Сделано в Америке. Как я создал Wal-Mart - Уолтон Сэм Страница 24

К тому времени я уже устал быть вечным должником своих знакомых, а еще больше мне надоело выклянчивать деньги у посторонних. И я принял окончательное решение вывести акции «Уол-Март» на рынок ценных бумаг. Я уведомил Майка Смита и Джека Стивенса о том, что мы хотим развить эту идею, однако сказал и то, что им придется бороться за наш бизнес с конкурентами. Я также сообщил им, что не хочу останавливаться на фирме из Литтл-Рока и считаю, что нам нужен гарант с Уоллстрит. Может, это было правильное решение, а может, и нет. Я знаю, что Майку с Джеком оно не очень пришлось по вкусу. Однако я отправился в Нью-Йорк, чтобы посмотреть, что я там сумею найти.

МАЙК СМИТ:

«Разумеется, нам хотелось контролировать весь публичный выпуск ценных бумаг, но Сэм всегда любил находить самые выгодные для себя варианты. И вот что произошло, насколько я помню: Сэм отправился в Нью-Йорк, чтобы сделать закупки для магазинов, и там решил сходить на Уолл-стрит и послушать, что скажут ему тамошние парни. Он пошел туда, как говорится, прямо с улицы. Ему было известно, что «Уайт, Уэлд» подготовила операцию по эмиссии и продаже акций розничной сети «Памида» из Омахи, и направился к ним. Дежурному администратору он представился как Сэм Уолтон из сети магазинов «Уол-Март», то есть как обычно, и сказал: «Я хотел бы поговорить с кем-нибудь насчет эмиссии и продажи акций своей компании». Администратор ответила: «Ах, вот как? А откуда Вы приехали?» И когда Сэм сказал ей, что из Бен-тонвилля, штат Арканзас, она сказала: «Ну что ж, у нас здесь работает мистер Реммель, он как раз из Арканзаса. Быть может, он сумеет Вам помочь». И представила его Баку Реммелю из Литтл-Рока».

Не помню точно, каким образом я познакомился с Баком, однако вполне возможно, что Майк прав. Помню, как нас представили друг другу, и как я при этом сказал нечто вроде: «Каковы шансы на то, что вы заинтересуетесь оказанием нам поддержки в публичном выпуске ценных бумаг?» Бак сказал, что посмотрит, и действительно, они решили, что им это будет интересно. Я считаю, что именно поэтому этот выпуск прошел настолько успешно: ведь в то время «Уайт, Уэлд» была одной из ведущих фирм, занимавшихся институциональным инвестированием и банковским делом. Никто со мной не согласен, однако я остаюсь при своем мнении.

МАЙК СМИТ:

«Сэм решил, что в «Уайт, Уэлд» знают о публичном выпуске ценных бумаг больше, чем знаем мы, и он поручил это дело им, сказав, однако, при этом: «Надеюсь, Вы подключите ребят из «Стивене», они мои давние друзья и вообще, хорошие люди». «Уайт, Уэлд» спросили, хотим ли мы получить одну треть сделки (тогда как две трети достанутся им). Я обсудил это предложение с Джеком, а он поинтересовался моим мнением об этой компании. И я ответил, что считаю нужным принять участие в этом деле. Так мы и поступили. Позже, при других публичных выпусках ценных бумаг, мы уже работали с «Уайт, Уэлд» из расчета пятьдесят на пятьдесят процентов».

Итак, Роб начал разрабатывать план, цель которого заключалась в консолидации всех мелких товариществ в одну компанию и в последующей продаже 20 процентов ее акций. К тому времени нашей семье принадлежало что-то около 75 процентов компании. Бад владел примерно 15 процентами, некоторые из других наших родственников тоже были собственниками каких-то небольших процентных паев. Что-то находилось в собственности Чарли Баума, что-то - Уилларда Уокера, Чарли Кейта и Клода Харриса. Все директора, работавшие у нас с самого начала, брали кредиты в нашем банке, чтобы приобрести долю в своем магазине. Лучше Уилларда доставать деньги не умел никто. Он обхаживал банкиров так, что они давали ему все, что он хотел. В результате у него оказалось больше собственности, чем у кого-либо из других директоров.

У нас все было готово к началу 1970 года, и мы с Роном Мейером устраивали «показательные выступления» везде, где только могли -в Лос-Анджелесе, Сан-Франциско, Чикаго, чтобы все узнали, какими великими и могучими мы станем в будущем. Однако прежде чем акции были выпущены, создалась плохая рыночная ситуация и нам пришлось отсрочить эмиссию. Однако это продолжалось недолго, и уже первого октября 1970 года «Уол-Март» стала публичным акционерным обществом, акции которого поступили в свободную продажу. В нашем проспекте предлагалось 300 000 акций по цене 15 долларов за штуку, однако продавались они по 16,50. У нас было всего около 800 держателей акций, по большей части - известные нам организации или частные лица. Те, кто купил акции того выпуска или кто владел долей в самых первых наших товариществах и конвертировал ее в акции этой эмиссии, баснословно обогатились.

Как теперь уже всем известно, исполнение «Уол-Мартом» обязательств по своим акциям и то, как их держатели на них обогатились, -отдельная история. Всего пятнадцать лет назад рыночная стоимость компании составляла где-то 135 миллионов долларов, тогда как сейчас -более 50 миллиардов. Однако удобнее рассматривать это с другой точки зрения: скажем, вы приобрели 100 акций самой первой эмиссии на сумму 1650 долларов. С тех пор у нас было девять дроблений акций «две за одну», так что сейчас у Вас была бы уже 51 200 акций. В течение прошлого года они продавались более чем по 60 долларов за акцию. Так что Ваш вклад стоил бы сейчас более 3 миллионов. Понятно, что в течение этих лет очень многие благодаря нашим акциям смогли улучшить качество своей жизни, проще говоря, вот что сотворила сеть, созданная семьей Уолтонов. Она оправдала себя так, как мы не могли и мечтать.

Вот таблица, отображающая рост стоимости наших акций в течение прошедших с первой эмиссии лет:

ХЕЛЕН УОЛТОН:

«Еще прежде чем наша компания приступила к эмиссии и продаже своих акций, я поняла, что мне этого не хочется. Думаю, что если бы мы с Сэмом тогда поссорились, то только потому, что мне всегда казалось: мы сможем прожить и без того, чтобы торговать своими акциями. Компания никогда не волновала меня слишком сильно с тех пор, как я решила преследовать другие свои интересы, не имеющие к ней отношения. Мне просто крайне не нравилась мысль о том, что нам придется сделать свои финансовые дела достоянием широкой публики. Когда Вы начинаете эмиссию и продажу своих акций, Вам могут задавать всевозможные вопросы, и наша семья будет в этом замешана. Мы станем для всех открытой книгой, именно это мне и не нравилось».

Разумеется, Хелен права. Действительно, мы таким образом привлекли к себе весьма пристальное и совершенно нежелательное внимание. И все же, возвращаясь в тот день из Нью-Йорка, я ощутил ни с чем не сравнимое чувство оттого, что мы сможем рассчитаться со все- ми своими долгами. Впоследствии семье Уолтон стал принадлежать всего 61 процент, однако мы смогли рассчитаться со всеми банкирами, и начиная с того дня мы больше никогда не занимали ни гроша для того, чтобы поддержать на плаву «Уол-Март». Компания стала справляться собственными силами и средствами, перейдя на полное самофинансирование. Эмиссия и продажа акций действительно дала компании свободу, необходимую для ее дальнейшего роста, и у меня буквально гора с плеч свалилась. Немного погодя у нас был еще один публичный выпуск ценных бумаг, целью которого было расширение круга акционеров, чтобы наши акции могли продаваться на Нью-йоркской фондовой бирже. Наша семья продала весьма незначительные количества принадлежавших ей акций «Уол-Марта» помимо этих эмиссий. Мне кажется, что именно этим мы отличались от всех прочих и, как я уже говорил, именно это - источник нашего состояния, так сказать, в его чистом виде. Мы просто-напросто не распродали свои акции, а сохранили их. Большая же часть семей где-то в процессе жизни пришла бы к выводу: «Ни к чему нам эти крысиные гонки. Не нужно нам больше заниматься тем, чем мы занимаемся. Пусть кто-то другой владеет нашим делом». После чего мне, согласно такому утверждению, пришлось бы выйти в отставку, отказаться от компании и продать ее какому-нибудь немецкому инвестору, «Кмарту», «Федерейтид» или кому-нибудь подобному. Но мне так нравилось заниматься своим делом, наблюдать, как оно разрастается и развивается, видеть, как растет благополучие наших партнеров и акционеров, что я никогда не смог бы бросить все и уйти.