Коллектив авторов - Лев Гумилев. Теория этногенеза. Великое открытие или мистификация? (сборник) Страница 10

Самый важный способ связи между людьми – язык. Посредством его они усваивают знания и опыт своих предков и современников. Казалось бы, язык должен быть основным признаком этноса. На самом деле это не совсем так. Существуют разные народы с одним и тем же языком (англичане, янки, новозеландцы и др.) и, что самое удивительное, известны этносы с разными языками. Тем не менее, язык – важнейший признак этноса. Без общего языка как средства коммуникации возникновение этноса невозможно, но в дальнейшем своем существовании части уже сложившегося этноса могут усвоить разные языки и вместе с тем сохранить другие черты этнической общности.

Верно, что природа накладывает особый отпечаток на организмы, что люди приспосабливаются к определенному ландшафту, но при чем здесь этнос? В одном и том же, во всяком случае – в сходных ландшафтах существуют различные этносы (немцы, поляки, чехи), и наоборот – один и тот же этнос занимает страны с разными географическими условиями (русские – лес, степь).

Что касается формирования этносов, то оно происходит, конечно, во взаимодействии с географической средой, прежде всего – через хозяйство данного человеческого коллектива, но сводить возникновение этносов к различиям в ландшафтах столь же неправильно, как и относить этнос к биологическому типу. Человек тем и отличается от животного, что он способен не только пассивно приспосабливаться к природе, но и приспосабливать природу к своим нуждам. Зависимость человека от природы тем меньше, чем выше его культурный уровень. Это прописная истина, но в данном случае важно подчеркнуть все возрастающую активность человечества по отношению к природе. Разные группы людей, связанных между собой в процессе борьбы за существование, вырабатывали различные (хотя бы только в деталях) способы использования одной и той же природной среды и тем самым создавали различные этносы. Люди «вписываются» в природу по-разному и вовсе не только потому, что природные условия, с которыми они имеют дело, различные, но и потому, что они сами разные.

Самое слабое место в построении Л. Н. Гумилева – его теория пассионарности. Этнические трансформации он объясняет появлением людей с сильной страстью к целенаправленной деятельности. Увлекая за собой менее активных («субпассионариев»), они ломают инертные традиции и создают новые этносы. Как бы ни открещивался автор этой теории от старого учения о героях и толпе *1, в ней нет ничего нового, кроме, разве названия героя «пассионарием». Ненадобности поэтому вновь обсуждать этот вопрос и достаточно только напомнить, что деятельность пассионариев встречает поддержку и активное содействие только в тех случаях, когда идет навстречу созревшим стремлениям «толпы», и увенчивается успехом лишь при наличии соответствующих условий. Нет надобности отрицать роль личности в истории, но и преувеличивать ее значение тоже не приходится.

К тому же не следует путать этнические изменения с переменами другого порядка, например с политическими, хотя эти последние также относятся к числу факторов этнической изменчивости. Все же связь их с этническими признаками настолько опосредственная, что прямой зависимости между ними усмотреть невозможно. Этногенез связан со всем сторонами жизни общества, но он не совпадает ни с одной из них и обладает своей собственной линией развития. Этнос остается одним и тем же, несмотря на революционные перевороты в области техники, поли тики, идеологии и т. д., и вместе тем изменяется, казалось бы, без всяких видимых причин. Причины, конечно, есть, но они в большинстве случаев не прямого, а косвенного действия и сказываются далеко не сразу после своего возникновения. Народ можно истребить или ассимилировать, но в других случаях его изменение идет своим собственным, не поддающимся внешнему контролю путем. Экономические, культурные и политические связи приводят к этническому сближению и даже к слиянию народов путем ассимиляции одного другим, и наоборот, разобщение способствует превращению отделившихся частей одного народа в разные народы, но это процессы длительного действия и тоже не поддающиеся регулированию.

Свои суждения Л. Н. Гумилев подкрепляет многочисленными и разнообразными примерами, делающими честь его эрудированности, но, как правило, бьющими мимо цели, так как этнические изменения он отождествляет с историческими событиями совершенно иного порядка. Римский народ действительно формировался в процессе истории Римского государства, но его распространение никогда не совпадало с границами этого государства, и римское гражданство далеко не всегда означало принадлежность облеченного его правами к римскому этносу. Точно так же и этническое становление византийцев нельзя отождествлять с историей Византийской империи, ядро которой составляли греки. Но византийская культура была распространена среди ряда других народов, как входивших, так и не входивших в состав этой империи. И римская, и византийская культуры играли важную роль в формировании и распространении римского и византийского (греческого) этносов, но и та и другая, наслаиваясь на другие этнические культуры, далеко не всегда оказывались в состоянии погасить их своеобразие и объединить в этническом отношении все население даже только в границах Римского или Византийского государств. Л. Н. Гумилев сам вынужден ввести понятие «суперэтнической культуры» для обозначения тех общностей, которые охватывали различные этнические образования с общими элементами культуры, например с одной религией, но в остальном сохранявшие свою этническую обособленность.

Формирование нового этноса начинается не со стремления небольшого числа «пассионариев» к целенаправленной деятельности, а с радикального изменения условий существования или, что чаще, смешивания одного этноса с другим. Что же касается повышенной активности представителей того или другого этноса, то она – результат не каких-то неведомых, чуть ли не космических причин, а обострения внешних или внутренних противоречий этого общества. Периоды простого воспроизводства и равновесия в жизни общества сменяются бурной перестройкой, получающей выражение то в переходе к новым формам хозяйственной деятельности, каким был, например, переход степняков от комплексного скотоводческо-земельческого хозяйства к кочевому скотоводству; то в переселениях; то в войнах с соседями; то в революциях; то в появлении новой религии и т. д. Возглавлявшие эти перевороты вожди, по терминологии Л. Н. Гумилева – пассионарии, не вызывают их из ничего, а чутко улавливают уже существующие помимо их тенденции и направляют их развитие.

Из определения этноса, данного Ю. В. Бромлеем *2, без всякого ущерба можно отбросить всю его последнюю часть, где говорится о психическом складе, сознании этнического единства и об эндогамии. Вполне достаточно оставить в этом определении только начало, а именно, что этнос, не в узком, а в любом смысле слова «представляет собой совокупность людей, обладающих относительно стабильными особенностями культуры» *3. Ничего другого он в себе не заключает и, что особенно важно, представляет собой не социальную организацию («социальный организм»), а аморфное состояние, принимающее любую социальную форму – племени, союза племен, государства, церкви, партии и т. д., и не одну, а одновременно нескольких. Что касается племени, народности, народа и национальности, то это не формы этноса, а всего только его синонимические обозначения.

Этнические отношения играют важную роль в истории. В этом мы убеждаемся на каждом шагу. Нет ничего опаснее этнической вражды внутри государства или между народами в разных государствах: она приводит к кровопролитным столкновениям, нередко – без очевидного повода. Практически существование этносов известно каждому, но оценка этого явления нередко бывает ошибочной из-за непонимания его сущности. Тем более важно поэтому уяснить теоретическое содержание этноса. Заблуждения в этом вопросе слишком дорого обходятся. Следует поэтому приветствовать научную дискуссию об этносе и надеяться, что она приведет к правильному решению назревшей проблемы. На мой взгляд, самое главное заключается в том, чтобы не смешивать этнос с биологическими категориями, какими являются расы, и с различными видами социальной организации, в чем, прежде всего, коренятся ошибки, в том числе и Л. Н. Гумилева.

Л. Н. Гумилев. Этногенез – природный процесс

В основу исследования проблемы этногенеза нами положен известный постулат К. Маркса и Ф. Энгельса: «Мы знаем только одну единственную науку, науку истории. Историю можно рассматривать с двух сторон, ее можно разделить на историю природы и историю людей. Однако обе эти стороны непрерывно связаны; до тех пор, пока существуют люди, история природы и история людей взаимно обуславливают друг друга» 1. Общественная форма движения материи, свойственная только человеку, стоит особняком от природных (механической, физической, химической и биологической), но постоянно взаимодействует с ними 2. Поприщем взаимодействия служат не только люди, но и элементы техносферы, которые «теряют природную способность к саморазвитию, и если их не поддерживать, могут только разрушаться» 3. Каждый человек, как и коллектив людей с техникой и доместикатами (ручные животные и культурные растения), подвержен воздействию как общественной, так и природных форм движения материи. Следовательно, при обобщении материала в единый доступный наблюдению и изучению комплекс, мы обязаны рассматривать его в двух ракурсах – со стороны социальной и со стороны природной. В первом ракурсе мы видим общественные организации: племенные союзы, государства, теократии, политические партии, философские школы и т. п. Во втором – этносы, т. е. коллективы людей, имеющие в каждом случае оригинальную структуру, неповторимый стереотип поведения и своеобразный ритм развития.