Дмитрий Кленовский - «…Я молчал 20 лет, но это отразилось на мне скорее благоприятно»: Письма Д.И. Кленовского В.Ф. Маркову (1952-1962) Страница 31

157

«Заключительное слово» вскоре появилось в газете: Кленовский Д. Чего хочет поэт от критики // Новое русское слово. 1956. 23 декабря.

158

Уж слишком (нем.).

159

Марков в это время готовил диссертацию о В. Хлебникове, защита которой состоялась в 1957 г. и которая позже вышла отдельной книгой: Markov V. The Longer Poems of Velimir Khlebnikov. Berkeley; Los Angeles: Univ. of California Press, 1962; переиздана: Westport (Ct): Greenwood Press, 1975.

160

Из стихотворения Маркова «Когда польется ночь…» (Марков В. Стихи. Регенсбург, 1947. С. 32).

161

Из стихотворения Маркова «Мы не читали очень много книг…» (Там же. С. 61).

162

Из письма А.С. Пушкина П.А. Вяземскому, написанного во второй половине мая 1826 г.: «А поэзия, прости господи, должна быть глуповата» (Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В 10 т. Л.: Наука, 1979.Т. 10. С. 160).

163

И.К. Опишня большую часть своей литературной хроники «Жизнь и печать» посвятил статьям Кленовского в «Новом русском слове»: «Д. Кленовский в решительной (но весьма корректной) форме протестовал против произвола и, если можно так выразиться, “перепроизводства” зарубежных критиков. Он, вполне, впрочем, заслуженно, обвинял новоявленных литературных оценщиков в пристрастии, в недостатке компетентности, в противоречиях, в излишней и неоправданной самонадеянности. Действительно, за последние послевоенные годы на страницах парижских и нью-йоркских газет как грибы после дождя выросли новые, свежие кадры литературных (да и театральных) критиков. По какому признаку они “становились авторитетными” — совершенно неизвестно. Во всяком случае, отнюдь не по признаку эрудиции и понимания. <…> Нужно заметить, что Д. Кленовский имел в виду двух парижских критиков, которые, после появления первой статьи, им возражавшей, ответили Д. Кленовскому. И в “Новом русском слове” от 23 декабря появилась его вторая статья. <…> Совершенно сознательно имен оппонентов Д. Кленовского мы не приводим: к чему? Возражая и обращаясь к двум, он тем самым дает отповедь всем наполняющим газетные столбцы новоявленным критикам» (Возрождение. 1957. № 62. С. 136–139. Подп.: И. К. О.).

164

Алексеева Лидия Алексеевна (урожд. Девель; по мужу Иванникова; 1909–1989) — поэтесса. С 1920 г. в эмиграции в Константинополе, с 1922 г. в Болгарии, затем в Белграде. Участник литературного кружка «Новый Арзамас», жена М.Д. Иванникова (с 1937). С 1944 г. жила в Австрии, с 1949 г. в Нью-Йорке, сотрудник славянского отдела Публичной библиотеки.

165

Поэт и журналист Кирилл Дмитриевич Померанцев (1907–1991) публиковал в «Русской мысли», помимо стихов и рецензий, статьи и эссе философской тематики, весьма высокопарные, но не очень глубокие. Д.И. Кленовский, придерживавшийся об этих его писаниях весьма нелестного мнения, вступил в полемику с Померанцевым: Кленовский Д. Поэзия и ее критики // Новое русское слово. 1956. 16 сентября. № 15786. С. 2, 8. Вслед за ним и Адамович высказал свое несогласие с мнением Померанцева: Адамович Г. О свободе поэта // Там же. 1957. 17 февраля. № 15941. С. 8. Поводом для статьи послужило опубликованное незадолго до этого в «Русской мысли» стихотворение Померанцева «Стишки о звездах, о цветах…».

166

«Гурилевские романсы» Маркова впервые вышли отдельным изданием лишь три года спустя (Париж: Рифма, 1960).

167

Кленовский Д. Одухотворенные полотна // Опыты. 1955. № 5. С. 100–102.

168

Гингер А. Весть: Четвертая книга стихов. 1939–1953. Париж: Рифма, 1957.

169

Мамченко В. Певчий час. Париж: Рифма, 1957.

170

Адамович Г. Несколько слов о Марине Цветаевой // Новое русское слово. 1957. 9 июня. № 16052. С. 8.

171

Большухин Ю. О поэзии Юрия Трубецкого // Там же. 1951. 28 января. № 14157. С. 8.

172

Имеется в виду рецензия Г.П. Струве на книгу стихов Кленовского «Неуловимый спутник» (Новый журнал. 1956.№ 47. С. 265–270).

173

Г.П. Струве сообщал Маркову открыткой от 21 августа 1957 г.: «Кленовских видаю каждый день. Говорим иногда о Вас. Они просили меня описать им Вас и остались довольны моим весьма неудовлетворительным описанием» (Собрание Жоржа Шерона).

174

Марков не стал полемизировать с Адамовичем о Цветаевой, зато Иваск ответил на его статью «Несколько слов о Марине Цветаевой»: Иваск Ю. О читателях Цветаевой // Новое русское слово. 1957.30 июня. № 16073. С. 8.

175

Шишкова Аглая (наст, имя и фам. Агния Сергеевна Шишкова; в замужестве Ржевская; 1923–1998) — поэтесса, жена Л.Д. Ржевского. С 1943 г. в эмиграции в Германии, с 1955 г. в Швеции, с 1963 г. в США, преподавала русский язык в Йельском, Колумбийском и Норвичском университетах.

176

4 ноября 1957 г. Марков написал Г.П. Струве: «Меня радует, что Кленовский остался доволен критикой, ибо я был предельно откровенен» (Hoover. Gleb Struve Papers. Box 96. Folder 4).

177

Кленовский оказался прав, такая книжка, хоть и не вскорости, но вышла: Трубецкой Ю. Терновник. Париж: Рифма, 1962.

178

В октябре — ноябре 1957 г. Марковы были заняты покупкой дома в Лос-Анджелесе (2943 Selby Avenue, Los Angeles 64) и переездом в него.

179

Туберкулез.

180

Марков В. О поэзии Георгия Иванова // Опыты. 1957. № 8. С. 83–92.

181

Из стихотворения Г.В. Иванова «Бредет старик на рыбный рынок…» (опубл. В 1957 г.).

182

Марков В. О поэзии Георгия Иванова // Опыты. 1957. № 8. С. 83–92.

183

Кленовский спорит со следующим пассажем Маркова: «Есть еще нечто в этих стихах, за что любишь поэта, нечто, может быть, самое главное. Но здесь хочется сказать ивановским неблагожелателям: да, конечно, духовный план важнее эстетического, но вы в духовном-то плане видите у Георгия Иванова не то, что нужно. Нечто, о котором мы говорим, выражается в одном слове: все-таки.

И все-таки струны рванулись,

Бессмысленным счастьем звуча…

Ну а все-таки, милая тучка,

Я тебя в это сердце возьму.

И счастье “бессмысленно”, и тучка “не особенно важная штучка”, а все-таки. Блок писал о “бессмысленном и тусклом свете”, Фет жаловался, что “сердца бедного кончается полет одной бессильною истомой”, т. е. основные отрицательные мотивы поэзии Георгия Иванова не столь уж оригинальны. Но у кого было такое “все-таки"? Разве только у Чайковского в последней части Четвертой симфонии (“жить все-таки можно”), но насколько это и беднее, и мельче. Стихи Георгия Иванова не о нигилизме, а о невозможности нигилизма, о преодолении его. Даже там, где нет слова “все-таки”, оно все-таки присутствует» (Там же. С. 90).

184

Споря с недругами Георгия Иванова, Марков писал: «Фамилия Иванов даже символична. По его стихам историки потом смогут изучать сознание нашей эпохи. Остается только удивляться слепоте критиков, проповедующих поэзию современную, злободневную и не отрешенную от времени. Все эти качества есть у стихов Георгия Иванова, он не менее “современен”, чем Некрасов для своего времени. Мы все Ивановы, другой Цветаевой нет и быть не может, Ходасевичи вымерли или вымирают» (Там же. С. 85).

185

Из стихотворения Г.В. Иванова «Все туман. Бреду в тумане я…» (опубл. в 1953 г.). Марков в своей статье приводил строки из этого стихотворения: «И с ученым или неучем / Говорить мне, в общем, не о чем» — и утверждал, что Иванов «этой фразой творит чудо: простой разговорной интонацией, какой-то повседневной сложностью самой мысли он очеловечивает мизантропию» (Там же. С. 89).

186

От фр. gouter — смаковать.

187

Марков делил читателей Г.В. Иванова на два типа: «стыдливых защитников», которые «признают, что у поэта есть вещи, не совсем приемлемые в хорошем обществе, и они готовы принести обществу за поэта свои искренние извинения», а также «хулителей», «которые, в общем, признают “довольно высокое” качество его стихов, но их отталкивает, раздражает, возмущает то, что они называют “нигилизмом”. <…> Они советовали Георгию Иванову быть последовательным и “цельным” (как они) и идти самоубиваться, а не соблазнять других» (Там же. С. 86–87).

188

Сравнивая Г.В. Иванова с В.Ф. Ходасевичем, Марков писал: «Ходасевич — неличный поэт, он редко приоткрывает закоулки своей души. Но он не принимает и мира вокруг себя, и поэтому редко видит его (в широком смысле, конечно; детали он видитхорошо). Верховная ценность для него — культура, традиция. Он служил этой традиции и, трагически идя навстречу предрешенной “великой неудаче”, пытался привести в гармонию свое сознание блоковской эпохи и свой вкус XVIII века» (Там же. С. 85).