Юрий Терапиано - «…В памяти эта эпоха запечатлелась навсегда»: Письма Ю.К. Терапиано В.Ф. Маркову (1953-1972) Страница 11

Написал я об «О<пытах>»[145] — и о письмах Цветаевой к Ш<тейгеру>. Удивительно то, что Ш<тейгер> никому даже из ближайших друзей не сказал о переписке. В отношении же стиля Ш<тейгера> и того, что он внес, — в смысле манеры, в смысле отношения к делу поэта, — Цветаева не поняла ничего и рекомендовала ему писать о герое-предке и «яркие» стихи — это-то — Штейгеру!

Только что прочел глупейший отзыв Н. Андреева[146] в «Р<усской> м<ысли>» о «Н<овом> ж<урнале>» — с 37 по 42 книгу — все гении… даже Дар и И. Легкая!

Не знаю, получается ли «Р<усская> м<ысль>» у Вас? Знаю, что Г. Струве ее всегда имеет.

Крепко жму руку.

Ю. Терапиано

22

2. IV.56[147]

Дорогой Владимир Федорович,

Благодарю Вас за присылку Вашей фотографии. Посылаю в ответ «мой физический облик», тоже «любительский», но, говорят, похожий. Ко 2-му (около автомобиля) примечание: автомобиль не мой.

В настоящее время поправляюсь и медленно «возвращаюсь в жизнь». Писать — трудно, устаю от небольшого напряжения, читать тоже еще не все могу, так, например, читать новую книгу Шестова[148] «Sola fide» («Luther et l’eglise»), которая скоро выходит, мне будет еще трудно.

Австрийская литер<атурная> энциклопедия предложила мне ряд абзацев о разных заруб<ежных> писателях. Я подписал в декабре контракт — и все пришлось аннулировать, т. к. сдавать должен был в феврале и марте главным образом. Жаль, были абзацы об Адамовиче, Ходасевиче, Мережковском, Гиппиус и т. д.

Очень было бы хорошо, если бы Вам удалось заняться Вашим прямым делом, т. е. научной карьерой. У нас здесь тоже без диплома нужно начинать снова — и это многим помешало в свое время продолжать занятия, а где же было сберечь дипломы во время гражданской войны и революции?

Интересно, как Вы станете доказывать, что нужно теперь писать длинно? — Тема для спора. Помните поэмы Шарля Пеги? — М. б., единственно в таком роде можно, т. к. «Молодец» Цветаевой, например, или ее же «Крысолов», при всех достоинствах — невыносимы. Ходасевич как-то на подобный вопрос сказал: «Можно. Только надо — хорошо, а кто на это сейчас способен?»

Перебирая бумаги, от нечего делать, наткнулся на пачку старых фотографий[149] 1926 г. Ходасевич — еще с длинными волосами, Берберова, Кнут, Смоленский, Мандельштам (Юрий)… «те годы!» — стало очень грустно.

Желаю Вам всего хорошего! И<рина> Н<иколаевна> просит передать свой привет.

Ваш Ю. Терапиано

23

23. IV.56

Дорогой Владимир Федорович,

На днях говорил о Вас с Адамовичем, которому очень понравилось Ваше повествование о молодости в «Н<овом> ж<урнале>». А<дамович> выражал сожаление, что Вы так далеко от Парижа. Я к нему присоединяюсь, т. к. давно уже знаю Вас. Имеете ли Вы теперь «Р<усскую> м<ысль>» — с отъездом Г. Струве? — там и А<дамович>, и я упомянули о Вас.

На прошлой неделе, в предисловии к книге Маковского[150] (стихи) я подчеркнул, что с 1939 г. прежняя парижская атмосфера кончена, что теперь нужно ждать, как послевоенные поэты определят свою «ноту», но что до сих пор все они разъединены, уединены (как теперь и бывшие участники «пар<ижской> ноты») и что нового мироощущения, новой атмосферы, несмотря на то что прошло столько лет с 1945 г., еще нет.

Конечно, никакие «надо» не могут помочь делу, но другое — когда «надо» берется не извне, а внутренне чувствуется. Вот как мы в свое время чувствовали, что нельзя, как символисты, утопать в «безднах и словах с большой буквы» или что «акмеизм — скуден, внешен и дает камень вместо хлеба». А отсюда и пошла «нота». Вот скоро «столп» п<арижской> ноты — Лидия Червинская — выпускает новую книгу[151]. Горе ей, если она «осталась, как была в 1936 г.».

Не понимаю — «время индивидуализма прошло», «надо выходить в мир» — как же обойтись без индивидуального, ведь весь мир все-таки мы видим через себя, в себе и «проблемы» — тоже значительны лишь по отношению к нам? Но то, что, м. б., сейчас настает время «большого жанра» — спорить трудно, хотя до сих пор в этом плане не было удачи. И если (лишь отчасти, на мой взгляд) верно, что Г. И<ванов> исчерпал «малую форму» и что вообще «нытье» уже невыносимо, то все же у меня лично нет особенной надежды и на «большую форму»[152], нужно что-то другое, какой-то внутренний поворот, чтобы смотреть со своей точки зрения. Ведь поэзия напоминает бильярдный шар, который катится по плоскости стола, каждый миг пересекаясь с ним в к<акой>-н<ибудь> точке. Это символ «внутренннего — поэта» и «внешнего — мира». А наш зарубежный шар крутится пока на месте, а не катится!

Не очень очарован сходством с Елагиным и надеюсь, что не так уж похож на свои фотографии, хотя для поэта его земной образ не столь уж важен!

Здоровье мое лучше, но еще 1) режим — диета, 2) швы, кот<орые> болят, 3) связанность в движениях и 4) не могу писать на пишущей машинке.

Теперь я больше пишу в «Р<усской> мысли», чем в «Н<овом> р<усском> с<лове>». Решил ответить Ю. Офросимову[153] (новый «неизвестный», болван, очевидно, — ну как написать поэму «На удушение А. Ахматовой»?).

Ирина Николаевна и я шлем Вам поздравления с наступающим праздником Св. Пасхи.

Искренне Ваш Ю. Терапиано

24

6. VI.56

Дорогой Владимир Федорович,

Адамович преподает в Англии, в Манчестерском университете. Скоро начнутся каникулы, он приедет во Францию и будет в Париже, а потом в Ницце.

Постараюсь «познакомить» Вас с ним тогда, он интересный человек, и переписка с ним Вам может быть приятной. Что же касается «возрожденского головотяпства» — не удивительно, но т. к. сейчас там опять перемена редакции, — ушли Мейер[154] и Яконовский[155], то есть надежда, что «В<озрождение>» «исправится»[156]. Но «В<озрождение»> — не «Париж». Еще не имею «Н<ового> ж<урнала>», зато получил новые «Опыты»[157]. Бунин в письмах — «как живой», очень для него типичный тон, Иваск правильно написал о Ваших «воспоминаниях» в «Н<овом> ж<урнале>», интересен спор А<дамовича> и И<васка> о будущей России — кто из них окажется «прав», но вероятно, прав будет А<дамович> и Россия все-таки что-либо явит Западу, а не наоборот, по Иваску. Религиозная часть «Комментариев» А<дамовича> написана хорошо, но сомненья его — не очень уж страшные, бывают более трудные вопросы в плане: «не могу», а «на небо — и одежда?» — даже наивно. Вероятно, и Достоевский за «непротивление злу» кулаком бы по столу стукнул. В «Заметках на полях» Вы очень вовремя напомнили о фальшивости термина «музыка» (и я, для которого музыкальной музыки нет, лишенный слуха, покраснел), которым так злоупотребляют гг. критики. Но что же делать, как иначе сказать о том, что «звучит внутри», хотя с музыкальной музыкой и не имеет общего? А о «диалоге с самим собой», по старости, вместо диалога с советской литературой, сказано зло, хотя и очень верно. Хорошо и о набоковской «пощечине Чернышевскому»[158], не люблю «общественников», а при мысли вступить в объяснения, например, с Кусковой[159] по поводу поэзии — холодею. Как-то я послал давно, когда еще был молодым поэтом, в «Последние новости» стихотворение о Богоматери, а Милюков: «И как это Т<ерапиано>, молодой человек, культурный, может верить в такие культурные пережитки?..»

«Н<овое> р<усское> слово», напустив к себе Жернониколаевых, Забежнароковых и Офроросимовых, становится таким, что боишься теперь в руки взять воскресный номер!

Читали ли Вы «Русскую литературу в изгнании» Г. Струве? Здесь (слышал, и в Нью-Йорке тоже) многие на него в бешенстве. Не нравятся оценки (кое-кому попало по заслугам, иногда же — неправильно, по моему!), биографические подробности (кто коллаборировал с немцами или с большевиками), действительно, ни к чему, и, наконец, нужно было заручиться письменным согласием, прежде чем раскрывать псевдонимы живых. В частности, С<труве> недооценивает и, видимо, не любит Г. Иванова, а уж «подражать Одарченко или Штейгеру» — простите, — наоборот, сам видел, как оба «учились» у И<ванова>! В общем — одна из тех книг, объективный отзыв о которой не удовлетворит ни автора, ни «врагов», ни «друзей»… По поводу псевдонимов — вспомнилась эпиграмма Гиппиус на Ходасевича:

Чем не общие идеи?Кто моложе, кто старееИ какой кто будет нации, —Кстати, все ль у нас раскрытыПсевдонимы в эмиграции?Есть задача интересная:В чьи б колеса вставить палку?Кстати, старую, известнуюОбругать бы либералку (т. е. З. Гиппиус).

(Не могу вспомнить…