Сергей Сергеев-Ценский - Пушки выдвигают (Преображение России - 5)

Тут можно читать бесплатно Сергей Сергеев-Ценский - Пушки выдвигают (Преображение России - 5). Жанр: Научные и научно-популярные книги / История, год неизвестен. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте Knigogid (Книгогид) или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Сергей Сергеев-Ценский - Пушки выдвигают (Преображение России - 5)

Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних просмотр данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕН! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту free.libs@yandex.ru для удаления материала

Сергей Сергеев-Ценский - Пушки выдвигают (Преображение России - 5) краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Сергей Сергеев-Ценский - Пушки выдвигают (Преображение России - 5)» бесплатно полную версию:

Сергей Сергеев-Ценский - Пушки выдвигают (Преображение России - 5) читать онлайн бесплатно

Сергей Сергеев-Ценский - Пушки выдвигают (Преображение России - 5) - читать книгу онлайн бесплатно, автор Сергей Сергеев-Ценский

Сергеев-Ценский Сергей

Пушки выдвигают (Преображение России - 5)

Сергей Николаевич Сергеев-Ценский

Преображение России

Эпопея

Пушки выдвигают

Роман

Содержание

Глава первая. - Неудачный сеанс

Глава вторая. - Большое гнездо

Глава третья. - Пролог трагедии

Глава четвертая. - Дела житейские

Глава пятая. - Международное право

Глава шестая. - Затмение

Глава седьмая. - Перед грозой

Глава восьмая. - Испугавшись дождя, прыгнула в воду

Примечания

ГЛАВА ПЕРВАЯ

НЕУДАЧНЫЙ СЕАНС

I

Улицы пели.

Улицы начинали петь с утра, когда нищие стучали палками в рамы окошек и выводили унылыми голосами, как могли жалостней:

- Подайте милостыньки, ради Христа-а.

Нищие проходили медленно, отягощенные годами, мешками, увечьями. У них были облюбованные дома, где им подавали и куда они стучали уверенно. Не во всякое окно можно было стучать палкой, да и население тут было разноплеменное, разноверное, - это был южный город.

Другое дело зеленщики: в них нуждались одинаково почти все хозяйки. Забота о завтраке, об обеде, - а тут вот они, те самые, о ком думалось.

Походка их была деловая, голоса у них были бодрые, большей частью басовитые, убежденные в прочности своего дела на земле, и выводили они очень старательно:

- Цветна капу-у-уста!.. Огурцы, помидо-о-оры!

Конечно, это были ранние овощи, выращенные в парниках, а не то что на огородах, поэтому зеленщики имели завидно горделивый вид.

Однако неунывающие голоса имели и заливщики калош. Эти, кажется, считали даже своей обязанностью иметь именно заливистые голоса, раз только им приходилось петь:

- За-ли-ва-а-аю старые кало-о-оши!.. Эхх, ста-а-арые калоши залива-а-аю!..

Выигрывали они на том, что преобладал в их пении такой полноголосый сам по себе звук, как "а", в котором и торжество, и солнце, и радость.

Пели и точильщики. Правда, почему-то повелось, что точильщики здесь были люди все пожилых лет, и для них явно нелегко было таскать на себе свои точила. Вид они имели чаще всего усталый, голоса тоже, и хотя полезность свою отчетливо сознавали, но особенного старанья в пенье не вкладывали, тем более что точило всякому на улице видно. У них выходило гораздо менее вдохновенно, чем у заливщиков калош:

- Точи-ить ножи - но-о-ожницы... бритвы пра-авить!

"Бритвы править" брали они почему-то в терцию ниже, чем "точить ножи ножницы", и смотрели по сторонам не очень внимательно.

Лучшими из подобных уличных певцов были мороженщики.

Должно быть, какой-то особый задор подмывал их, когда они щеголевато проходили по улицам. Они чувствовали себя, вероятно, артистами перед публикой уже потому, что поди-ка кто, попробуй, прогуляйся не с каким-то там точилом на плече или за спиною или и вовсе с дырявыми калошами под мышкой, а с тяжелой, полной мороженого кадушкой на голове, отнюдь не поддерживая эту кадушку рукою, да так пройдись, чтобы не сбиться с ноги, точно идешь в строю под музыку.

Ты не замухрышка, - на тебе, как полагается, белый фартук, к тебе, как мухи к меду, липнет уличная детвора, на тебя умильно глядят девицы, а ведь под ногами может быть и некстати выдавшийся булыжник на мостовой (нельзя было ходить с мороженым по тротуарам, - полиция запрещала), и кирпич, и разбитая бутылка, и их надобно видеть, чтобы не споткнуться и не уронить наземь свое богатство, и под тяжестью давящей на голову кадушки надобно петь так, чтобы всем, даже и в домах с закрытыми окнами, было хорошо слышно, и как лихой вызов всем этим многочисленным препятствиям взвивались вверх звончайшие теноровые вопли:

- Во-о-от са-а-а-ахарная-я мо-ро-о-о-ожена-я-я...

И долго и самозабвенно звенело, реяло в воздухе "а-а-а", "о-о-о", "я-я-я", однако певцы не довольствовались этим, им казалось совершенно необходимым закруглить эту призывную восторженную мелодию отрывистыми, как удары барабанов, выкриками:

- Мороз! Мороз! Мороз!

В летний день, когда люди изнывают от зноя и ищут прохлады, неплохо бывает, конечно, напомнить им о морозе.

Мороженщики были виртуозы, и состязаться с ними не могли, конечно, слободские бабы и девки, продававшие вразнос сначала клубнику, а потом черешню, малину, вишню, абрикосы, груши, тем более что и голоса у них почему-то были необработанные, с хрипотой и низкого тембра, и чувствовали они себя с лотками и корзинами не совсем удобно, и ходить по городским улицам не в праздничном наряде и не с полными карманами подсолнуха было не всем им привычно.

Они тянули однообразно:

- Клубнички садов-ой, клуб-нички-и!

Или несколько позже сезона клубники:

- Вишени садовой, ви-и-ишени-и!

Особенного увлечения пением не чувствовалось у них, но все-таки вносили они в общий поток уличных звуков и свою очень заметную струю.

Старьевщики, люди по большей части старые, прижимистые, черствые, тоже пытались петь:

- Ста-арые вещи покупа-аю!

Порядочных голосов ни у кого из них не было, и это пение было, пожалуй, сознательно безрадостное, чтобы показать полное презрение ко всем вообще старым вещам, которые кому же в сущности нужны? Только зря загромождают комнаты и портят настроение людям, и вот, пожалуй, что ж, так и быть, они, безрадостные певцы, могут от этого хлама избавить.

И вид у старьевщиков был наигранно скучающий, даже брезгливый, но они не пропускали ни одного дома, умело действуя своими крепкими палками, когда на них накидывались собаки.

Впрочем, тут были еще и другого рода старьевщики - казанские татары, у которых, кроме палок, имелись еще и свои мануфактурно-галантерейные магазины за плечами, чрезвычайно искусно запакованные в широкие холщовые простыни. Коричневые раскосые лица их под высокими черными шапками были совершенно бесстрастными, и пели они без малейшей выразительности, но с серьезностью чрезвычайной:

- Ха-алат - хала-ат!..

Потом шла длинная пауза, потом снова точь-в-точь так же, как и прежде:

- Ха-алат - хала-ат!..

Это надо было понимать так, что они выменивают старые вещи на свою блестящую неподдельной новизной галантерею и мануфактуру.

Трудно перечислить всех певцов, появлявшихся на улицах этого города летом 1914 года.

Но, кроме этих певцов-отсебятников, выступали иногда и заправские певцы, целые хоры певцов, торжественно шествовавших по улицам, когда требовалось, например, сопровождать на кладбище тело покойника из богатого дома.

Какое потрясающее "Со-о свя-тыми-и у-по-кой..." могуче колыхалось тогда в воздухе!.. Казалось, непременно должны были слышать его даже и те, за кого просили эти басы, которым явно тесно было между стенами домов, эти тенора, рвущиеся в небо, это духовенство в черных бархатных ризах, украшенных тусклым серебром...

Но пели и команды солдат, когда мерным и звучным шагом шли по улицам. Оставив небеса усопшим, они пели под шаг о земном забористо, лихо, с присвистом, во всю грудь:

Сол-да-тушки, браво-ребятуш-ки,

Где же ва-а-аши жены?

- Наши жены - ружья заряжены,

Вот вам на-а-аши жены!

Солда-тушки, браво-ребятушки,

Где же ва-а-аши сестры?

- Наши сестры - штыки-сабли востры,

Вот вам на-а-аши сестры!

Пели и колокола на всех городских колокольнях в праздники и накануне их. Только посвященные в это дело люди знали, как соперничали между собою мастера своего дела - звонари и сколько тонкости и любви к своему ремеслу они вкладывали в колокольный звон, целыми реками звуков разливавшийся по улицам, густо и упруго.

Но не только пели улицы, они еще и сверкали то здесь, то там, они переливисто играли в гамме то пленительно теплых, то притушенно холодных тонов, - каждый шаг вперед - новое очарование, сколько бы раз ни виделось это раньше.

И пожилой художник Сыромолотов, Алексей Фомич, утром в воскресный день шел по летней улице людного южного города, непосредственно настежь открытый всем встречным лицам, всем звукам, всем красочным пятнам. Шел, как шпагоглотатель для всего остро бросавшегося в глаза, как борец, чувствующий несокрушимую силу всех своих диковинных мышц.

Он и был еще очень силен, несмотря на довольно большие уже годы (ему шел пятьдесят восьмой). Плечи, как русская печь; широкое лицо в коротко подстриженной русой с сединками бороде, на большой голове мягкая белая панама, и глубоко сидящие серые глаза смотрят как бы сердито даже, но они просто чрезвычайно внимательны ко всему кругом, чтобы все насухо вобрать, все в себе самом распределить и все навсегда запомнить.

Остановившись перед толстой старой белой акацией около дома с ярко-зелеными ставнями, недавно окрашенными заново и потому блистательными, он так забывчиво-долго смотрел, закинув голову, на ее роскошную крону, на буйную темную зелень обильнейших перистых листьев и потом так любовно гладил дерево по жиловатой темно-коричневой коре, что к нему подошел догадливо человек южного типа и сказал почему-то таинственно:

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.