Вилейанур Рамачандран - Мозг рассказывает. Что делает нас людьми Страница 64

По иронии судьбы, как только Надя подросла, она стала менее аутичной и полностью потеряла способность рисовать. Это наблюдение лишь повышает надёжность идеи изоляции. Когда Надя повзрослела и приобрела некоторые высшие способности, она больше не могла перемещать центр внимания в модуль «раса» в правой теменной доле (что, возможно, свидетельствует о том, что традиционное образование может задушить ростки творчества).

Вдобавок к смещению внимания в мозге аутистов могут быть реальные анатомические изменения, которые объясняют их способность к творчеству. Возможно, здоровые области выросли и стали более значимыми в мозговой активности. Так, у Нади могла быть увеличенной правая теменная доля, особенно правая угловая извилина, что объясняло бы её художественный талант. Детей-аутистов с научным талантом часто приводят ко мне их родители, и однажды я, пожалуй, просканирую их мозг, чтобы посмотреть, есть ли там действительно здоровые островки разросшейся ткани. К сожалению, это не так легко сделать, как кажется, ведь дети-аутисты часто не могут усидеть на одном месте во время сканирования. У Альберта Эйнштейна была огромная угловая извилина, и я однажды выдвинул гипотезу, что это позволило ему сочетать вычислительные (левая теменная доля) и пространственные (правая теменная доля) способности таким необычным способом, который мы, жалкие смертные, даже не можем себе представить.

Доказательство принципа изоляции в искусстве можно найти также в клинической неврологии. Например, не так давно один врач написал мне об эпилептических приступах, происходящих в его височных долях. (Приступы это неконтролируемые разряды нервных импульсов, которые проносятся через мозг примерно так же, как обратная связь, устанавливающаяся между выступающим и стоящим перед ним микрофоном.) Пока у него довольно неожиданно в возрасте шестидесяти лет не начались приступы, этот врач никогда не интересовался поэзией. И тут вдруг, ни с того ни с сего, из него полились рифмы. Это стало откровением, внезапным обогащением его внутренней жизни, как раз в тот момент, когда его силы были уже на исходе.

Второй пример, из изящного труда Брюса Миллера, невролога из Калифорнийского университета в Сан-Франциско, связан с пациентами, которые в пожилом возрасте стали страдать от быстро прогрессирующей деменции и угасания интеллекта. Это расстройство, которое называется лобно-височной деменцией, поражает лобные доли место образования суждений и важнейших аспектов внимания и рассуждения, височные доли, но сохраняет здоровыми островки теменной коры. Умственные способности пациентов ухудшались, но некоторые из них внезапно, к своему собственному удивлению и к удивлению окружающих, развили экстраординарную способность рисовать красками и карандашом. Это совпадает с моими рассуждениями о Наде её художественный талант был результатом гиперфункции сохранной правой теменной доли.

Эти рассуждения об одарённых аутистах и пациентах с эпилепсией и лобно-височной деменцией поставили один очень интересный вопрос. А мы менее одарённые нормальные люди также имеем скрытый художественный или математический талант, который только и ждёт того, чтобы какая-нибудь болезнь его освободила? Если да, то возможно ли дать волю этим талантам без повреждений мозга или ценой разрушения других способностей? Похоже на научную фантастику, но австралийский физик Алан Снайдер отметил, что это не фантазии. Может быть, гипотезу даже удастся проверить.

Я обдумывал эту возможность во время последней поездки в Индию, и тут случился самый странный телефонный разговор в моей жизни (а это о многом говорит). Звонили издалека, из редакции австралийской газеты.

«Доктор Рамачандран, извините, что беспокою вас дома. Только что было сделано удивительное открытие. Могу я задать вам несколько вопросов по этому поводу?»

«Конечно, задавайте».

«Вы знаете гипотезу доктора Снайдера об одарённых аутистах?» спросили меня.

«Да, сказал я. Он предполагает, что в мозге нормального ребёнка низшие зрительные области создают очень сложные представления лошади или любого другого предмета в трёх измерениях. Ведь для этого возникло зрение. Но ребёнок постепенно узнает все больше о мире, высшие корковые области порождают все более абстрактные, понятийные описания лошади. Например, “это животное с длинной мордой и четырьмя ногами и похожим на метёлку хвостом и т. д.”. Со временем взгляд ребёнка на лошадь полностью формируется этими высшими абстракциями. Уменьшается его доступ к более ранним зрительным представлениям, которыми пользуется искусство. У ребёнка-аутиста эти высшие области не развиваются, поэтому он способен получить доступ к этим более ранним представлениям так, как вы или я уже не способны. Отсюда удивительная одарённость ребёнка в живописи. Снайдер также объясняет одарённость в математике, но мне это кажется слишком запутанным».

«А что вы думаете о его гипотезе?» спросил журналист.

«Я согласен с ней и сам провожу подобные рассуждения, сказал я, но научное сообщество весьма скептично настроено и считает, что идея Снайдера слишком расплывчатая, чтобы быть полезной или проверяемой. С этим я не согласен. У каждого невролога найдётся по крайней мере одна история о пациенте, который вдруг обрёл какой-нибудь новый необычный талант после инсульта или травмы мозга. Но лучшая часть его теории это предсказание, которое он делает и которое теперь, глядя назад, кажется очевидным. Он предположил, что, если бы вы могли каким-либо образом временно “отключить” высшие центры в мозге здорового человека, этот человек смог бы внезапно получить доступ к так называемым низшим представлениям и создать прекрасные рисунки или начать производить вычисления. И что мне нравится в этом предсказании, это не только мысленный эксперимент. Мы можем использовать прибор, который называется транскраниальный магнитный стимулятор, или ТМС, чтобы безопасно отключить на время области мозга здорового взрослого человека. Можно ли будет тогда увидеть внезапный расцвет художественных или математических талантов? Сможет ли человек научиться за этот короткий период преодолевать обычные блоки концептуальных представлений? Если да, придётся ли ему заплатить за это потерей концептуальных способностей? И если стимуляция научит его преодолевать блок, сможет ли он потом делать это самостоятельно без магнита?»

«Ну что же, доктор Рамачандран, сказал журналист, у меня для вас есть новости. Два исследователя здесь в Австралии, которые были увлечены гипотезой доктора Снайдера, провели этот эксперимент. Они набрали здоровых студентов-волонтёров и поставили этот опыт».

«Да вы что? Я был заинтригован. И как все было?»

«Ну, они отключили мозг студентов магнитом, и внезапно эти студенты стали без особых усилий рисовать прекрасные эскизы. И один студент мог выдавать простые числа так же, как это делают некоторые чокнутые учёные».

Репортёр почувствовал, что я остолбенел, да я просто потерял дар речи!

«Доктор Рамачандран, вы слушаете? Вы меня слышите?»

Мне понадобилась целая минута, чтобы прийти в себя. Я слышал много странных вещей за годы моей работы в качестве невролога-бихевиориста, но эта была без сомнения самая странная.

Я должен признаться, что у меня были (и до сих пор есть) две очень разные реакции на это открытие. Первая простое недоверие и скептицизм. Наблюдение не противоречит нашим знаниям в неврологии (отчасти потому, что мы знаем очень мало), но оно звучит нелепо. Сама идея о том, что какое-либо умение может увеличиться за счёт того, что другие части мозга отключены, очень странна это что-то из разряда сериалов вроде «Секретные материалы». Кроме того, она отдаёт речью гуру на собрании адептов, который все время говорит о ваших скрытых талантах, которые ждут своего часа, надо только купить их кассеты. Или торговцев наркотиками, которые заявляют, что их магические напитки откроют вашему разуму новые измерения творческих способностей и воображения. Или этого абсурдного, но почему-то очень популярного «факта» о том, что люди используют только 10 процентов своего мозга что бы это ни значило. (Когда журналисты спрашивают меня об истинности этого заявления, я обычно говорю: «Ну, у нас в Калифорнии это точно так».)

Моей второй реакцией было почему бы и нет? Ведь мы знаем, что новый талант может возникнуть сравнительно внезапно у пациентов с лобнотеменной деменцией. То есть мы знаем, что такое обнажение при реорганизации мозга может происходить. Так почему я должен удивляться австралийскому открытию? Почему их наблюдение с ТМС может быть менее вероятным, чем наблюдения Брюса Миллера над пациентами с выраженной деменцией?

Смущает время. Требуются годы, чтобы развилось заболевание мозга, а действие магнита измеряется в секундах. Имеет ли это значение? Согласно Алану Снайдеру, ответ отрицательный. Но я не так уверен, как он. Не исключено, что мы можем полностью проверить эту гипотезу на отдельных областях мозга. Одним из способов могло бы быть использование функциональных изображений мозга (например, fMRI), которое, как вы помните, создаёт магнитные поля в мозге с помощью изменений тока крови, когда человек что-то делает или на что-то смотрит. Мои гипотезы об изоляции наряду с гипотезами Алана Снайдера предполагают, что, когда вы смотрите на кадр мультфильма или нарисованные лица, в вашем мозге лицевая область активируется больше, чем области, имеющие отношения к цвету, расположению в пространстве или глубине. С другой стороны, когда вы смотрите на цветную фотографию или лицо, происходит противоположное: понижение относительного отклика на лицо.