Владимир Шигин - Короли абордажа

Владимир Виленович Шигин

Короли абордажа

Герой Саламина

Жизнь подходила к концу. Старика уже не радовали восходы и закаты, а бессонные ночи казались бесконечными. Все происходящее рядом давно потеряло для него свой смысл, а в душе оставались лишь воспоминания о былом.

Но именно теперь, когда казалось, что все самое главное в жизни уже минуло безвозвратно, волею рока старик был внезапно поставлен пред страшным выбором: возглавить нашествие на собственное Отечество или, набравшись мужества, самому положить конец своему бренному существованию. Старик был эллином, а потому избрал второе. На последний пир он собрал друзей и врагов, как тайных, так и явных. Он лично заколол черного жертвенного быка. Сладкий дым — богам, жареное мясо — людям. Гости, шумно гомоня, разлеглись у обильных столов. Когда все смолкли, старик наполнил до краев чашу вином.

— Друзья мои! — сказал он. — Пришел час, когда я должен проститься с вами. Я сам назначил его себе! Ибо не могу вернуться домой захватчиком! А потому прощайте и возрадуйтесь за меня!

После чего залпом опустошил свою чашу. Ноги старика тотчас подкосились, и он замертво рухнул прямо на заставленный яствами стол.

— Фемистокл мертв! — повскакивали пораженные происшедшим гости. — Он велик даже в своей смерти!

Это случилось весной 459 года до новой эры, в дни, когда на родине умершего в Афинах уже вовсю цвели оливки.

Плутарх так описал смерть великого героя: «Когда восставший, при содействии афинян, Египет, продвинувшиеся до Кипра и Киликии эллинские триеры и господствующий на море кимон побудили царя (персов. — В.Ш.) вступить в борьбу с эллинами, дабы помешать им еще более усилиться для борьбы против него, тогда уже пришлось и двинуть войска и рассылать военоначальников, а к Фемистоклу в Магнесию начали являться посланцы с царским повелением заняться эллинскими делами… Но Фемистокл не хотел вести войну… более всего от стыда, пробужденного в нем воспоминаниями о славе своих подвигов и о былых трофеях, он пришел к наилучшему решению — завершить свою жизнь достойным концом. Принеся жертву богам, созвав друзей и простившись с ними, Фемистокл, как гласит о том общая молва, выпил бычьей крови, по мнению же некоторых, принял быстродействующий яд и скончался в Магнесии, прожив 65 лет, из которых большую часть провел за государственными делами и в руководстве на войне. А царь, узнав о причине и роде его смерти, еще более дивился этому человеку…»

Таков был конец великого героя, но ведь этому предшествовала долгая по тому времени жизнь и подвиги, о которых и сегодня помнит человечество.

Сохранились сведения, что отец Фемистокла Неокл вел в Афинах весьма скромный образ жизни, а мать была родом из небольшого городка Галинарнасса. С детских лет Фемистокл был полон страстных порывов, желания быть первым всегда и во всем. Даже в часы досуга он, как правило, не играл с остальными детьми, а сочинял торжественные речи в защиту своих товарищей перед учителями. Философ Анасагор, отличая маленького Фемистокла, говорил:

— Из этого юнца вырастет либо великий гений, либо великий злодей, но ничтожеством он не станет никогда!

Мальчик откровенно мечтал о власти, и отец, боясь за его будущее, взял его однажды с собой в порт. Показав на брошенные без призора на берегу старые триеры, он сказал ему:

— Вот так народ относится к деятелям, которые становятся ему не нужны!

Мальчик меж тем внимательно рассматривал мертвые остовы.

— Какое преступление столь небрежно относиться к тому, что может принести богатство и славу! — сказал он изумленному отцу.

Не менее глубоким было и его высказывание в момент победной эйфории от известия итогов Марафонского сражения. В то время, когда все радовались одержанной победе и кричали, что Марафон — это конец всем нашествиям на Элладу, маленький Фемистокл лишь печально говорил всем:

— Это не конец нашим бедам, а лишь начало долгой борьбы, и главные сражения все еще впереди!

Как и все молодые афиняне, Фемистокл знакомится с азами морского дела, но неудовлетворенный общими сведениями, он изучает основы мореплавания самостоятельно, а изучивши, делает свой собственный вывод, который повергает видавших виды мужей в полное изумление:

— Будущее Афин только на морях и только в будущем морском могуществе! Нам нужен огромный и сильный флот, и мы обязаны его создать!

— Но где взять на все это денег? — спросили его на очередном собрании граждан.

Но Фемистокла застать врасплох было не так-то легко.

— Мы делим между собой доход от Лаврийских серебряных рудников. Откажемся от дележа, а на серебро выстроим себе сотни и сотни триер! Будет у нас торговый флот, будут и деньги! От врагов же нас спасут не каменные стены города, а деревянные борта наших триер! — ответил он озадаченным отцам города.

Мнения граждан разделились. Одни горячо поддерживали своего молодого соотечественника, другие, наоборот, ругали его, как самонадеянного выскочку и болтуна. И все же в конце концов большинство проголосовало за смелое предложение юного Фемистокла. Итак, первый шаг к созданию будущей великой морской державы был сделан, ведь на серебро с рудников можно было уже в короткие сроки построить около сотни триер. Казалось, что этого уже вполне достаточно для будущего благоденствия Афин. Но Фемистокл и не думал останавливаться на достигнутом.

— Мы сделали лишь первый робкий шаг к своему господству над морями! — неустанно внушал он недоверчивым горожанам. — Будет непростительной ошибкой, если мы остановимся сейчас на полпути! Пойдемте же дальше!

Из записок Ксенофонта: «С того времени, мало-помалу, завлекая и толкая сограждан в сторону моря, он доказывал, что на суше им не справиться даже с соседями, с помощью же морских сил они могут отразить варваров и стать затем во главе Эллады. Таким образом, Фемистокл превратил афинян из стойких гоплитов… в корабельщиков и мореходов. Злоречивые же языки говорили, что, вырвав, таким образом, из рук сограждан копье и щит, Фемистокл приковал народ к корабельным скамьям и веслам».

А Фемистоклу и этого было мало. Авторитет молодого политика стремительно рос, а вместе с ним множились и его планы. Теперь ему было уже мало лишь простого увеличения числа строящихся кораблей.

— Сборище триер, пусть даже самое огромное — это все равно лишь сборище, но не флот! — говорил он теперь при каждом удобном случае во всеуслышание. — Теперь надо создавать настоящий боевой флот!

В скором времени как-то само собой, несмотря на свою молодость, энергичный и честолюбивый Фемистокл встал во главе строящегося афинского флота. И хотя официально такой должности в городе не существовало, для граждан его предводительство над всеми судами стало чем-то самим собой разумеющимся.

Перво-наперво Фемистокл выкрал секреты строительства лучших в то время самосских корабельных мастеров, не пожалев для этого золота. Тогда же Фемистокл самолично съездил в Коринф и за огромные деньги пригласил в Афины тамошнего корабельного мастера Аминокла, которого историческая наука считает изобретателем легких и быстроходных боевых триер.

Вскоре на афинских верфях началась массовая постройка знаменитых самосских самен — судов с обрубленными носами в виде свиного рыла, пузатых и глубокосидящих. Такие суда были быстроходны и поднимали большие грузы.

— Вот, — сказал согражданам Фемистокл, — когда в Пирейской бухте закачались на пологих волнах первые десятки пузатых самен. — Я даю вам готовый торговый флот. Грузите товары и обогащайтесь! Я же теперь займусь созданием флота военного! Каждый состав городского совета должен для начала оставлять после своего правления двадцать новых триер! Только так мы сможем защитить свою морскую торговлю!

Нельзя сказать, что все у Фемистокла шло так гладко, как ему хотелось бы. Врагов и недоброжелателей у него хватало всегда с избытком. Это хорошо видно даже из жизнеописания нашего героя, составленного Плутархом. Афиняне вовсю пользовались трудами своего энергичного «адмирала», но признавать за ним вполне очевидные заслуги отнюдь не спешили. Воистину, нет пророка в своем отечестве! Обвинения же против Фемистокла выдвигались порой до смешного мелочные.

— Ты не умеешь настраивать лиру и играть на арфе, а это непременная черта всех истинно образованных людей! — бросали ему упреки в лицо.

— Да, я не умею этого делать, — невозмутимо отвечал флотоводец. — Но наш город, который еще недавно был слабым и никому не известным, я делаю великим и могущественным! А на арфах пусть поиграет кто-нибудь из вас, я ж буду лучше слушать!

Каждый год с ранней весны и до поздней осени Фемистокл проводил все свое время в порту и в море. Уж кто-кто, а он понимал, что невозможно создать настоящий боевой флот, не познав всех тонкостей морского дела. Первые плавания и первые боевые столкновения с пиратами научили Фемистокла очень многому. Не гнушался афинский флотоводец и бесед со стариками кормщиками со всех уголков Средиземноморья. Особенно дотошно допытывал он всегда финикийцев — лучших моряков того времени. На презрительные ж насмешки своих сограждан отвечал: