Джон Норвич - Срединное море. История Средиземноморья Страница 107

Но даже сейчас он не мог смириться с унижением, которое влекло за собой поспешное возвращение в Венецию. Еще одной победы — пусть и скромной — было бы достаточно, чтобы восстановить его честь и позволить подданным приветствовать его как героя, несмотря ни на что. Этой цели прекрасно бы послужила крепость Мальвазия (Монемвасия) в юго-восточной части Пелопоннеса — одна из немногих оставшихся у турок крепостей на континенте. Однако имелась и трудность: к замку, стоявшему на высокой, фактически неприступной скале, вел только узкий путь, в значительной части своей имевший менее ярда в ширину, которым не смогла бы воспользоваться осаждающая армия. Оставалось надеяться лишь на артиллерийский обстрел, и Морозини приказал начать строительство двух площадок для батарей. Но не успели их закончить, как он заболел сам. Передав командование своему генеральному проведитору Джироламо Корнеру, он отплыл домой в январе 1690 г., больной, безутешный; его ожидал горячий прием, которому он был совершенно не в состоянии радоваться.

Корнер оказался достойным преемником, причем даже более удачливым, чем Морозини. Он взял Мальвазию и поднял над ее стенами знамя святого Марка впервые за 150 лет; затем, узнав, что османский флот направляется к архипелагу, вновь поплыл к югу ему навстречу и рассеял его близ Митилены на Лесбосе, нанеся во время столкновения серьезный ущерб. Вновь вернувшись в Адриатику, он предпринял неожиданную атаку на Валону, захватил ее и разобрал на ней оборонительные сооружения. Он по-прежнему находился там, когда его поразила лихорадка; через день-два скончался. Его преемник показал себя ненадежным человеком.

Думая о войне с Турцией, начавшейся столь блестяще, и негодуя на унизительную задержку, венецианцы вновь обратили взоры к своему дожу, надеясь, что он примет на себя активное руководство военными действиями. Морозини, которому исполнилось уже 74 года, так и не восстановил здоровье. Тем не менее, когда его пригласили вновь приступить к исполнению обязанностей командующего, он не колебался. Его отплытие из Венеции, обставленное весьма торжественно, произошло 25 мая 1693 г., однако последняя кампания обернулась цепью неудач; результаты ее произвели унылое впечатление. Турки воспользовались передышкой и в ходе зимы и весны укрепили защитные сооружения Эвбеи и Канеи на Крите. Встречные ветры не позволили Морозини предпринять новую попытку пройти Дарданеллы. Он усилил гарнизон в Коринфе и в одном из двух укрепленных пунктов на Пелопоннесе, а также преследовал нескольких алжирских пиратов; наконец — чтобы не возвращаться совсем уж с пустыми руками — занял Саламин, Гидру и Спеце, прежде чем встать на зимовку близ Навплии. К этому моменту стало ясно, что напряжение не прошло для него даром. В течение всего декабря он находился в постоянной агонии, вызванной камнями в желчном пузыре, и 6 января 1694 г. скончался. Никогда более — до самой кончины республики — венецианскому дожу не доводилось лично отправляться на войну.

Остается рассказать лишь одну небольшую главу из трагической истории о том, как Венеция попыталась вернуть себе контроль над Средиземноморьем. В 1686 г. в качестве одной из четырех возможных целей Франческо Морозини и граф Кенигсмарк рассматривали остров Хиос. Его выгодно отличало то, что подавляющее большинство населения составляли христиане, как католики, так и православные, причем у тех и у других был свой епископ; турецкий гарнизон, по оценкам союзников, насчитывал самое большее около 2000 человек. Антонио Дзен, венецианский капитан-генерал, высадившийся на острове 7 сентября 1694 г., с 9000 бойцов не ожидал каких-либо трудностей.

В начале он действительно не столкнулся с ними. Тут же начался артиллерийский обстрел; гавань вместе с тремя турецкими судами, которым случилось стоять здесь на якоре, удалось взять без боя, а гарнизон сдался 15 сентября с условием, что ему будет обеспечена возможность безопасно перебраться на континент. Венецианцы ликовали, и настроение улучшилось еще более, когда на Хиос пришло известие о быстром приближении турецкого флота из пятидесяти судов. Последние годы турки делали все возможное, чтобы избежать стычек на море, и капитаны Дзена невысоко ставили их талант мореплавателей, да и их храбрость. К несчастью, как раз в тот момент, когда капитан-генерал собирался выйти из узкого пролива, отделяющего Хиос от континента, ветер стих. В условиях воцарившегося мертвого штиля противостояние стало невозможным, а когда 20 сентября повеял слабый бриз, он спугнул турок — которые, заметив опасность, быстро направились домой и достигли гавани близ Смирны прежде, чем венецианцы смогли их догнать. Дзен, по-прежнему готовый к битве, бросил якорь на рейде напротив гавани. Но едва это случилось, как к нему на борт флагманского корабля явились местные консулы, представители трех европейских держав, не являвшихся членами лиги, — Англии, Франции и Нидерландов, которые умоляли его не подвергать риску жизнь и имущество христиан в городе, напав первым (как сообщают, они подкрепили свои просьбы значительной суммой денег). Зная, что, кроме того, запасы у него на исходе, Дзен согласился и вернулся на Хиос.

Но большое морское сражение, которого так жаждало большинство венецианских капитанов, не заставило себя долго ждать. Султан, разгневанный потерей одного из важнейших прибрежных островов, отдал приказ немедленно отвоевать его, и в начале февраля 1695 г. стало известно о новом османском флоте, состоявшем из двенадцати самых мощных боевых кораблей — султанов, как их называли, — поддержанных 24 галерами. Антонио Дзен тут же двинулся им навстречу; флот его приблизительно равнялся по силе вражескому, так как включал большую эскадру, предоставленную мальтийскими рыцарями, и утром 9 февраля битва наконец завязалась у северного выхода из пролива. В ходе долгого и жестокого сражения венецианцы совершили несколько исключительных по смелости действий (быть может, турки сражались столь же храбро, но их подвиги не отмечены в описаниях, сделанных венецианцами). Однако когда с наступлением темноты два флота разошлись, несмотря на тяжелые потери с обеих сторон — венецианцы потеряли 465 человек убитыми и 603 ранеными, — итог сражения оставался неясен.

Оказалось, однако, что произошедшее — лишь первый этап. Оба флота встали на якорь близ Хиоса, вне пределов досягаемости орудий друг друга, и в течение десяти дней выжидали, наблюдая, а затем 19 февраля турки, воспользовавшись сильным попутным северным ветром, вновь устремились на противников. Во время боя ветер усилился до штормового; буря бушевала так, что суда утратили возможность маневрировать вблизи друг друга. Венецианцы отчаянно пытались зайти с наветренной стороны, однако постепенно их оттеснили в узкий пролив, ведущий к гавани. В такую погоду войти в порт не представлялось возможным — суда могли только дрейфовать на рейде, где вновь и вновь подвергались обстрелу со стороны преследовавших их турок. Разразилась катастрофа. Венецианцы понесли колоссальные потери, турки — относительно небольшие. Капитан-генерал созвал военный совет, но, очевидно, результаты его были заранее предрешены. Венецианцы более не располагали достаточным количеством людей, чтобы как следует укомплектовать гарнизон крепости; казна опустела, запасы подходили к концу. Задолго до прибытия какой бы то ни было помощи турки обязательно атаковали бы вновь, и последствия были бы еще более плачевными.

Так и случилось, что остров Хиос был завоеван и менее чем через шесть месяцев снова потерян. Ночью 20 февраля всю боевую технику, какую только можно было унести, погрузили на суда; оборонительные сооружения разобрали или уничтожили. Затем, утром 21 февраля, флот отплыл из гавани. Вместе с ним, дабы избегнуть мести со стороны турок, отправились представители большей части католических семейств острова, которым были дарованы новые владения на Пелопоннесе в качестве компенсации за те, что они покинули. Даже при отъезде злой рок преследовал венецианцев. Едва последний корабль обогнул мол, как один из лучших остававшихся у Дзена кораблей, «Аббонданца рикецца», нагруженный оружием и снаряжением, налетел на подводный риф. Все попытки спасти его потерпели неудачу, и судно пришлось бросить, причем большая часть груза так и осталась на борту.

У жителей Венеции, столь недавно праздновавших возвращение Хиоса под власть республики, новость о потере острова вызвала в большей степени гнев, нежели уныние. Сенат немедленно начал расследование. Ожидая решения суда, несчастный Дзен вместе с несколькими старшими офицерами был доставлен обратно в Венецию в цепях. Он умер в тюрьме в июле 1697 г., когда процесс все еще продолжался. Результаты его так никогда и не были обнародованы.

Турки не потерпели поражения; но понесли значительные потери и, казалось, должны быть рады возможности провести переговоры с целью заключения мира. Император Леопольд, в свою очередь, чрезвычайно желал, чтобы так случилось, поскольку знал, что назревает новый кризис — на этот раз не на восточных его границах, но на западе. Было очевидно, что полубезумному бездетному испанскому королю Карлу II жить осталось недолго. Главных претендентов на его трон было двое — сам Леопольд и Людовик XIV Французский (оба — внуки Филиппа III и зятья Филиппа IV), — и Леопольд, что понятно, хотел иметь руки свободными ввиду предстоящей борьбы. Англия и Голландия, ужасавшиеся перспективе увидеть Францию и Испанию объединенными под властью Людовика, предложили Леопольду посредничество в переговорах с султаном; Польша и Венеция, исходя из того, что территории, завоеванные ими, останутся под их властью, были только рады прекратить борьбу после пятнадцати лет войны. Соглашения были быстро достигнуты, и 13 ноября 1698 г. заинтересованные государства встретились в венгерском Карловице (ныне — сербский город Сремски Карловцы).