Светлана Лолаева - Повседневная жизнь депутатов Государственной думы. 1993—2003 Страница 10

Реакция бывшего ученика крайне расстроила Дымова. Да, Букашев знает, что Сергей Сергеевич работал в райкоме. Да, наверное, он не является твердым сторонником демократических реформ, но довольно того, что глава банка — последовательный либерал. И сейчас не время устраивать люстрации, в противном случае работать будет некому, а в руководство «Выбора России» придется кооптировать Дымова и Букашева, потому что всем остальным дорога в политику будет закрыта.

Добило Дымова даже не содержание разговора, а тон Букашева. Он не горячился, не ругался, а говорил тихим и усталым голосом, как будто учеником был не он, а Дымов.

Появление инструктора райкома на важной и хлебной должности Дмитрия Михайловича не удивило и, по большому счету, не расстроило. Он понимал, что к блоку «Выбор России» прибилось множество людей, которые не были ни либералами, ни демократами, а участвовали в «партии власти» ради карьеры или по какому-то иному расчету. Не эти люди, на взгляд Дымова, определяли лицо блока, но все же их было многовато.

И именно они способствовали тому, что свободные демократические выборы приобрели отчетливо коммерческий характер. До того момента Дымову и в голову не приходило, что на политике можно зарабатывать деньги.

Впрочем, «Выбор России» не зарабатывал. Он, наоборот, тратил и платил. Причем часто, полагал Дымов, там, где этого совершенно не требовалось. Деньги получали все сотрудники и центрального офиса, и местных штабов. Платили и тем, кто стоял в пикетах на улицах города, а это уже, негодовал про себя Дымов, было чистым мотовством. Ведь стоило только бросить клич демократическим активистам! Таня однажды намекнула Дымову, что деньги получают и многие журналисты, которые положительно пишут про «Выбор России». Дымов не поверил, поскольку считал, что журналисты в массе своей по определению должны быть сторонниками демократов и брать деньги сверх установленных редакциями гонораров не могут.

Коммерциализация выборов беспокоила учителя истории потому, что с приходом денег из движения уходили искренность и энтузиазм, позволившие в начале 90-х одолеть коммунистов. Уходил не только дух, но и люди, олицетворявшие его. Дымов знал, что в центральном штабе не слишком привечают старых активистов демдвижения, иногда употребляя за глаза коммуно-патриотический термин «демшиза». По словам одного из консультантов штаба, для осуществления простейших агитационных действий гораздо удобнее нанимать студентов, чем договариваться с активистами, которые «в любой момент начнут кобениться». На замечание Дмитрия Михайловича о том, что наемные войска всегда хуже своих, консультант недоверчиво хмыкнул.

Деньги убивали идею. Да и сам Дмитрий Михайлович, отказавшийся было от зарплаты в штабе Букашева, вскоре переменил свое мнение. Он рассчитывал, что выборное жалованье поможет компенсировать доходы, сократившиеся после отказа от занятий нескольких учеников, однако действительность превзошла самые смелые ожидания. Уже в первый месяц Дымов понял, что с финансовой точки зрения чувствует себя уверенно, пожалуй, впервые с 1990 года. В глубине души учитель даже пожалел о скоротечности избирательной кампании.

Впрочем, Дымова всерьез беспокоило то, что проводимые реформы разрушали основную опору либералов — служивую интеллигенцию, которая с момента отпуска цен почти в полном составе оказалась за чертой бедности. Когда Букашев только пригласил своего учителя, Дымов надеялся, что сможет обратить внимание лидеров демократического движения на бедственное положение интеллигенции. Несколько вечеров подряд он писал докладную записку на имя Егора Гайдара. Потом еще два вечера думал, как ее лучше переправить: через официальные каналы, при помощи Букашева или через Таню. Однако проблема решилась сама собой.

Как-то вечером, разговаривая с Таней, Дымов, как бы между прочим, спросил ее, отчего лидеры демократического движения так невнимательны к проблемам интеллигенции. Ответ Тани был чудовищен по убедительности и цинизму: «Они уверены, что интеллигенты никуда не денутся, поэтому и отложили эту проблему на потом». Дымов не очень поверил, но решил подать записку уже после выборов.

Теперь он сомневался в необходимости своей бумаги, вспоминая разговор с помощником одного из лидеров блока. Тот долго убеждал Дымова, что «те, кто зарабатывает меньше хотя бы ста — ста пятидесяти долларов, либо бездельники, либо халявщики и явно не наши избиратели». В ответ школьный учитель заметил, что зарабатывает значительно меньше, являясь при этом последовательным и типичным сторонником «Выбора России». Его собеседник осекся и начал долго и путано что-то объяснять. Дмитрий Михайлович не стал спорить только потому, что искренне верил в справедливость пословицы: «Перемелется, мука будет».

Вот и теперь, еще раз прокрутив в голове разговор с Букашевым, Дымов решил не расстраиваться заранее. «Сейчас главное — выиграть выборы, принять новую конституцию, изменить советскую конструкцию власти. А попутчики…» На этом Дмитрий Михайлович остановил бег своей мысли, испугавшись всплывшего из-под сознания ленинско-сталинского определения. Он затушил сигарету, взглянул на часы, показывавшие пять минут второго, тронул машину и поехал домой. До исторического голосования оставалась ровно неделя. А значит, завтра снова будет трудный день.

Глава 3

Информационная

Избранные места из переписки парламентского корреспондента с американским другом (1995 год)

Письмо первое.

Привет, Пит!

Давно не писал: у нас выборная страда и полно халтуры.

Моя нынешняя жизнь не менее тяжела, чему какого-нибудь Ивана Делегатова (Ivan de'Legatoff), бьющегося за мандат. А если сей de'Legatoff расторопен и устроился на проходное место да в хороший список, то жизнь у него по сравнению со мной вообще санаторно-курортная.

Моя же скорее напоминает каторгу, хотя местами почти добровольную. С утра забегаю либо в ЦИК за последними вестями с выборных полей, либо в Думу посмотреть на уходящие думские натуры. Многие натуры, правда, уходить не собираются. Прикипели, понимаешь, за два года к Охотному Ряду, машинам-кабинетам, хотят и еще законов пописать на благо народа.

Я же, после знакомства со сводками предвыборных баталий и умонастроением нынешних и перспективных депутатов, плетусь работать на благо своей газеты. Накропав определенное количество строк, получив неопределенное количество пинков от вечно недовольного начальства и залив в себя некоторое количество чего-нибудь бодрящего, бегу трудиться уже на благо собственного кармана. Я и еще целая группа «негров» пишем статейки во славу одного из оппозиционных предвыборных блоков. Мы — славим, другие специально обученные люди — размещают это в СМИ, в основном провинциальных. Там, возможно, это читают. Возможно, и не только специально обученные люди. Есть ли от подобных агиток толк — сомневаюсь. Но работа по их написанию кипит чуть ли не круглосуточно: на съемной хате — три компьютера, как только от станка отходит один «пропагандист», его тут же сменяет другой. Денег в пиар наших «крошек» (так мы ласково называем членов блока) вбухали немерено, народу, особенно в центральную часть списка, набрали вполне видного, но…

Впрочем, это не моя печаль. Деньги за славословия платят так щедро и исправно, что порою я и сам начинаю верить в достоинства превозносимых мною деятелей.

Сочинив очередные предвыборные вирши, — вчера, например, я расхваливал экономическую программу одного из участников блока, что было непросто, учитывая мои смутные представления об экономике, ненависть к любым программам и более чем скептическое отношение к клиенту, — я бреду домой. Но не отдохнуть от трудов праведных и не очень, а снова — работать. По ночам из скромного журналиста и безвестного райтера я превращаюсь в тайного аналитика и пишу записки для просвещения избирательного штаба другого блока. Так что, если использовать подаренное тобою выражение, я тяжело работаю на cash.

А блок этот, даром что близок к властям и нужды в деньгах, как ты понимаешь, не испытывает, платит и не исправно и не щедро. Потому-то, я думаю, рано или поздно и случаются революции — их порождают жадность власти и щедрость оппозиции. Это мое know how, новая формула смены власти. Дарю, пользуйся! Хотя кого вам там менять? Демократов на республиканцев и наоборот? Мы бы и разницы не заметили. Толи дело у нас — десятки предвыборных блоков, и один краше другого.

Но о нашем избирательном изобилии я напишу тебе в следующий раз. Прессуха закончилась, и нужно задать г-ну Рябову[39] пару изумительно эксклюзивных вопросов. Надо же порадовать газетное начальство.

Пока. Петя.

Москва, * октября 1995 года

Письмо второе.