Геннадий Невельской - Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России Страница 101

   Этот факт наглядно показал всю неосновательность или близорукость тех мнений, какие представляли эти господа генерал-губернатору против моих настояний об учреждении постов в устьях рек Хунгари, Уссури, Сунгари, Буреи и в Хинганском хребте в устье Зеи и снабжении их достаточным количеством провианта, вполне могущим обеспечить следование наших войск. Я часто говорил, что без этих распоряжений мы останемся отрезанными в низовьях Амура, и что подъём людей, особенно в значительных массах и без паровых средств, может быть гибельным, но, к сожалению, мне тогда не верили.

   В это же время капитан 2-го ранга С. С. Лесовский, принявший от В. С. Завойко начальствование, со свойственными ему энергией, распорядительностью и полным знанием морского дела, начал готовить к дальнему плаванию (в Кронштадт) зимовавшие около Николаевского, в протоке Пальво190, наши суда: фрегат "Аврора", корвет "Оливуца" и транспорт "Двина". Вначале сентября эскадра эта была уже готова и, выйдя благополучно из реки и лимана в Татарский пролив, отправлялась по назначению. Я с В. С. Завойко и с полковником Назимовым, с нашими семействами на транспорте "Иртыш" в начале июля пошли в Аян.

   Из Аяна в начале августа мы все верхами достигли Маи (дети сидели в корзинках по обеим сторонам лошадей), то-есть проехали 240 вёрст (256 км) и затем, следуя в лодках по рекам: Мае, Алдану и Лене, в начале сентября пришли в Якутск, а оттуда к исходу сентября прибыли в Иркутск, совершив таким образом до Иркутска более 4 000 вёрст (4 200 км). Оставив своё семейство в Красноярске (до зимнего пути) у сестры моей жены А. И. Мазарович, муж которой командовал тогда казачьим красноярским полком, я отправился в С.-Петербург, куда и прибыл в исходе октября.

   Со слов генерал-адмирала великого князя Константина Николаевича и управляющего тогда Морским министерством адмирала Ф. П. Врангеля я узнал, что в С.-Петербурге распространились слухи, будто бы суда наши -- фрегат "Аврора", корвет "Оливуца" и транспорт "Двина", вследствие мелководья на баре Амура, не могут выйти из реки, что донесения мои относительно состояния этого бара ложны и, наконец, что будто бы я виновен в том, что фрегат "Паллада" не ввели в реку и утопили в Императорской Гавани. Этот слух был настолько распространен, что даже государь Александр Николаевич, которому я представлялся, несмотря на высокомилостивые слова, что Россия никогда не забудет моих заслуг, всё же заметил мне, что река Амур мелка и не годится для плавания, На это я отвечал его величеству, генерал-адмиралу и, наконец, управлявшему Морским министерством адмиралу Ф. П. Врангелю, что слух этот ошибочен, река Амур судоходна, плавание по ней возможно, и суда наши благополучно выйдут из реки и лимана, о чем вероятно весьма скоро получится донесение; что же касается фрегата "Паллада", то официальные донесения и представления мои, начиная с 1852 года, ясно показывают, что я со своей стороны делал все, чтобы ни того, ни другого не могло случиться, и если бы на них обратили должное внимание, то наверно бы этого и не произошло.

   Вскоре после того, именно в начале декабря, прибыл в Петербург курьером капитан-лейтенант Чихачёв с известием о благополучном выходе в Татарский пролив нашей эскадры из Амура. Получив это известие, я счёл необходимым поздравить с этим событием генерал-адмирала и управляющего Морским министерством Ф. П. Врангеля, и при том выразился, что после этого факта я надеюсь, что затеянные против меня интриги прекратятся и будет признано, что донесения мои были вполне справедливы.

   Весной 1856 года на пароходе "Надежда" спустился в Николаевский пост капитан 1-го ранга Козакевич, назначенный вместо В. С. Завойко камчатским губернатором. Вскоре после того прибыли в Николаевское из Америки пароход "Америка", заказанный там Казакевичем в 1854 году, и два коммерческих судна -- "Беринг" с грузом различных товаров и "Европа" с механической мастерской и двумя маленькими речными пароходами: "Амур" и "Лена". Осенью того же года между Николаевским и Мариинским были построены почтовые станции; на каждой из них было по четыре казацкие и по четыре крестьянские лошади.

   В конце 1856 года была утверждена Приморская область Восточной Сибири, в состав которой вошли прежняя Камчатская область, Удский и Приамурский края; местопребыванием военного губернатора этой области был назначен Николаевский пост, переименованный в город Николаевск-на-Амуре. Вместо прежней камчатской флотилии была высочайше утверждена сибирская флотилия на Восточном океане. Исправляющий должность камчатского губернатора капитан 1-го ранга Козакевич был переименован в военные губернаторы Приморской области Восточной Сибири и в командиры сибирской флотилии и портов Восточного океана. Таким образом, учреждением этой области официально признавалась зависимость устья реки Амур от России, и Нижнеамурский край официально присоединился к русским владениям в Азии.

   В то же время, то-есть в конце 1856 года; после отъезда Н. Н. Муравьёва из С.-Петербурга в Сибирь, посланником в Китай был назначен адмирал граф Е. В. Путятин {За действия Е. В. Путятина в Японии ему была даровано графское достоинство и 3 000 рублей пенсиона.} (по случаю, как было сказано в извещении об этом Пекинскому трибуналу, особенных обстоятельств, возникших между Россией и Китаем). Граф Путятин в начале 1857 года прибыл в Кяхту, откуда послал ноту китайскому правительству, требуя пропуска в Пекин. Китайцы медлили с ответом до мая и после отъезда графа Путятина из Кяхты прислали ему в Селенгинск уведомление, в котором сообщалось, что у них нет никаких особо важных дел, с Россией, для которых стоило бы такой высокой особе, как посланник, предпринимать трудный и далёкий путь в Пекин. Граф Путятин отправил китайцам соответствовавший их уведомлению ответ и продолжал путь по Забайкалью на Шилкинский завод, откуда вместе с генерал-губернатором поплыл по Амуру. В Айгуни, принимая поздравление амбаня с приездом, граф Путятин спросил его, не получены ли на имя его какие-либо бумаги из Пекина, и, узнав, что нет, продолжал путь далее к устью реки Амура. Генерал-губернатор возвратился в Зейский пост и здесь остался ожидать прихода войск и переселенцев, назначенных на реку Амур. В начале 1857 года императором было утверждено заселение левого берега Амура; поэтому весной переселенцы Амурского конного казачьего полка были двинуты вниз по Амуру и под личным наблюдением генерал-губернатора заняли его левый берег от Усть-Стрелки до щёк Малого Хингана. Кроме того в устье Зеи стали лагерем 13-й линейный батальон и дивизион легкой батареи. В навигацию 1857 года в Николаевск пришло семь иностранных кораблей: "Беринг" и "Messenger Bird" из Бостона, шхуны "Люиз-Перо" и "Камчадал" из Сан-Франциско, барк "Baru nam" и шхуна "General-purse" из Гонгконга и барк "Оскар" из Гамбурга. В эту же навигацию в первый раз из низовьев Амура на пароходах "Амур" и "Лена" в Забайкалье было доставлено незначительное количество товаров.

   Между тем граф Путятин близ селения Михайловского был встречен контр-адмиралом Козакевичем на пароходе "Надежда" и вместе с ним продолжал плавание до Николаевска. Пробыв здесь несколько дней в ожидании парохода "Америка", отводившего транспорт "Байкал" в залив Де-Кастри, а "Иртыш" в Императорскую Гавань (для возобновления нашего Константиновского поста) {Это последнее обстоятельство весьма важно в том отношении, что тогда уже начали убеждаться в справедливости моих представлений, что нам отнюдь не следует ограничиваться левым берегом Амура и непременно иметь за собой бассейн реки Уссури с его побережьем до корейской границы.}, граф Путятин, на том же пароходе, в сопровождении тендера "Камчадал", направился к берегам Китая. 14 июля он открыл залив Ольги и, отправив оттуда тендер "Камчадал" с лейтенантом Рудановским на остров Сахалин, проследовал далее в корейский порт Гамильтон. Тендер "Камчадал" подойдя к селению Кусунай (48° северной широты) и высадив здесь на шлюпках с 15 человеками лейтенанта Рудановского, возвратился в Николаевск. Рудановский поставил в устье Кусуная пост и затем, отправившись на шлюпках вдоль западного берега Сахалина, поздней осенью прибыл в Николаевск.

   Между тем граф Е. В. Путятин из порта Гамильтон пошёл в Печитлийский залив и 24 июля достиг реки Пей-хо, вошёл здесь в сношение с китайскими властями, которые после различных отговорок 12 августа приняли от него пакет с обещанием доставить ответ в Печили. После этого пароходо-корвет "Америка" отправился в Шанхай за бумагами, ожидавшимися из России, и оттуда вернулся в Печили, где 4 сентября Е. В. Путятин получил подобный же первому неудовлетворительный ответ от китайского правительства. В то же время из Пекина было послано письмо нашему Сенату, в котором китайцы жаловались, что Е. В. Путятин, несмотря на дружеское их отношение к России, решился, вопреки трактатам, проникнуть в Печили, закрытый для европейцев. В письме говорилось, что, несмотря на то, что более подходящим местом для переговоров является Кяхта, китайское правительство тем не менее выслало своих чиновников в Печили, но граф, передав свои требования, ушёл за ответом в Шанхай. Рассматривать вопрос об Амуре в Шанхае, по мнению китайцев, было неудобно, ибо для этого у них на Амуре есть уполномоченный, главнокомандующий войсками в Маньчжурии, к которому и следует обращаться для переговоров по этому предмету, а поэтому китайское правительство и просит отозвать графа Путятина из Шанхая. Лист этот с донесением от графа Путятина о его неудавшейся попытке проникнуть в Пекин через Печили и об открытии переговоров в Шанхае были получены в С.-Петербурге в конце 1857 года, во время пребывания там Н. Н. Муравьева.