Юрий Терапиано - «…В памяти эта эпоха запечатлелась навсегда»: Письма Ю.К. Терапиано В.Ф. Маркову (1953-1972) Страница 19

На всякий случай (мало ли что может случиться!) вот адрес Софии Юльевны Прегель, у которой находятся все рукописи, присланные в «Рифму»: S. Pregel-Rovnicki, 17, rue des Petites Ecuries, Paris X. К ней Вы всегда можете обратиться за справкой.

Я еще не читал «Мосты» — Ваш спор с Берберовой (или, вернее, спор Б<ерберовой> с Вами[230]) меня интересует. На днях в «Р<усской> м<ысли>» некто Сергеев (мне не известный) разгромил «Мосты»[231] с точки зрения того, что они так подобрали материал, что он подтверждает все тезисы советской пропаганды (американцы — высылка власовцев — звери, у Берберовой — жизнь в Америке — засилье машин, все тоскуют по родине — Алексеева и т. д.). Если это действительно так, то редакция совершила тактическую ошибку.

А в «Н<овом> ж<урнале>» очень плох, бездарно задуман и бездарно исполнен рассказ Ульянова[232]: вот и хвали его «как Бунина»!

Ну вот, заболтался… Это оттого, что все время сижу «на цепи».

Крепко жму Вашу руку.

И<рина> Н<иколаевна> и И<рина> В<ладимировна> шлют Вам привет.

Ваш Ю. Терапиано

44

26. III.59

Дорогой Владимир Федорович,

Да, пришлось мне немало помучиться, но теперь это уже, слава Богу, позади.

Боли прекратились — и другие «нежелательные» явления.

Был у моего доктора — прошел последнее radio[233] — говорит: «болезнь ликвидирована».

Таким образом, на этот раз, как будто, «вылез из ямы».

Начал опять журнальную работу.

Прочел «Мосты». (О них хотел писать во время моей болезни Адамович — пока ничего не написал, но его статья была объявлена в «Р<усской> м<ысли>»[234].)

В Вашей статье, мне кажется, интересна интуиция — указание, что выход из тупика может оказаться в «большой форме», но фактическая сторона — не полна.

В XX веке, особенно после революции, «большая форма» не новость, а выхода пока — не оказалось.

Кто ее не пробовал: «Царь-Девица» («Царь-Дура», как назвали ее — 158 стр. текста) М. Цветаевой, ее же «Молодец», «Крысолов», «Поэма Горы», — не говорю уже о Пастернаке, Сельвинском и др. в Советской России современниках.

Наконец — единственная небольшая удача — «Станция Зима» Евтушенко.

Берберова, конечно, не права, назвав «Соррентинские фотографии» Ходасевича «большой формой».

Сейчас она «горой стоит» за Ходасевича, которого мучила при жизни, — был свидетелем, — но это так, заметка на полях.

Читали ли Вы еще одну «большую форму» эмигрантского поэта — «Дневник в стихах» Н. Оцупа?[235]

Писал о нем (о Н. О<цупе>[236], а не о «Дневнике») на днях и вспомнил Вас. Хотя в общем, на 365 стр. текста, все одним и тем же размером, в «Д<невнике>» есть много хороших страниц, а иногда и прекрасных «пассажей», в целом эту вещь подвергли остракизму. Никто о ней не писал — м. б., потому, что и не читали. У кого, в самом деле, хватило бы терпения прочесть, от доски до доски, 365 страниц?

Н. Оцуп искал спасения своей души путем водительства «Беатриче», но попутно как-то интуитивно обратился к «большой форме».

Ответы на вопросы: 1) Адамович никогда не издавал своих стихов в «Рифме»; 2) к Прегель пока нет смысла обращаться, т. к. Ваша книга идет в набор, как только выйдет книга И. Яссен, уже печатающаяся; 3) к Бенедиктову я отношусь «не плохо». Согласен также, что, увы, «ни тайны, ни глубина», а талант вершат дело.

Ирина Одоевцева ответила в «Р<усской> м<ысли>» Ульянову — и загорелся в Париже бой. Часть поэтов стала против нее, часть — за, и появились также в «Р<усской> м<ысли>» «письма в редакцию». А ответила И. О<доевцева> по существу правильно. Лишнее только, что она в ответе повторила, как переделали здесь в поэтических кругах ульяновское определение Л. Алексеевой: «Дева Феврония» в «ДеваХаврония» — это был гафф.

А Опишня в «Возрождении»[237], в ответ на отзыв Г. Струве о «В<озрождении>» (в его ответе Ульянову[238]), изругал в мартовской книге «В<озрождения>» Глеба Струве: «ничего в русской литературе не понимает, как известно», «его юмористическая книга о русской литературе, о которой Роман Гуль дал уничтожающий отзыв» и т. д. Заодно — свел самым хамским образом счеты и с Ю. Трубецким.

Как видите, литература продолжает цвести и все в порядке, — что я и должен отметить, вернувшись к жизни.

Я еще не был в «Рифме», увижу «ее» на той неделе, но сведения, о которых говорил выше, имею от Прегель.

Говорят, вышли «Опыты», их здесь еще нет. Они выходят так редко, что парижская публика успевает начисто забыть о них, когда вдруг опять сталкивается с моим отзывом о них в «Р<усской> м<ысли>». Впрочем, «О<пыты>» и не стали чем-либо здесь.

И<рина> Н<иколаевна> и я шлем Вам наш привет.

Ваш Ю. Терапиано

P. S. Простите за помарки, глаза подводят — делаю описки.

45

24. VI.59

Дорогой Владимир Федорович,

Жаль, что «Р<усская> мысль» до Вас не доходит, т. к. иногда там бывают интересные статьи разных лиц.

Об «Опытах»[239] — о Вас — я нахожу, что Вы развенчали Мамченко довольно жестоко[240]; по-моему, мостом между его логикой и логикой читателя все-таки служит религиозное отношение Мамченко, в его свете многое проясняется: к человеку, к жизни, к связанности людей между собою, — это Мамченко «спасает».

Заодно «проехался» там по поводу «оксюморон» и «катахрезы» — малопонятно для читателя, но зато похвалил Вас за рецензию о переводах А. Биска[241].

О «Мостах» должен был писать Адамович; он оставил за собой «Мосты» (как было сказано редакцией) еще во время моей болезни, но ничего и не написал, а я уже не мог писать — так, вероятно, и останется[242].

Берберова очень самоуверенна и активна, но не думаю, чтобы по существу ее мнения и оценки были верны.

«Гурилевские романсы» идут в печать. Наша типография все время медлит — до сих пор еще не закончила книги Ирины Яссен, а теперь ее уже поздно выпускать в свет до осени. Но печатать будет летом (т. е. сначала набирать и т. д.). Фактически, т. к. у меня мало времени и живу я не в городе, исполнительные функции перешли к С. Прегель.

Мне очень понравилась книга Моршена[243], и я его похвалил от всего сердца[244]. Для критического разбора (а не для газетного отзыва), правда, следовало бы указать на кое-где имеющиеся недочеты — некоторые слова, строчки, но в общем он вполне заслуживает похвал — и серьезных похвал. Думаю, что и с Гумилевым он не в столь уж близком родстве, Гумилев «метафизичнее», т. е. многопланнее его, духовнее, а у Моршена больше «terre a terre[245]», но зато он имеет больше иррациональной поэтической прелести (прирожденной, «Богом данной»), чем Гумилев. Ах, если б Моршен и дальше шел вперед, развивался бы, не сорвал бы на чем-нибудь неподходящем свой голос! Сейчас мы все так разъединены, так географически удалены друг от друга, что нет возможности «поговорить», а ведь именно на словах можно сказать то нужное, то главное, чего ни в какой рецензии не скажешь.

Как все в литературной жизни, спор Ульянова с Одоевцевой уже настолько увял, настолько в прошлом, что и возвращаться к нему нет смысла[246]. Последний же ответ Ульянова[247] был недопустимо груб по форме — какая-то «буренинщина» (не знаю, слышали ли Вы о критике «Нового времени» Суворина — Буренине, который в дореволюционное время прославился своей чрезвычайно резкой, грубой и глупой руганью всех замечательнейших тогдашних поэтов?). И еще — Ульянов даже во времени заблудился, на что я и указал в моем письме в редакцию «Н<ового> р<усского> слова»[248]. А в общем, хотелось бы вообще прекратить эту глупую манеру «ниспровергать друг друга» — кому это нужно? Читатель даже не читает, а литераторы — только кровь себе портят. А И<рина> В<ладимировна>, в частности, и так уже измучена и своим горем, и необходимостью применяться к новой обстановке жизни, и одиночеством.

Книга же Кленовского[249] (я писал о ней вместе с книгой Моршена) — хорошие стихи, которые писаны как будто в 1912-15 гг., поэтому-то они и нравятся 70-летним и профессорам-литературоведам, вроде Глеба Петровича, он с годами становится все ближе и ближе к академическому стилю, Моршен для него: «Куда же ему до Кленовского!..» А человечески — «желаю Кленовскому всяческого успеха», он, тем более, говорят, — болен.

Надеюсь, «разгрузившись», Вы сможете писать — давно не приходилось читать Ваших статей. А как стихи?

Ирина Николаевна и я шлем Вам наш дружеский привет.