „конкретных, имеющихся в распоряжении расследования возможностей", то к ним можно отнести было только одежду Флиттнера и его ботинки. Оставалась единственная надежда — обнаружить на одежде потерпевшей, на ее руках и на платке следы одежды Флиттнера, которые укажут на контакт подозреваемого с его жертвой. На следующий день Деген и его сотрудники предприняли еще одну попытку установить, не видел ли кто-нибудь Флиттнера с платком. Безуспешно. Ни его жена, ни приемные родители, ни хозяева пивнушек, где он бывал, ни работавшие с ним в фирме „Алиталь" никогда не видели у него такого платка.

29 сентября курьер доставил куртку, брюки и ботинки Флиттнера, а также платок в Мюнхен. Деген просил установить, имеются ли микроскопические следы волокон одежды Флиттнера на руках, одежде потерпевшей или на платке и, наоборот, соответствующие следы на одежде Флиттнера. Говоря о брюках Флиттнера, он указал на то, что они должны носить следы зеленой краски или терпентина, которым пытались удалить краску.1 октября вещественные доказательства привезли в старое кирпичное здание на улице Тюркенштрассе, 4, в Мюнхене, где находилась криминалистическая лаборатория ведомства уголовной полиции земли Бавария.

„Криминалистическому отделу", как официально именовалась лаборатория, исполнилось в эти дни ровно пятьдесят лет. Создателем ее был один из выдающихся пионеров криминалистики в Германии Роберт Гейндль, который скончался в сентябре 1958 года в Иршенхаузене, прожив долгую и сложную жизнь. Родился он в 1883 году. Еще будучи студентом Мюнхенского университета, в 1902 году он первым среди немцев обратил внимание на значение отпечатков пальцев. Тогда же он посетил Берти- льона и Рейсса. Его дальновидность помогла ему понять необходимость соединения науки и криминалистики. После посещения и изучения многих европейских исправительных колоний в Восточной Азии, а также стажировки при Скотланд-Ярде он возглавил в 1911 году руководство уголовной полицией Дрездена. Заняв этот пост, Гейндль отказался от доморощенных методов примитивной криминалистики и стал на практике использовать все, чему научился за годы научных командировок. Он начал создавать в Саксонии централизованную земельную уголовную полицию и подготовил оборудование полицейской лаборатории, открытию которой помешала начавшаяся первая мировая война.

После окончания войны сорокалетний Гейндль, ставший тем временем советником миссии и переехавший в Берлин, вступил в борьбу за осуществление закона об имперской уголовной полиции, предусматривавшего образование единой уголовной полиции для всей Германии и большой естественнонаучной криминалистической лаборатории в Берлине. Он надеялся осуществить в Германской Республике, которая в 1918 году пришла на смену кайзеровскому рейху, то, что ему удалось в Саксонии лишь частично. Но в то время как в Вене ему удалось это (там же он стал вице-президентом созданной в 1921 году „Международной комиссии уголовной полиции" и заложил основы международного полицейского сотрудничества), в Германии его намерениям не суждено было осуществиться. Гейндлю, урожденному баварцу, безусловно было очень обидно, что реализация закона о единой уголовной полиции рейха стала невозможной именно из-за традиционного сопротивления Баварии централизованной немецкой организации. В 1933 году в политической обстановке, которая была абсолютно чужда ему, он уехал в свой старый загородный дом в Иршенхаузене, где прожил вплоть до 1946 года и занимался редактированием Ганса Гросса. Каждая изданная им работа в той или иной форме пропагандировала взаимодействие уголовного расследования с научными методами исследования следов.

Когда в 1946 году новое баварское правительство пригласило шестидесятитрехлетнего Гейндля в Мюнхен, чтобы он составил дактилоскопическую картотеку для Баварии, то ему показалось, будто он окунулся в атмосферу первых лет своей деятельности в Саксонии. Возвращение к местной раздробленности немецкой полиции отбросило мечты о централизованной уголовной полиции. В 1946–1949 гг., работая в Мюнхене, ему пришлось довольствоваться тем, что в здании бывшего прусского представительства в Баварии на Тюркенштрассе, 4, он заложил основу будущего ведомства земельной уголовной полиции, создав лабораторию под громким названием „Центральное управление идентификации преступников, полицейской статистики и службы полицейской связи". Основание естественнонаучной лаборатории началось в то время, когда в Германии не хватало самого необходимого. В 1949 году в химико-физическом отделении лаборатории Гейндля имелось два спектрографа, а в запущенном и поврежденном авиационными бомбами здании управления работало лишь несколько энтузиастов своего дела, служащих уголовной полиции и химиков. На этой шаткой основе с 1949 по 1963 год было создано немало, благодаря стараниям этих людей, и особенно прокурора Франца Майнерта, который в 1951 году возглавил центральное управление, а год спустя — ведомство уголовной полиции земли Бавария. До этого Майнерт долгие годы работал в Рурской области, в Восточной Пруссии и Мюнхене. Еще студентом в Марбурге он прочитал небольшую книжку Гейндля под названием „Криминалистическая техника" и с тех пор стал ярым сторонником научной криминалистики.

Человек, полный идей и одновременно достаточно энергичный и дипломатичный, чтобы лавировать в борьбе с неурядицами западногерманской и баварской политики в вопросах полиции, оставил сменившему его в 1959 году на этом посту ведомства Гансу Шнайдеру крупную научную лабораторию. Восемь ее отделений охватывали весь круг естественнонаучных и технических вопросов криминалистики.

В 1959 году, когда из-за болезни сердца Майнерт был вынужден оставить работу, им были уже достигнуты значительные успехи. Если какие-нибудь заботы сопровождали его до последнего дня деятельности, то относились они, видимо, к двум еще не решенным проблемам. Речь шла, во-первых, о строительстве здания для лаборатории, которое соответствовало бы поставленным перед ней задачам. И, во-вторых, об утверждении специального статуса для ученых и технических специалистов, которые во времена экономического процветания, когда каждый специалист был на вес золота, оказались втиснутыми в полицейские чины, не соответствовавшие ни их образованию, ни их ответственности. Сменивший Майнерта Ганс Шнайдер — тоже прокурор— был человеком, проявлявшим личный интерес к естественнонаучной работе и, видимо, хорошо понимавшим эту проблему. Он предвидел, что оба вопроса должны быть решены, иначе рано или поздно вся работа лаборатории сойдет на нет, так как она не будет иметь молодой смены ученых или получит посредственные силы.