Римская Республика. Рассказы о повседневной жизни - Коллектив авторов Страница 10

Мы упоминали уже, что царю приходится время от времени спрашивать также мнение народа, но только одни патриции участвовали в собраниях этого народа, когда царю нужно было о чем-нибудь их спросить.

Жрецы в свою очередь требовали, чтобы царь, предпринимая какое-нибудь дело, начинал его не прежде, чем посоветуется с ними. Особенно требовательны были птицегадатели. Так, один царь решил было изменить кое-что в войске, увеличить в нем конницу. Тогда, по преданию, знаменитый птицегадатель Аттий Невий заявил царю, что нельзя этого делать, не узнавши предварительно воли богов по полету птиц. Царь рассердился и в раздражении сказал: «А скажи мне, святой человек, как по твоему гаданию – возможно ли то, что я сейчас задумал?» Аттий Невий ответил: «Возможно!» – «Ну, – сказал царь, – возьми в таком случае бритву и камень и перережь камень пополам!» И позднейшие птицегадатели с торжеством рассказывали, что Аттий немедленно исполнил требование, чем лишний раз доказал, какой мудростью и святостью обладают жрецы.

Так складывалась в Риме жизнь, но не все гладко проходило в отношениях между царем и теми, с кем он по старым обычаям обязан был совещаться и делить свою власть. Много происходило между ними споров, несогласий, кончавшихся то убийством царя, то казнью его подданных.

Цари тяготились такой зависимостью от сената, от патрициев вообще, от жрецов и к удовольствию своему находили, что в Риме немало набралось людей, которые также недолюбливают гордых и заносчивых патрициев. Цари знают, что многие клиенты очень тяготятся своей зависимостью от патрициев. Отцы и деды их уже жили в Риме, а им все так же приходится платить патрицию за покровительство деньгами или работой. А патриции как будто все жаднее становятся, требуют от клиентов все большего и большего. Пора бы совсем покончить с этой зависимостью. «Чем мы, – говорили клиенты, – не такие же граждане, как и патриции? Мы можем и в войске служить, и царю помогать советами. Разве среди нас мало богатых, разбогатевших своими трудами? И еще богаче мы были бы, если бы патриции не брали с нас так много за свое покровительство». Такие речи все чаще раздавались среди клиентов; царь видел, что, если он будет бороться с патрициями, а клиентам пообещает освобождение их от власти патрициев, они будут на его стороне.

Священная утварь римлян (фриз из храма Веспасиана в Риме)

Затем тут же в Риме, бок о бок с патрициями живут исстари так называемые плебеи. Плебеи живут не так, как патриции; у них нет таких обширных семей, они не группируются в роды. Патриции смотрят на них с презрением, как на существа низшие. Они не вступают с ними в браки, не допускают ни на какие должности, не допускают в войско, как и клиентов. Плебеи живут только милостью царя. Они занимаются хлебопашеством, пускаются в торговлю, и также, с ростом Рима, среди них являются зажиточные люди, которые по своему имуществу не уступят какому-нибудь патрицию. Стало быть, и в плебеях царь может видеть союзников на случай борьбы с патрициями.

И действительно, у царя хуже становятся отношения с знатными. Эти столкновения легенда связывала с последними двумя царствованиями, с царствованиями Сервия Туллия и Тарквиния Гордого. О Сервии Туллии рассказывалось следующее. Он понял, что времена изменились, что нужны большие преобразования в разросшемся городе, хотя они и неприятны будут патрициям, старавшимся никого не выпускать из своих рук. Он решил допустить в войско, кроме патрициев, также клиентов и плебеев. Он произвел народную перепись, точно уяснил, сколько живет в Риме народу и как велико состояние у каждого римлянина – и у патриция, и у клиента, и у плебея. Затем он распределил весь народ на пять разрядов, смотря по богатству, и всех, занесенных в эти разряды, и патрициев и плебеев, обязал служить в военной службе и дал право являться на народные сходки.

Теперь уже весь народ, а не одни патриции, собирались на сходки и давали ответ царю, должно или не должно начинать войну с каким-нибудь народом. Однако наибольшим значением пользовались граждане первого разряда, так как они первые подавали голос, и обычно с ними соглашались и другие[4]. А первый разряд в то время сплошь состоял из патрициев, так как у плебеев и у клиентов таких средств тогда еще не составилось. Но важно было уже то, что шестой царь признал, что дело не в знатности происхождения, не в принадлежности к патрициям, а в том, чтобы каждый гражданин участвовал в защите государства сообразно своим средствам и независимо от своего происхождения.

Такие уступки очень не нравились патрициям. Против царя пошли нарекания. «Какой же это царь, – говорили про него. – Сам он человек низкого происхождения и, сделавшись царем, стал действовать в пользу низших. Чужому благосостоянию он завидует. Даже добычу, отнятую у неприятеля, он раздает низшим, не обращая внимания на старые обычаи, по которым только патриции ее получали». Против царя составился заговор, во главе которого стал зять его Тарквиний, и дело кончилось убийством Сервия Туллия.

Как и другие легенды, легенда о Сервии Туллии составилась много позже царской эпохи; там рассказывается между прочим, что самая оценка имущества граждан производилась при Сервии по ассам (асс – римская монета): подробно рассказывали об этом римские историки, но счет по ассам не мог относиться к царскому времени, когда имущество оценивали больше по количеству земли или скота; на ассы стали считать много позднее. Но пусть рассказ о распределении на разряды, о вычислении дохода, пусть даже самая личность Сервия Туллия – выдумка, но кое-чем в этой истории мы можем воспользоваться и для изучения царской эпохи. Несомненно, сначала одни патриции участвовали в войске, несомненно, уже при царях сочли нужным усилить военные силы и привлекать туда и других – неполноправных – граждан. А, раз допущенные в войско, эти неполноправные граждане стали пользоваться и некоторыми выгодами и преимуществами, раньше бывшими в руках одних патрициев.

После Сервия Туллия воцарился Тарквиний Гордый. Гордым прозван он был за свое самовластие. Несмотря на его удачу в войнах и на украшение Рима красивыми храмами и зданиями, недовольство против него поднялось еще сильнее, чем против Сервия Туллия. Сам взошедший на престол при