Анатолий Томилин - Заклятие Фавна Страница 32

В 1803 году из печати выходит книга В.В. Петрова «Известия о гальвани-вольтовых опытах…», а в следующем году — другая: «Новые электрические опыты». Его избирают в Академию наук. Он создает уникальный физический кабинет.

22 июля 1834 года академик Петров скончался и был похоронен на Смоленском православном кладбище. На надгробном камне надпись: «Вся жизнь прекрасная его прошла в трудах неутомимо…»

Таким был путь выдающегося ученого Василия Владимировича Петрова, работы которого намного опередили свое время. Фактически без систематического образования он стал одним из самых выдающихся людей, своего времени, проделав путь от провинциального учителя до академика.

Его жизнь началась при Екатерине II. Он жил в период Великой Французской революции, в условиях нелегкого правления Павла I, вступления на престол Александра I и Отечественной войны 1812 года. В Академии шла реорганизация, сменялись президенты. В его жизни, наверное, было немало споров, с иностранцами, которых было слишком много в нашей Академии наук в ту пору, было немало несправедливостей. Но главным для него всегда оставалась работа, с ее озарениями и наслаждением от научных удач. По отзывам современников, Петров был не только великолепным лектором, но и талантливым учителем, профессором-руководителем. Он оставил после себя учеников, которые стали гордостью нашей науки. Сам же Василий Владимирович по праву считается первым русским электротехником.

Работы Василия Владимировича Петрова побудили многих русских исследователей обратиться к опытам с электричеством. Одна за другой в печати появляются интересные работы. Тут и диссертация Александра Воинова о молнии, о громе, и рассуждение Василия Телепнева «О способах возбуждения электричества в телах», и компиляционньш труд Афанасия Стойковича «О соломенных и разных других отводах молнии и града». Были работы и других авторов. Не все они оказались равноценными. Немало в них встречалось наивных утверждений и непрофессиональных выводов. Но уже само обилие работ говорит о том, что передовая русская научная мысль начала XIX века шла в ногу с изысканиями европейских ученых.

В 1803 году в Санкт-Петербурге выходит еще одна любопытная книга, озаглавленная «Краткий и на опыте основанныя замечания об електризме и о способности електрических махин к помоганию от различных болезней», принадлежащая перу первого русского агронома и писателя Андрея Тимофеевича Болотова.

Эту работу можно отнести к «догальваническому» и «довольтовскому» периоду, Болотову было в ту пору уже 65 лет. Познакомившись с действием лейденской банки, он увлекся идеей лечения различных болезней с помощью электрического «потрясения». Это был едва ли не последний отголосок всеобщего увлечения лечением электричеством, которое переживала Европа еще в середине XVIII столетия.

В своей работе Андрей Тимофеевич большое внимание уделяет построению «електрических махин вообще и устроению простейших особенно». Он дает конструкцию электрической машины, получающей электричество трением, подробно описывает ее, «чтобы в случае оказавшейся полезности можно было по примеру моему многим и другим у себя дома, без прибежища к махинистам, а при помощи простейших мастеровых, как, например, столяра и слесаря, их делать и без больших издержек снабжать себя оными».

В 1818 году основатель Харьковского университета Василий Назарович Каразин — человек беспокойного просветительского склада характера и выдающийся русский общественный деятель — написал мемуар «О возможности приложить электрическую силу верхних слоев атмосферы к потребностям человека». Он предлагал поднимать на аэростатах «электроатмосферные снаряды», которые будут собирать в облаках электричество н доставлять его на землю для практического использования.

В ту пору Каразин жил у себя в поместье Кручик Харьковской губернии и с энтузиазмом занимался научными опытами. Еще будучи на военной службе, Василий Назарович был частым гостем Горного корпуса в Санкт-Петербурге, где приобрел немало сведений в опытных науках. Одно время был очень близок с Александром Николаевичем Радищевым, возвратившемся по разрешению царя Александра I в Петербург.

Увлеченный идеями французской буржуазной революции конца XVII века, Каразин пишет в 1801 году анонимное письмо царю Александру I, в котором предлагает ограничить самовластие «непреложными законами», облегчить положение крестьян, ввести гласность суда, направить усилия на развитие просвещения, промышленности, торговли. Пакет с письмом он оставляет в кабинете царя. Проект Каразина пришелся ко времени. Образованный, но нерешительный и двуличный Александр I в целях предотвращения возможного революционного взрыва проводил в ту пору либеральную политику. Он приказал разыскать автора письма и всячески обласкал Каразина, разрешив обращаться к нему по общественным делам.

Василий Назарович становится страстным поборником прогресса. Он составляет и подает массу проектов и идей. Предлагает учредить особое Министерство народного просвещения, которого не было раньше в России; составляет проекты академических уставов и новых университетов. И наконец, развивает кипучую деятельность по основанию Харьковского университета. Собирает пожертвования, достает и отправляет в Харьков книги, типографское оборудование, мастеров… Однако доверие императора оказалось непрочным и непродолжительным. Уже в 1804 году Каразин вынужден уйти из Министерства народного просвещения, организованного по его же предложению. Его деятельность принесла ему множество врагов среди власть имущих.

В то же время его собственные взгляды были крайне противоречивы. Он подчеркивает свою приверженность к монархическому образу правления. Считает недопустимой отмену крепостного права, хотя для своих крестьян учреждает сельскую думу — некий призрак самоуправления крепостных. За оброк раздает крестьянам землю в наследственное владение, строит и содержит образцовую народную школу.

За критику многих отрицательных сторон существовавшего строя Каразин неоднократно подвергается полицейским репрессиям. В 1820 году заточен на полгода в Шлиссельбургскую крепость, а затем, лишенный права проживать в Петербурге и Москве, долгое время живет в имении под надзором полиции.

Пользуясь прекрасной библиотекой, собранной еще в прошлые годы, Василий Назарович пытается организовать в имении образцовое опытное хозяйство. Он ведет регулярные метеорологические наблюдения, работает в собственной химической лаборатории, разбивает и засеивает опытные поля различными сортами пшеницы, изобретает новые сельскохозяйственные орудия…

Понимая, какую роль играют удобрения для повышения урожайности почв, Каразин задумывается над способом извлечения из воздуха азотистых соединений электрическим путем. А поскольку сила существующих источников электрической энергии пока ничтожна, он решает поставить на службу человечеству молнию.

Свой проект применения «электроатмосферных снарядов» Василий Петрович подает на высочайшее рассмотрение. Бумаги попадают на отзыв в Академию наук. Проект Каразина рассматривается академиками Фусом, Шуманом, Шубертом и Петровым. И только Василий Владимирович Петров написал положительный отзыв. Однако этого было мало. Ни наука, ни техника того времени ие были готовы к восприятию подобных идей, и предложение Каразяна осталось без дальнейшего продвижения.

Великие открытия никогда не рождаются на пустом месте и не возникают вдруг. В 1804 году итальянский физик Джнованни Альдини в «Трактате о гальванизме» описал опыты своего коллеги из Генуи профессора химии Джузеппе Маджони; «Поместив горизонтально очень тонкие швейные иглы длиной в 2 дюйма каждая, он присоединил их обоими концами к батарее, состоящей из 100 сосудов. По истечении 20 дней он вынул иглы немного окислившимися, но в то же время намагниченными, с ярко выраженной полярностью». И дальше добавляет: «Это новое свойство гальванизма было впервые установлено Романьози, который открыл, что гальванизм отклоняет намагниченную стрелку».

В трактате самого Романьози описывается, что, построив вольтов столб, он прикрепил к нему серебряную проволоку, состоявшую из нескольких колен, связанных как звенья цепи. Последнее колено проходило через стеклянную трубку и имело на наружном конце серебряную пуговку. Затем он взял обыкновенную магнитную иглу, вроде корабельного компаса, заключенную в четырехугольном деревянном ящике, и, сняв прочь стеклянную крышку, поставил ящик на стеклянный изолятор… После этого, взяв в руки стеклянную трубку с последним коленом, он быстро прикасался пуговкой к магнитной игле, и последняя в течение нескольких секунд уклонялась на несколько градусов от своего положения. Когда серебряная цепь отнималась, игла оставалась в отклоненном состоянии… Прикладывая цепь вновь, он заставлял иглу уклоняться от магнитного меридиана все сильнее и сильнее: таким образом он достигал того, что стрелка оставалась в одном и том же положении, так что полярность оказывалась совершенно бессильной. Чтобы восстановить полярность, он прикасался несколько секунд большим и указательным пальцами обеих рук к изолированному ящику, стараясь не колебать его, и стрелка медленно возвращалась назад, приобретая снова полярность, но не сразу, а в несколько толчков.