Юрий Алексеев - Под знаменами Москвы Страница 10

Со времен Калиты и особенно Донского этот процесс встретился с постепенно усиливающейся противоположной тенденцией — собиранием земель московскими князьями, которые не стеснялись сгонять прежних наследственных владельцев уделов. Московские князья могли себе это позволить только потому, что опирались на растущую силу своего княжества. А непосредственной основой этой силы был прогрессирующий военно-служилый вассалитет, опиравшийся в свою очередь на развивающееся крупное феодальное землевладение и хозяйство. Не случайно именно в середине — второй половине XIV в. возникло подавляющее большинство известных нам впоследствии боярских фамилий, именно к этому времени относится и реальное появление земельного акта — документа, отражающего в первую очередь развитие феодального землевладения. От прежних времен сохранились считанные единицы таких актов. С конца же XIV в. наблюдается лавинообразный рост количества актов. При этом еще надо помнить, что до нас дошла, по-видимому, только небольшая их часть — только те акты, которые были так или иначе связаны с десятком крупнейших русских монастырей, ставших крупнейшими феодалами-землевладельцами именно в то время. Появление и развитие нового источника — земельного акта — свидетельство крупных изменений в реальных общественно-экономических, базисных отношениях. Русская земля во второй половине XIV в. поднималась на новую ступень своего феодального развития. Наличие сильного военно-служилого сословия — основа политического могущества московских князей, залог их успехов в борьбе с тверскими, рязанскими, суздальскими соперниками.

Но развитие крупного феодального землевладения предполагает соответствующий рост городов как центров обмена и реализации прибавочного продукта. К сожалению, мы не располагаем актовым материалом, непосредственно связанным с городами. И это неудивительно: города в отличие от феодальной вотчины были гораздо меньше связаны с монастырями — основными хранителями дошедших до нас документов. Но косвенные свидетельства роста значения городов у нас есть. Это и летописные известия, и княжеские договоры. Именно Дмитрий Донской в своем докончании с князем Владимиром Андреевичем впервые упомянул о московских горожанах как таковых: столица великого княжения превращалась сама по себе в большую силу, и великий князь Дмитрий, политик и полководец, не мог не заметить это. Растущее значение Москвы — важнейшее преимущество ее князей в борьбе с соперниками. Феодальная смута при Василии Темном со всей яркостью высветила этот факт русской жизни.

Но развитие городов как крупных экономических центров противоречило самому принципу феодального раздробления страны на множество слабо связанных друг с другом провинциальных мирков. Как и великокняжеские вассалы, горожане были заинтересованы в сильной княжеской власти, в объединении разрозненных земель. Эти новые элементы русской жизни и были главной реальной опорой новой тенденции политического развития страны — тенденции к объединению вокруг единого центра.

Несмотря на развитие феодального землевладения, значительная (если не большая) часть крестьянских земель по-прежнему входила в состав «черных» волостей, подчиненных непосредственно княжеской власти. В исторической перспективе эти земли и их население составляли основной резерв развития феодальных отношений, в частности землевладения княжеских вассалов. В реальной действительности второй половины XIV в. и всего XV в. «черные» волости и их относительно свободное население являлись одним из важнейших устоев великокняжеской власти: именно «черные» крестьяне несли на себе основное бремя налогов и государственных повинностей, обеспечивая военные и финансовые потребности княжества. В дробящихся мелких удельных княжествах, превращавшихся фактически в вотчины своих князей, «черные» крестьяне быстрее теряли свои земли и свободу. В большом великом княжестве Московском «черных» земель было еще очень много, а в ряде уездов они заметно преобладали. «Черные» волости великого княжения сохраняли свое значение существенной материальной и моральной силы в политической борьбе50.

Наконец, вся Русская земля, все ее социальные слои были заинтересованы в ликвидации ордынского ига. Попытка его свержения при опоре на союз князей не удалась даже Дмитрию Донскому. Архаический союз князей явно не годился в качестве инструмента внешней политики: он не мог ни остановить литовскую экспансию, ни свергнуть ордынское иго.

Все эти факторы и обусловили к концу XIV в. появление новой, центростремительной тенденции в политическом развитии Руси. Если материальной основой стремления к объединению земель служили социально-экономические и политические факторы, то культурно-идеологической базой этой тенденции явился ярчайший феномен «русского Возрождения» — небывалый для средневекового общества подъем духовной культуры и самосознания русского народа, связанный с именами Сергия Радонежского, Андрея Рублева, Епифания Премудрого. Москвичи и тверичи, новгородцы и рязанцы все в большей степени чувствовали себя русскими людьми, сопричастными единому великому народу с его многовековой культурой.

Несмотря на наличие новой тенденции политического развития, во вторую половину XV в. Русская земля вступила, находясь еще в состоянии феодальной раздробленности. Система уделов как основа политической структуры страны сохраняла свое значение и после победы Москвы в феодальной войне. Старые уделы частично заменялись новыми, дробились и соединялись, исчезали и возрождались, но принципиальная основа оставалась без изменений. Каждый князь, опираясь на своих вассалов — бояр и вольных слуг, был полным господином своего удела и в то же время «соучастником» политической власти в соответствующих великих княжениях — Рязанском, Тверском, Московском. Каждое из них имело свою княжескую иерархию, «старейших» и «молодших» «братьев», просто «братьев» и «братьев» «меньших». Эта зыбкая и достаточно противоречивая система связана договорными отношениями и традицией, но более всего — реальным ходом исторического процесса, внутренним единством русского народа. Суверенитет земель и княжеств колеблется в пределах от почти полного до почти нулевого: феодальные владыки этих земель размещаются в широком диапазоне от суверенных великих князей Тверской земли до владетелей нескольких волостей и сел в прежних уделах своих предков. Власть великого князя Московского, именуемого в некоторых официальных документах «великим князем всея Руси», далеко не равнозначна даже на территории собственно Московского княжества и старых земель великого княжения Владимирского.

Политическая система Московского великого княжения, т.е. система уделов князей Московского дома, потомков Калиты, достаточно сложная сама по себе, вплетается в сеть договорных отношений с Тверью и Рязанью, Новгородом и Псковом. Великий князь Московский выступает то как государь-суверен с максимальным объемом политических прав, то как глава Московского дома, то как старший «брат» другого великого князя, то как сторона, равноправная со своим контрагентом.

Причудливая, противоречивая картина политической надстройки феодальной Руси начала второй половины XV в. отражает реальные, глубинные противоречия своего времени. При всей сложности и мозаичности политической структуры Русской земли, можно проследить две основные противоборствующие политические системы. Одна система — великое княжество Московское, олицетворяющее силы, борющиеся за единство Руси. Эти силы — феодалы, служащие непосредственно великому князю (его вассалы), горожане, и прежде всего жители Москвы, все слои общества, заинтересованные в прекращении феодальных смут и вражеских нашествий, основная масса русского народа — крестьяне, больше всего страдающие от княжеских усобиц и ордынских ратей. Другая система — крупные, средние и мелкие удельные (старые и новые) княжества и земли со своими собственными местными политическими центрами. Эта система отношений выражает интересы всех сторонников феодальной раздробленности, прежде всего самих удельных князей и их светских и церковных вассалов. Борьба этих двух систем, отражающих противоположные тенденции политического развития страны — новую объединительную и старую центробежную, — составляет основу политической истории Русской земли XV в.

К началу 60-х годов обе системы сосуществуют и тесно переплетаются, при этом само великое княжение Московское продолжает еще носить живые черты старой удельной традиции. В этом — специфика положения, сложившегося к тому времени в Русской земле.

Глава II

Великий князь и его советники

28 марта 1462 г., впервые за 220 лет после установления ордынского ига над Русью, во главе Русской земли оказался князь, который не только не просил и не получал ханского ярлыка, но и вообще никогда ни по какому поводу в Орду не ездил и никогда ни в чем не прибегал к арбитражу, посредничеству или помощи хана. Это само по себе было крупным историческим событием: начался фактический пересмотр коренных принципов русско-ордынских отношений, основанных на вековой покорности русских князей властителям Орды.