Секст Аврелий Виктор - О Цезарях Страница 10

Глава XXXVI

Тацит и Флориан

Итак, наконец, сенат на шестом, примерно, месяце после гибели Аврелиана избрал императором из числа консуляров Тацита,[232] человека мягкого характера: все почти радовались тому, что сенаторы вернули себе право избрания принцепсов, вырвав его из рук яростной военщины. (2) Радость эта, однако, была короткой и привела к весьма печальному результату. Тацит умер в Тиане[233] на двухсотый день своего правления, успев только жестоко казнить виновников убийства Аврелиана, особенно их главаря Мухапера, от руки которого тот погиб. Флориан же, брат Тацита, захватил власть без какого-либо решения сената или солдат.[234]

Глава XXXVII

Проб

Продержавшись у власти один или два месяца, Флориан был убит своими же солдатами близ Тарса.[235] (2) После него они признали императором Проба,[236] провозглашенного в Иллирике; он обладал большими знаниями военного дела и был прямо вторым Ганнибалом[237] по умению закалять юношество и давать различные упражнения солдатам. (3) Ибо подобно тому как тот засадил огромные пространства Африки масличными деревьями, применяя труд солдат, безделье которых казалось подозрительным вождю и правителям республики, таким же образом и этот засадил Галлию, Паннонию и холмы Мезии виноградниками, но, конечно, после того, как там были истреблены варварские племена,[238] вторгавшиеся к нам и убивавшие своей преступной рукой наших принцепсов; убит был также Сатурнин на Востоке[239] и разгромлен Бонос в Агриппине,[240] и тот и другой добивались власти, набрав войска и став во главе их. (4) По этой причине, подчинив все своей власти и усмирив всех, Проб, говорят, сказал, что скоро солдат и совсем не будет нужно. Отсюда — все большее раздражение солдат против него; они в конце концов и убили его на исходе шестого года правления у Сирмия, когда их стали отводить в родной его город для осушения при помощи рва и водоемов этого города, страдавшего из-за болотистой почвы от зимних вод. (5) После этого сила военщины снова возросла, и у сената было отнято право избрания принцепсов, а также военная власть [над легионами] вплоть до нашего времени, причем неизвестно, по собственному ли его желанию, вследствие ли его бездеятельности или из-за ненависти к разногласиям. (6) В самом деле, с отменой эдикта Галлиена[241] можно было возродить былую военную дисциплину, на что сдержанно согласились и легионы в правление Тацита, и Флориан не захватил бы безрассудно власть, и она не предоставлялась бы опрометчиво по решению манипулов[242] каждому, хотя бы даже и хорошему [полководцу], если бы в лагерях находились представители столь почетного сословия. (7) На самом же деле, наслаждаясь покоем и дрожа за свое богатство, приток которого и наслаждение им они ставят выше устойчивости [государства], они расчистили солдатам, и притом почти варварам, путь к господству над самими собой и над потомством.

Глава XXXVIII

Кар, Карин и Нумериан

Итак, Кар,[243] чувствуя свою силу как префект претория, облекся в одежду августа и сделал детей своих, Карина и Нумериана цезарями. (2) И так как, узнав о смерти Проба, всевозможные варвары стали успешно вторгаться в пределы [государства], он послал для защиты Галлии старшего сына, а сам в сопровождении Нумериана сейчас же отправился в Месопотамию, потому что она ежегодно подвергалась военным налетам персов. (3) Когда, рассеяв врагов, он, опрометчиво погнавшись за славой, вступил в знаменитый город парфян Ктесифонт, он был там поражен молнией и сгорел. (4) Говорят, что это с ним произошло закономерно, ибо ему был дан оракул, что ему позволено дойти с победой лишь до этого города; он же зашел дальше и понес [за это] кару. (5) Отсюда ясно, что трудно обходить предназначенное судьбой, а потому излишне знать предстоящее. (6) А Нумериан, подумав, что со смертью отца окончилась и война, повел свое войско обратно,[244] но погиб от козней своего тестя, префекта претория Апра. (7) Повод к этому дала болезнь глаз юноши. (8) Долгое время его смерть оставалась скрытой, так как его, будто бы больного, чтобы ветром ему не резало глаза, несли на закрытых носилках.

Глава XXXIX

Валерий Диоклетиан

Но после того как запах разлагающихся членов выдал преступление, решением вождей и трибунов избирается [императором] за свою мудрость начальник дворцовых войск Валерий Диоклетиан,[245] муж выдающийся, однако обладавший такими нравами: (2) он первый стал надевать одежды, сотканные из золота, и пожелал даже для своих ног употреблять шелк, пурпур и драгоценные камни. (3) Все это, хоть и было более пышно, чем гражданская одежда и служило признаком высокомерия и чванства, однако сравнительно с другим было незначительно. (4) Ведь он первый из всех, если не считать Калигулы и Домициана, позволил открыто называть себя господином, поклоняться себе и обращаться к себе как к богу.[246] (5) Значение всего этого, насколько я знаю, таково, что, когда люди самого низкого происхождения достигнут некоторой высоты, они не знают меры в чванстве и высокомерии. (6) Таков был Марий на памяти наших предков, таков и этот на нашей памяти: возвысившись над общим уровнем, пока душа еще не вкусила власти, они потом, точно после голодовки, становятся к ней ненасытными. (7) Поэтому мне кажется удивительным, что некоторые упрекают знать в гордости; ведь она помнит о своем патрицианском происхождении и для облегчения тягот, которые ее угнетают, придает большое значение тому, чтобы хоть несколько возвышаться над другими. (8) Такой порок был и у Валерия наряду с другими хорошими качествами; поэтому, хоть он и хотел быть для всех господином, но был отцом родным; достоверно установлено, что этот мудрый человек хотел доказать, что грозные дела тяготят гораздо больше, чем ненавистные имена. (9) Между тем, Карин,[247] узнав о происшедшем, в надежде на то, что явные мятежные движения успокаиваются легче, поспешил в Иллирик в обход Италии. (10) Там он разбил войско Юлиана и обезглавил его, (11) потому что тот, будучи правителем венетов,[248] узнав о смерти Кара, стремясь захватить власть, выступил навстречу подходившему неприятелю. (12) А Карин, достигнув Мезии, сейчас же столкнулся близ Марга[249] с Диоклетианом и, в то время как преследовал побежденных, погиб от [руки] своих же солдат. Дело в том, что он, не в силах совладать со своим сластолюбием, отнимал у солдат их жен; особенно раздраженные их мужья сдерживали свой гнев и свое горе до окончания войны; но так как она проходила удачно, они отомстили, наконец, за себя, опасаясь, что победа сделает их вождя еще более заносчивым. (13) Таков был конец Кара и его сыновей; родиной его была Нарбонна,[250] власть продолжалась два года. (14) Итак, Валерий на первой же сходке солдат, обнажив меч и глядя на солнце, покаялся, что не знал о гибели Нумериана и не стремился к власти, и тут же зарубил стоявшего поблизости Апра, от козней которого, как выше было сказано, погиб прекрасный и образованный юноша, к тому же его зять. (15) Остальным дано было прощение, и почти все его враги были оставлены на своих должностях, в том числе выдающийся муж Аристобул, префект претория. (16) Это обстоятельство было, насколько люди помнят, новым и неожиданным, ибо в гражданской войне ни у кого не было отнято ни имущества, ни славы, ни достоинства, ведь нас радует, когда нами правят кротко и мягко и когда установлен бывает предел изгнаниям, проскрипциям, а также пыткам и казням.

(17) К чему вспоминать, как ради укрепления и распространения римского права обладание им было предоставлено многим чужеземцам? В самом деле, когда он узнал, что в Галлии после отъезда Карина некие Элиан и Аманд, набрав шайку разбойников среди поселян, которых местные жители называют багаудами,[251] опустошили много полей и пытались захватить многие города, он сейчас же направил туда с неограниченной военной властью своего друга Максимиана,[252] человека хоть и малообразованного, но зато хорошего и умного воина. (18) Впоследствии ему, ввиду его преклонения перед Геркулесом, было дано прозвище Геркулий, как Валерию — прозвище Иовий; отсюда же произошло и название вспомогательных отрядов, особенно отличавшихся среди других войск. (19) Итак, Геркулий, отправившись в Галлию, частью рассеял врагов, частью захватил [в плен] и в скором времени всех усмирил. (20) В этой войне отличился отвагой гражданин из Менапии Караузий; на этом основании, а также и потому, что он умел управлять кораблями — он в юности упражнялся в этом искусстве за плату — его поставили во главе флота, набиравшегося для отражения германцев, разбойничавших на море. (21) Зазнавшись от такого своего положения, он одержал не очень много побед и, так как не сдавал полностью в казну своей добычи, стал бояться Геркулия; узнав, что тот приказал его убить, он, захватив власть, бежал в Британию.[253] (22) В то же время Восток сильно разоряли персы, Африку — Юлиан и народы пяти племен.[254] (23) К тому же в Египте, близ Александрии, присвоил себе знаки власти некто по имени Ахилл. (24) В силу этих обстоятельств они назначили цезарями Юлия Констанция[255] и Галерия Максимиана по прозвищу Арментарий[256] и породнились с ними. (25) Первому досталась падчерица Геркулия, другому — дочь Диоклетиана; прежние свои браки они разорвали, как это сделал когда-то Август ради брака Нерона Тиберия и дочери своей, Юлии. (26) Все они происходили из Иллирика и хотя были малообразованными людьми, но хорошо знали нищету сельской жизни и военной службы и были в достаточной мере прекрасными деятелями республики [государства]. (27) Поэтому, всеми признано, что скорее становятся мудрыми и беспорочными познавшие [в своей жизни] беду и, наоборот, кто не знает невзгод жизни и всех расценивает по их богатствам, тот менее пригоден для совета. (28) Согласие этих людей лучше всего доказало, что прирожденных качеств и опыта военной деятельности, какой они получили под руководством Аврелиана и Проба, пожалуй, достаточно для доблестного управления. (29) На Валерия они смотрели с уважением, как на отца или даже как на великого бога; насколько это прекрасно и какое имеет значение для нас, доказывается на примерах братоубийств, начиная с основателя города[257] и до наших дней. (30) И так как тягость войн, о чем было упомянуто выше, давила все больше, они как бы разделили власть; и все Галльские земли, лежащие за Альпами, были поручены Констанцию, Африка и Италия — Геркулию, побережье Иллирии вплоть до Понтийского пролива — Галерию; все остальное удержал в своих руках Валерий. (31) Отсюда в конце концов на часть Италии налегла большая тягота податей. (32) Ведь в то время как каждая (провинция) прежде вносила одинаковые и притом умеренные платежи, чтобы на эти средства могли кормиться войско и император, которые всегда или большей частью находились (именно в Италии), был введен новый закон относительно жалованья солдатам. При скромных потребностях того времени это было вполне выносимо, но в наше тяжелое время стало разорительным. (33) Между тем, когда Иовий отправился в Александрию, управление провинцией было передано Максимиану-цезарю с тем, чтобы тот, выступив за пределы государства, отправился в Месопотамию[258] и там отразил натиск персов. (34) Сначала он потерпел от них сильное поражение, но потом, быстро набрав войско из ветеранов и новобранцев, пошел на врагов через Армению: это был единственный и более легкий путь к победе.[259] (35) Там он, наконец, привел к покорности царя Нарсея[260] и вместе с тем захватил его жен, детей и дворец. (36) Он одержал столько побед, что если бы Валерий, — а все делалось с его одобрения, — неизвестно по какой причине не запретил, то римские знамена (фасцы) были бы внесены в новую провинцию. (37) Однако все же часть земель, для нас более полезных, была приобретена; когда их упорно пытались у нас отнять, разгорелась новая война, тяжелая и очень опасная.[261] (38) В Египте же Ахилл был с легкостью отражен и понес наказание.[262]