Краткая теория времени - Карло Ровелли Страница 28

новых ответов, головокружительные мировоззренческие скачки, проблески понимания, когда внезапно начинают складываться фрагменты головоломки. Оказывается, что Земля подвижна, информация сохраняется в молекуле ДНК, у всех живых существ общие предки, пространство-время искривлено… это многовековая история, полная магии и красоты. Преподавание науки должно быть преподаванием сомнения и изумления.

Кроме того, исторический прогресс науки никогда не был отделен от развития искусств, литературы и философии. Каждая из этих областей внесла свой вклад в возникновение научных идей и сама подпитывалась научным миропониманием, пронизывающим цивилизацию во все эпохи ее существования. Я был бы рад увидеть школу, где учеников подталкивают к пониманию того, что такое интеллектуальный поиск, и высокой значимости этого поиска, который шел от готических соборов к «Началам» Ньютона, от сиенской живописи XIV века к молекулярной биологии, от шекспировских пьес к чистой математике. Речь идет о единстве интеллектуального наследия.

На одной странице нот Шуберта столько же красоты, ума, человечности и тайны, сколько и на странице Эйнштейна. Обе свидетельствуют об одном способе понимания реальности – глубоком и одновременного тонком и легком. Я бы хотел, чтобы молодые люди учились ценить и партитуру Шуберта, и сочинения Эйнштейна и находить в них ключи к тайнам мира и к пониманию самих себя.

Сегодня темные тучи опять застилают свет. Уровень неравенства и несправедливости велик как никогда и продолжает расти. Настойчивые требования религиозных организаций, разделяющих людей, множатся ежедневно и озвучиваются политическими лидерами с разных сторон. Люди цепляются за свои локальные «идентичности», боятся друг друга и испытывают друг к другу недоверие. Конфликты приобретают все бо́льшую остроту. На противника все чаще смотрят как на воплощение зла, его демонизируют обе противостоящие стороны. Военные расходы резко увеличиваются почти повсюду. Процессу переговоров придается все меньшее значение.

Я смотрю на эту тягу к иррациональности с глубокими беспокойством и грустью. Наука заставляет осознать свое невежество, наши пределы и то, что у «другого» больше того, чему стоит поучиться, чем того, чего стоит опасаться. Что истину надо искать в ходе обмена идеями, а не в догмах и столь общем убеждении, что «мы лучше других».

Из десяти крестовых походов, начавшихся в Европе, девять закончились войнами, которые вели крестоносцы. Шестой крестовый поход, однако, завершился тем, что Фридрих II, великий европеец, просто провел переговоры с султаном Маликом Аль-Камилем – к страшному возмущению папы, носителя истины, не терпящего критики и обсуждений с врагом.

Я думаю, что сегодня, несмотря на всю напряженность, готова возникнуть всемирная цивилизация. Истоком расцвета культур, как и отдельных людей, было смешение: они пребывают в стагнации, когда замыкаются на самих себе. Вот почему нынешняя глобализация – это чудесная возможность для человечества, пусть она и внушает столько тревог. Научное мышление, с его спокойной, динамичной и рациональной силой, полное смысла наследие древнегреческой культуры, вновь открытое, воспринятое и продолженной Европой Нового времени, является стержнем того культурного наследия, которое Европа несет миру, – и возможно, является им в большей степени, чем литература, искусство или философия. Динамичность, способность вновь и вновь ставить под вопрос собственные основания – то, что придало научной мысли ее могущество и достоверность, – могут стать одним из источников исторических успехов Европы.

Понятно, что области, где напрямую приложимо научное мышление, имеют свои пределы. Наука имеет лишь косвенное отношение к большинству наших социальных вопросов и к наиболее жизненным личным проблемам. Но научная мысль внесла вклад в формирование нашего общества и всего нашего мышления, она обладает ценностью культурного фундамента. Это один из лучших способов, какие человечество только нашло, чтобы избавляться от заблуждений и собирать знания, которые можно передать другим.

Я итальянец, француз, европеец. Я хочу быть европейцем и гражданином мира. Идентичности не воюют друг с другом, они взаимно обогащаются. Если под словом «Европа» понимается «стать сильнее и защитить привилегии европейцев», то это меня не интересует. Но если Европа признает свои преступления и если она способна трудиться во благо мира и мировой справедливости, бороться за такой мир, в котором диалог заместит собой агрессию, тогда, мне кажется, она еще могла бы привлечь колеблющиеся сердца своих обитателей. В этом случае Европа могла бы, наверное, стать местом движения к нашей общей и самой великой мечте: к миру взаимной причастности, где диалог берет верх над агрессией и силой.

Может быть, это только мечта. Призрак иного мира, который не воплощается в мире реальном. Но благодаря науке я понял, что нет такого явления, как единственный реальный мир. Мир не всегда был таким, каким его видим мы, он менялся на наших глазах.

Восстание против предшествующих поколений, против их общепризнанных истин, попытки мыслить иначе создали наш мир. Наше мировидение, наши реальности – это исполнившиеся мечты. Нет причин бояться будущего: мы можем, как и прежде, восставать против самих себя, грезить об иных возможных мирах и искать их.

Сегодня меня окружают молодые люди, завороженные, как и я тридцать лет назад, фундаментальными исследованиями. Они приезжают, чтобы встретиться со мной, из всех уголков мира, как и я в свое время приезжал к другим ученым. Я говорю с ними, я объясняю им то, что знаю сам, в надежде, что среди них окажется тот или та, кто превзойдет меня и кто достигнет того, чего мы не были в состоянии достичь.

Когда они спрашивают моего мнения, я настойчиво отговариваю их от исследовательской карьеры, как мои профессора когда-то отговаривали меня. Я рассказываю им о жестоком состязании из-за должностей, о трудности избранного предмета изучения, о серьезном риске, связанном с этим требовательным призванием. Я говорю, что очень опасно следовать только своим пристрастиям. Но втайне я надеюсь, что им хватит и страсти, и силы пренебречь всеми этими предостережениями и следовать за своей мечтой.

Примечания

1

В научно-популярной литературе есть несколько терминов для обозначения одного и того же раздела физики – общей теории относительности. В англоязычной литературе ее название часто сокращается до «общей относительности», что может создавать путаницу между самой теорией гравитации и важным принципом, лежащим в ее основе. Очень часто эту теорию называют теорией относительности Эйнштейна, отдавая дань самому известному из создателей этой теории. Однако, как и квантовая теория, общая теория относительности – дитя многих отцов, поэтому логичнее и точнее называть общепринятую теорию гравитации именно так: общая теория относительности. – Здесь и далее примеч. науч. ред., если не указано иное.

2

Термин «линии Фарадея» мало используется в литературе на русском языке. Здесь под этим термином понимаются силовые линии.