Антропология общения и творчества - Андрей Юрьевич Панов Страница 7

В рамках такой реальности возникает свой, особенный род любви. Любовью может называться привязанность к объекту. Тот или иной объект может приносить радость, удовольствие, или же от него может зависеть жизнь, комфорт, благополучие, продолжение рода. Например, ребёнок самым непосредственным образом мыслит свою маму как функцию для себя, как объект, с которым в полной мере связано само его выживание. Или же человек, желающий организации своей хозяйственной жизни, социальной среды, продолжения рода, может рассматривать своего супруга как подобный объект. В таких случаях любовью именуется определенная связанность объектов. Объект пользуется другим объектом для удовлетворения собственной нужды. Такова объективированная любовь.

Есть другой вид любви, поскольку есть другой путь выхода из собственной закрытости, на самом деле единственный подлинный — путь трансцендирования, субъективного общения. Монада может действительно раскрываться, не ограничиваться лишь феноменами объективированного мира, но преодолевать, прорывать его отяжелевшую ткань. Возможен выход к "другому", каков он есть, в его внутренней тайне, как к субъекту, а не объекту. Я могу довольствоваться другим человеком как одним из объектов в горизонте моего внутреннего мира, мне для себя так даже будет проще понимать его, выстраивать отношения, получать необходимое. Но я могу попытаться вырваться из собственной объектности и прорваться к чужой субъектности. В этом вся евангельская этика. Я могу увидеть, возлюбить другого, даже личного врага "как самого себя", то есть устранить непроницаемые границы объектности. Только так может открыться внутренняя сущность другого, как она есть, и ранее закрытый объект для меня, бывший лишь феноменом моего внутреннего мира, может раскрыться в своей субъектности, в своей тайне, в своей глубине, в своей истинности. Но к такой необъективированной, единственно подлинной духовной любви необходим прорыв, подвиг, необходимо преодолеть всё сопротивление объективированной среды. Здесь уже нет эгоистической нужды и потребности в другом для себя. Такая любовь есть единственно подлинное преодоление одиночества, поскольку только в ней открывается возможность общения. Сама любовь здесь становится связанностью общения, любовь является как сила общности субъектов, их взаимопроникновения. Поэтому любовь есть сила, ведущая к общению, а общение, в свою очередь, подкрепляет, усиливает любовь. Отсюда понятно, что сила любви определяется мерой внутренней, духовной общности, а мера общности определяется силой любви. Это приводит нас к определению двух типов духовной любви — любви восходящей и любви нисходящей.

Когда сила любви в большей мере определяется мерой духовной общности, то мы можем говорить о любви восходящей. Есть притяжение высоты, истинной красоты, небесных истин, бесконечных глубин сокровищ — человек постольку может обнаружить это и всеми силами тянуться к этому, поскольку уже отчасти имеет это в себе, уже обрёл вкус ко всему этому. Притяжение любви возможно там, где есть хотя бы какая-то соразмерность. Любовь возвышает человека, потому что в ней он сам становится выше, и его собственная высота становится больше. Для слишком низкого состояния невозможно влюбиться в запредельную, чуждую и пугающую высоту, но само измерение и качество высоты, пусть даже во многом потенциальное, уже должно быть внутри, чтобы могло возникнуть стремление и притяжение к большему. Когда впервые встречаются двое, то взаимное притяжение восходящей любви может возникнуть только от того, что эти двое как бы сразу узнают друг друга, увидят и ощутят глубочайшую общность между собой, сразу же войдут в подлинное общение, пусть даже не сказав ещё ни слова. Обнаруживаемая общность рождает любовь, которая устремляет человека в высоту и красоту другого. Такая любовь основана на общности, поэтому для неё обязательно необходима и даже требуется взаимность. Отказ одного от общности и перспективы её углубления есть закрывание для другого собственной субъектности, и тогда покинутый испытывает, что сама высота, красота, истина, которые он так полюбил и к которым устремился, закрываются от него. Это открывает опыт предельной богооставленности, закрывания небес. В такой перспективе и собственная внутренняя глубина, высота и красота меркнут, поскольку они раскрываются, обнаруживаются, актуализируются всегда только во взаимном общении, раскрытии, углублении. Здесь оказывается, что восходящая любовь как духовная связь есть в пределе отказ от себя ради другого. Здесь любовь к ближнему "как к самому себе" осуществляется самым полным образом. Центр "Я" переносится в глубину другого субъекта. При взаимной любви осуществляется соответствующее движение в обратную сторону, и собственное "Я" возвращается к себе через другого. Восходящая любовь — это в пределе полное взаимопроникновение, общность и общение субъектов, неразрывность сосуществования, ведущая не к утрате личностной целости каждого, но к полной открытости и пребыванию одного в другом. Восходящая любовь исполняется как связь человека с Богом. Вне Бога и без Бога она для человека становится настоящей проблемой, одной из самых тревожных, опасных и даже страшных в его жизни.16 Восходящая любовь в богооставленности вызывает самый глубокий экзистенциальный ужас.

Нисходящая любовь исходит не из актуальной и потенциальной общности, а из самой силы любви, которая может созидать общность. С одной стороны, явление нисходящей любви есть диалектическое развитие любви восходящей. Общность созидает и усиливает любовь, и потому любовь может действовать как бы в обратную сторону, созидая и усилия общность. Полнота духовной любви осуществляется всегда в этой двуединой направленности. Общность с любимым, причастность его внутренней жизни открывает возможность бескорыстной жертвенности, отдачи себя и своего любимому ради его блага и совершенства. Без этого притяжение высоты и красоты любимого может выродиться в потребительство, пользование. Нисходящая любовь есть момент благоговения перед личностной инаковостью любимого, перед его сохраняющейся трансцендентностью и внутренней тайной. Нисходящая любовь есть момент самоустранения и самоумаления, она делает невозможным растворение одного субъекта в другом. Такая любовь видит любимого во всей полноте без примеси своего "Я", а значит, видит и его нужды, его личные устремления и замыслы. Восходящая любовь проникает в глубину личности любимого, нисходящая же любовь сохраняет личностную целостность обоих, устраняя возможность смешения и слияния, а взаимность целостной духовной любви делает возможным взаимопроникновение, взаимное утверждение существования друг друга, возвращает личностное существование каждому в самом себе, при этом сохраняя единство и общность, пребывание одного в другом.

С другой стороны, любовь нисходящая имеет в падшем мире и самостоятельное значение. Последствием грехопадения стала расколотость, закрытость, отчуждённость субъектов. Была потеряна общность, и все попытки её созидания стали встречать немыслимое количество препятствий, почему оказалась затруднена и ослаблена всякая возможность восходящей любви, что, в свою очередь, сделало почти невозможной любовь нисходящую. Любовь в падшем мире потеряла силу и оказалась расколота, не имея возможностей развиться и укрепиться. Нисходящая любовь для объекта немыслима и невозможна, для неё нужны силы, нужно познание, нужно