Нейробиология тревоги. Как победить тревожные мысли и сделать свою жизнь счастливее - Ферран Касес Страница 9

Заметно, как информация может формировать реальность. Убеждение моих родителей в том, что их мозг «не может измениться», заставляет их действовать по одному и тому же шаблону снова и снова. «Дорогуша, мы такие, какие есть. Мы уже старенькие и больше не изменимся», – говорили родители всякий раз, когда я указывала им на те или иные черты их поведения, которые было бы неплохо подкорректировать.

Мозг подвержен изменениям, и мы можем продолжать учиться и формироваться в любом возрасте.

Да, мы не можем радикально измениться за одну ночь, это факт. Существует заложенный генетикой процент, определяющий, кто вы есть, и составляющий примерно 40 %. Кстати, одна из причин, по которой нейроны не воспроизводятся, – если бы каждый день рождались новые нейроны, в конечном итоге вы потеряли бы устойчивость, идентичность, неизменное «я», воспринимаемое как нечто неотъемлемое. Хотя, возвращаясь к этой теме, хотелось бы уточнить, что в некоторых частях головного мозга (в субгранулярной зоне зубчатой извилины гиппокампа или в субвентрикулярной зоне боковых желудочков), как известно, происходит так называемый «нейрогенез», генерация новых нейронов. Эти новые нейроны не образуются из других нейронов, но происходят из стволовых клеток (материнских клеток).

С другой стороны, мозг полон не только нейронов и связей, здесь также гнездятся и другие типы клеток, такие как глиальные клетки, которые берут на себя заботу о нейронах. Те уподобляются материнским клеткам и превосходят их численностью.

Знать, что в вашем мозгу растут новые нейроны, и то, как он может меняться, – круто! Ведь это значит, что измениться в лучшую сторону в наших силах.

Сейчас нейроны больше не главные герои фильма. Основную роль теперь играют соединения. И, поверьте мне, это превращает все кино в блокбастер. Вы перестаете быть плоским персонажем: от того, как «настроен» ваш мозг, с чем связан тот или иной нейрон, зависит, как вы себя покажете.

Мы знаем все это, потому что с помощью разных техник визуализации нейронной активности можем наблюдать, какие соединения активны, а какие нет. Одна из них – фМРТ (функциональная магнитно-резонансная томография), с помощью которой можно увидеть, как загораются нейроны, когда пребывают в активном состоянии. Когда нейрон «говорит», он передает нервный импульс другому через соединение, и они загораются. Однажды я прочитала, что что-то похожее происходит с рождественской елкой, на которой загораются фонарики. Можете сохранить в памяти этот образ. Иногда загорается одна группа фонариков (нейронных модулей), иногда другая, а в некоторых случаях они загораются все сразу.

Да, сравнение красивое и помогает нам разобраться в этом бардаке, но не все в мозгу так гладко и структурировано. На самом деле между модулями и соединениями такая каша, что иногда трудно определить, что есть что. Кроме того, каждый из них может выполнять различные функции. Вот почему ученые, занимающиеся данной темой, выступают против приписывания качеств, относящихся к левому и правому полушариям, так как между ними существуют связи, разделять которые и говорить, где находится зона ответственности одного полушария и начинается зона другого, трудно. По сути, можно провести параллель с парой, состоящей в созависимых отношениях, где партнеры живут вместе так долго, что сложно определить, в чем состоят их обязанности как индивидуумов. В конце концов все намного сложнее. Моя цель – донести до вас эту информацию, чтобы потом, когда мы заговорим о привычках, вы понимали, что происходит и почему.

То, почему мы ведем себя определенным образом, вписано в наши мозговые связи. Если бы у вас была возможность проникнуть в свой мозг, случайным образом поменять местами все соединения и снова покинуть его, человек, претерпевший подобный эксперимент, уже был бы не вами. Ваш образ жизни был бы полностью изменен.

Часть этой прошивки предопределяется нашими родителями или нашей семьей, то есть передается нам по наследству. Но остальное формируется благодаря жизненному опыту, приобретенному в школе или университете, впитанному с культурой, переданному через друзей и партнера. В книге Cerebroflexia Дэвида Буэно и Торренса я прочитала восхитительный пример. Заключается он в том, что генетическая основа – условная часть мозга – представляет собой лист бумаги, в то время как другая формируемая часть, меняющаяся благодаря нейронной пластичности, – все, что я могу сделать с этим листом бумаги.

Итак, изначально мозг состоит из генетической основы, которая влияет на наш образ жизни, но не определяет его. Если у вас есть близкие родственники, страдающие от тревоги, генетикой будет обусловлена возможность наличия тревоги и у вас. Как известно, если ваши родители страдают от тревоги, то вероятность того, что ей будете страдать и вы, составляет 30–40 %, то есть вы находитесь в зоне риска, но гарантий того, что тревога точно передастся вам, нет. В этом матче выигрывает нейронная пластичность – все, что было приобретено вами с опытом и обучением. Первостепенное значение играет полученное образование, ваше отношение к жизни, ваши привычки и образ жизни, нежели вышеупомянутая врожденная предрасположенность.

Опыт и обучение формируют мозг. Повторение той или иной мысли или шаблона поведения делают одни соединения устойчивее других.

Семейное и общественное наследие

Постойте-постойте… позвольте мне ненадолго прервать Сару. Хочу рассказать вот о чем: со временем я понял, что моя мама – настоящая королева тревожности, и я, несомненно, перенял эту прекрасную черту именно от нее.

Моя мать – замечательная женщина, всегда без остатка отдавалась семье. Зарабатывая не так уж много, она умудрялась делать все, чтобы мы ни в чем не нуждались. Конечно, для этого ей приходилось контролировать всех и вся, ничто не ускользало от нее. Я позволил себе вольность писать в прошедшем времени не потому, что она покинула нас, нет, у мамы впереди еще долгие годы жизни, просто я считаю, что она во многом поспособствовала развитию моей тревожности.

Так уж вышло, что я попал в зону этого тотального контроля, и более того, сейчас, когда у меня есть собственные дети, я понимаю, что мама опекала меня больше остальных. Так что семечко под названием «Берегись, жизнь полна опасностей!» взращивалось во мне еще с детства.

Родившись в восьмидесятых годах, я всю жизнь прожил в Барселоне. В ту доолимпийскую эпоху тротуары районов были усеяны шприцами, народ сидел на героине, а нам, детям, раз за разом твердили об опасности,