Елена Прудникова - Иосиф Джугашвили Страница 11

Но все это было потом. А пока что налет прошел блестяще, Ленин посмеивался, а ЦК был в бешенстве. Эти грузины не только не распустили боевиков, но провели свою операцию практически сразу же после съезда, вопреки его решениям, словно бросив вызов осторожному большинству. Такое нельзя было оставлять безнаказанным, организаторы «экса» должны поплатиться за самоуправство. ЦК постановил провести партийное расследование этого дела, но не прислал своих людей, а поручил его Кавказскому областному комитету. Там в то время преобладали меньшевики, которые только и ждали возможности свести счеты с Кобой, тем более что и денег от этой дерзкой операции им не досталось, все ушло большевикам.

Коба и его джигиты еще и облегчили своим противникам эту задачу. Они получали санкции на свои налеты с одним условием: что бы ни случилось, даже тень подозрения не должна упасть на партию. В случае провала все должно выглядеть так, словно бы операцию проводила самостоятельная, не связанная с РСДРП группа. И, выполняя это решение, непосредственно перед «эксом» все его участники вышли из партии. Этот наивный маневр едва ли смог бы обмануть полицию, а вот областной комитет воспользовался — еще бы не воспользоваться, когда тебе так подставляются! Не надо было даже трудиться исключать Кобу, достаточно только сказать «аминь». Что и было сделано.

И снова, второй раз в жизни, Иосиф отлучен от революционного движения, снова он оказался в отчаянном положении — для него, профессионального революционера, исключение из партии было полным жизненным крахом и вдобавок ко всему потерей источника существования. Конечно, это не навсегда, ЦК во всем разберется, но работать в Тифлисе для него стало невозможно и жить тоже не на что. И тогда он решает перебраться в Баку, где было большим влияние большевиков. Там он мог на что-то рассчитывать — и действительно, там ему дали работать, он даже снова занимается организацией боевой дружины. Когда и как Коба урегулировал отношения с партией, точно неизвестно, но он сделал это достаточно быстро. И действительно, неужели меньшевики думали, что они так просто исключат из партии одного из виднейших социал-демократов Кавказа?

Като

Может быть, Иосиф и не уехал бы в Баку так поспешно, но в его жизни появились новые обстоятельства — необходимость кормить жену и крошечного сына. Он был достаточно привлекателен и никогда не страдал от недостатка женского внимания, тем более что в среде революционеров «половой вопрос» ни в коей мере не являлся вопросом, отношения там завязывались легко — впрочем, столь же легко и разрывались. Однако в этом случае все с самого начала было по-другому.

Противники Сталина утверждают, что у него был отвратительный характер. Это вопрос спорный, как и почти всегда в жизни: для кого-то характер отвратительный, а кому-то очень даже нравится. Но почему утверждается, что он был нехорош собой? Достаточно взглянуть на фотографии того времени, чтобы убедиться, что это не так. В последнее время было найдено медицинское дело Сталина, из которого явствует, что рост у него был около 170 сантиметров — а в молодости, наверное, еще немного выше, поскольку с годами рост человека уменьшается. Правильные черты лица, оспенные рябины на архивных фотографиях не видны — значит, не таким уж он был и рябым, вдохновенное лицо миссионера, блестящие глаза, что могло говорить о горячем нраве, а могло и о начинающемся туберкулезе. Нет, весьма и весьма привлекательный молодой человек, не говоря уже о внутреннем огне и о романтическом ореоле, который окружал этого отчаянного революционера…

Горячей осенью 1905 года, когда Иосиф перемещался с одной конспиративной квартиры на другую, товарищ по партии Александр Сванидзе привел его переночевать к себе домой. Сванидзе жил вместе с тремя сестрами, одна из которых была замужем, а мужем ее оказался не кто иной, как… Александр Монаселидзе, тот самый, в доме у которого Coco проводил лето после исключения из семинарии и вместе с которым они строили планы дальнейшей революционной работы. Надо ли говорить, сколь радостной была встреча! Поначалу мужчины пытались сохранить визит в тайне от сестер, но, когда стало ясно, что Иосиф в этом гостеприимном доме задержится, они все равно познакомились. Александра была замужем, Машо не произвела на гостя особого впечатления, но вот Екатерина, Като…

Екатерина отнюдь не была крестьянкой, как почему-то принято считать, они с сестрой Александрой были известными в городе портнихами. Настолько известными, что в число их клиенток входили жены генералов, крупных чиновников и других влиятельных людей, и квартира их считалась вне подозрений — еще бы, в ней такие люди бывают! Сталин мало рассказывал о своей первой жене. Но как-то раз обмолвился одной из знакомых: «Вы не представляете, какие красивые платья она умела шить…» Работа и революция оставляли мало времени для сердечных дел, однако роман развивался своим чередом, и в июне 1906 года Иосиф и Екатерина решили пожениться, несмотря на то, что в их положении это оказалось не так уж и просто.

Общепринятым порядком это было невозможно сделать: представьте себе — человек, находящийся на нелегальном положении, в розыске, приходит регистрировать брак! Можно было, конечно, зарегистрироваться по фальшивому паспорту — в то время Иосифа звали, кажется, Галиашвили, да… Но Екатерину это ни в коей мере не устраивало, несмотря на то что в таком случае она считалась бы перед всеми замужней женщиной, госпожой Галиашвили, — чем плохо-то? Нравы на Кавказе были строгими, не дай бог заподозрят в распутстве, пойдут потом языки чесать. Но Екатерина была непреклонна: они должны пожениться под своими настоящими именами! Для нее, глубоко верующей, гражданские формальности вообще были не важны — пусть их и вовсе не будет! Ей достаточно было церковного венчания, даже тайного, ни в каких книгах не записанного, но так, чтобы перед Богом объявили мужем и женой Иосифа и Екатерину. Перед мужчинами встала нелегкая задача: на такое венчание ни один священник не соглашался. Но в конце концов дело устроилось само собой: Михаил случайно на улице встретил еще одного их семинарского товарища, священника церкви Святого Давида Кита Тхинвалели. И тот согласился помочь старым друзьям с условием сохранить все в тайне от настоятеля. В ночь с 15 на 16 июля 1906 года Иосиф и Екатерина обвенчались, и сей факт был даже занесен в метрическую книгу — не будет же настоятель, в самом деле, бегать в полицию с каждой записью! Гражданский брак Като регистрировать не стала, оставив также свою девичью фамилию, несмотря на то, что ждала ребенка. Перед Богом она была чиста, а людского осуждения не боялась.

«Почти не было случая, чтобы революционный интеллигент женился на верующей, — писал впоследствии Троцкий. — Это просто не отвечало нравам, взглядам, чувствам среды. Коба представлял, несомненно, редкое исключение. По взглядам он был марксистом, по чувствам и духовным потребностям — сыном осетина Бесо из Диди-Лило». Действительно, несмотря на общение с революционерами, которым слово «целомудрие» было смешно как нечто из «поповского лексикона», Иосиф во многом сохранил простую здоровую мораль человека из народа. Он ни тогда, ни потом не был «передовым» мужем, но и Екатерина ни в коей мере не была «передовой», эмансипированной супругой. Это была настоящая кавказская женщина, верная и любящая, но никогда не покушавшаяся на приоритет мужа в семье, даже в мелочах — или особенно в мелочах? Ведь именно бесконечные споры по мелочам так часто делают совместную жизнь невыносимой! Ее семейная жизнь не обещала быть легкой — да она и не была легкой. И вовсе не дурной характер мужа был тому причиной, а его профессия.

Они мало бывали вместе, а в довершение «прелестей» брака с революционером Екатерина, едва выйдя замуж, тут же угодила под арест. В середине октября в Москве у одной из арестованных социал-демократок был при обыске обнаружен адрес семьи Сванидзе с припиской: «Спросить Coco». О записке тут же сообщили в Тифлис, а уж здесь-то прекрасно знали, кто такой Coco, и готовы были на многое, чтобы его схватить. 13 ноября в дом Сванидзе нагрянула полиция. Като все отрицала, паспорт ее был девственно чист, но ее все равно арестовали на том основании, что она-де жена Coco. Спорить с полицией — себе дороже. Время было суровое, и охранка пользовалась любой возможностью схватить столь известного большевика.

Като присудили к двухмесячному заключению в полицейской части — совершенно непонятно за что. Однако не зря говорят, что муж — голова, а жена — шея. Жена пристава оказалась клиенткой Екатерины. Мужу было заявлено… многое, наверное, было сказано мужу, в том числе и то, что уж коль скоро они, мерзавцы такие, арестовали эту замечательную женщину, да еще в положении, то отбывать наказание она будет не в части, а у них дома. Пристав почел за лучшее с женой не спорить, тем более что смутьянка все равно оставалась у него под надзором. Так что заключение Като отнюдь не было суровым. На квартире у пристава ее навещали родственники, и в их числе искомый Coco, которого выдали за двоюродного брата — полиция успешно сей факт проворонила. Затем жена пристава добилась у мужа, которому изрядно надоела вся эта история, разрешения для заключенной уходить каждый день на два часа домой. Тот предпочел согласиться — пусть встречается со своей родней там, а не превращает его квартиру в филиал дома Сванидзе. Перспектива встречать Новый год в компании Екатерины окончательно его добила, и в конце декабря ее освободили. Так что все полицейские старания окончились ничем.