Александр Кац - Евреи, Христианство, Россия Страница 11

"Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я - медь звенящая или кимвал звучащий.

Если имею дар пророчества,и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, - то я ничто.

И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы.

Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине;

Все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.

Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится" (1 Коринф. 13: 1 - 8).

Пройдет время, и церковь станет мощной организацией, контролирующей государей и государства. Метод убеждения, которым так искусно пользовался основатель церкви, будет отвергнут как неэффективный и медленный. Христианские государи с благословения римских пап будут отправлять в заморские и незаморские страны воинства для обращения язычников в веру Христову. Любимым и единственным методом этих воинов-миссионеров будет меч и огонь. Так действовали испанские конкистадоры в Америке и немецкие крестоносцы в Польше и Литве. Зверства, творимые участниками религиозных войн, останутся вечным позором христианства.

4. ЕВРЕИ ПОСЛЕ РАЗРУШЕНИЯ ХРАМА

Иудейская война 66 - 73 гг. н. э. с ее сокрушительным для евреев результатом ввергла в длительный шок нацию, устойчивость которой зиждилась на незыблемости договора с Богом. Если Господь допустил разрушение Храма, служившего центром еврейского мира, то сможет ли в будущем пламенная вера Израиля совершать свой подвиг и надеяться при абсолютном отсутствии всякой надежды? Иерусалим превратился в груду камней, уцелевшие иудеи разбрелись по выжженной стране в поисках крова и пищи, общественное богослужение прекратилось. Результатом войны было поголовное истребление сикариев и зелотов, исчезновение священнической аристократии, жившей Храмом, истощение всех источников доходов и ужасающая нищета.

В пламени войны уцелели лишь фарисеи - умеренная и добродетельная буржуазия, заблаговременно покинувшая горящий Иерусалим. В пламени войны уцелели и евреи-христиане, или иудео-христиане (назаряне, евиониты), бежавшие в 68 г. н. э. еще до разрушения Храма в город Пеллу в Заиорданье. И иудейскому большинству, и христианскому меньшинству предстояло многое осмыслить, нащупать ориентиры для дальнейшей жизни.

Единственное, что осталось у еврейского народа после катастрофы, это Закон и небольшая группа ученых - толкователей Торы, заменивших священников, которые стали теперь уже ненужными. Один из них - Иоханан бен Заккай, член бывшего синедриона и один из вождей "партии мира" - в какой-то мере повторил судьбу Иосифа Флавия. В последние дни осады Иерусалима он тайно покинул город, сдался римлянам, предсказал Веспасиану императорский титул и испросил разрешения создать в городке Явнея нечто вроде академии по изучению Торы, или синедриона. Разрешение было получено.

Иоханан бен Заккай пользовался огромным авторитетом. Его любимым правилом было устанавливать царство мира. Никто не успевал поклониться ему первым, включая язычников на рынке. Во многих отношениях его можно считать последователем Иисуса, хотя он не был христианином. Иоханан бен Заккай и его коллеги предложили создать для спасения рассеянного народа некую невидимую духовную границу между евреями диаспоры и окружающим языческим миром. Во все еврейские общины они отправляют наставления по организации религиозной жизни, жизни в семье и в быту, воспитанию детей и т. д. В Явнее, а также в городке Лидде вычисляются и рассылаются в диаспору даты еврейских праздников, тексты ежедневных трехкратных молитв, заменяющих храмовые жертвоприношения.

Преемник Иоханана бен Заккай равви Гамалиил-младший увеличил известность Явнеи. Он установил порядок проведения пасхальной трапезы с ее символикой и другие нормы исполнения Торы в новых условиях. Всем евреям было предписано обучать детей грамоте и Торе, начиная с пяти лет. Новые условия жизни в диаспоре требовали приспособления к ним самой Торы. Ученые Иудеи и Парфии (бывшей Вавилонии) разработали свод комментариев к Торе, подробнейшее законодательство, впоследствии, через пять веков, превратившееся в грандиозный литературный памятник - Талмуд.

Евреи диаспоры добровольно признали этих ученых своими духовными вождями и, находясь во враждебном окружении, делали все, чтобы сохранить религию, язык, культуру, память о прошлом и надежды на будущее. Это сохранение и выживание требовало поддержания состояния "народ в народе". Оглядываясь на уникальную историю евреев - единственного народа, сохранившего в течение тысячелетий, несмотря на гонения и погромы, свою религию, язык и чистоту крови, приходится признать, что дерзкий замысел Иоханана бен Заккай вполне удался, тогда как народ-победитель, римляне, как и все другие народы, в потоке истории забыли изначальные религии и языки.

Методом сохранения, согласно Талмуду, была строжайшая изоляция иудеев от всех народов. Множились отлучения. Прекратился приток прозелитов: "Новообращенные - это проказа Израиля". Установленные еще до разрушения Храма "восемнадцать мер" - перечень запретов - сейчас строжайше соблюдаются. Запрещается покупать что-либо у язычников, запрещается говорить на их языке, принимать их свидетельства, их приношения, запрещается приносить жертвы императору, принимать пищу вместе с язычниками, требуется очищаться после контактов с ними и т. д. Другими словами, это были требования абсолютной стерильности евреев во всем и, прежде всего, в духовной сфере.

Изучение Закона становилось освобождением от ненавистного мира: тот, кто подчиняет себя игу Закона, освобождается от ига политики и мира; тот, кто нарушает Закон, достоин проклятия. Детальнейшая регламентация жизни порождала мелочность и формализм. Еврейский ум усыплял себя грезами и истощался в казуистике. Казуисты доводили требования, предъявляемые правоверному иудею, до невыносимых уровней и при этом получали возможность проклинать тех, кто не дотягивал до установленной ими произвольной планки. По их мнению, только так могло проявиться правосудие Господне.

Дух мелочности порождал антипатию у истинно добродетельных людей, для которых формальная сторона всегда является второстепенной. Именно в это время евреи-христиане в Пелле начинают отрываться от Закона, тогда как иудеи неистово цепляются за него. До этого времени слово "фарисей" понималось христианами в положительном смысле, хотя Иисус полвека тому назад и делал фарисеев мишенью своих острых притч. Вспомним, с какой гордостью заявлял Апостол Павел на суде синедриона: "Я фарисей, сын фарисея" (Деян. 23: 6). Брат Господень Иаков и члены семьи Иисуса были верными фарисеями. Новое настроение христиан, порожденное требованиями послевоенного формализма, оказало влияние на смысл слова "фарисей" при составлении Евангелий. Растущее непонимание между евреями-христианами и правоверными иудеями, полемика и появившаяся в связи с этим враждебность придали словам "фарисей" и "иудей" смысл врагов Иисуса.

Изучение Закона как основы основ жизни евреев порождало в некоторых случаях самоуверенность и высокомерие, присущие, впрочем, ученым и нашего времени. В этом смысле характерна молитва молодого иудея, заимствованная из Вавилонского Талмуда: "Благодарю Тебя, Бессмертный, мой Бог, за то, что по твоей милости я посещал школу вместо того, чтобы, как другие, таскаться по базарам. Я встаю в одно время с ними, но для изучения Закона, а не для суетных дел. Я тружусь, как и они, но имею в виду будущую жизнь, тогда как они достигнут лишь могилы" (34).

Привитое многими поколениями уважение к учению проявилось в XX веке внушительным успехом евреев в фундаментальных науках. Советская власть, перекрывшая с начала 50-х годов доступ еврейской молодежи в вузы по специальностям - физика, химия и ряду других, совсем не знала историю еврейского народа. Разумнее было бы использовать эту особенность евреев для блага СССР.

К концу первого века в Иудее рождается книга Юдифь. Это агада (поэма), отражающая душу народа той эпохи, составленная неизвестным пламенным патриотом. Книга содержит воспоминания о прошлых поражениях и предчувствия будущих восстаний против ненавистных римлян. По привязанности к Закону автор может считаться фарисеем. В то же время уверенность в том, что Бог любит слабых и отчаявшихся, приближает автора к христианам.

Иудаизм этой поры состоит из двух полюсов. Первый - это Закон, второй - это пророки, псалмы, поэтические книги, агады - грезы и волнующие надежды. Ортодоксальные иудеи считали агадистов и христиан, которых они, в сущности, не отличали от агадистов, людьми несерьезными, легкомысленно относящимися к изучению Торы. В процессе диспутов, происходивших в страстной, накаленной атмосфере синагог, у ортодоксальной части иудейства вырабатывается резкое неприятие христианства, доходящее до ритуальных проклятий. Вводится обычай тройного проклятия назарян - приверженцев Иисуса в синагоге - утром, днем и вечером: "Предателям нет спасения! Злонамеренным гибель! Пусть сила гордости будет ослаблена, уничтожена, разбита, скоро, в наши дни! Слава, о Бессмертный, тем, кто поражает твоих врагов и гордецов!" Слово "предатели" следует понимать в том смысле, что иудео-христиане не участвовали вместе со всеми в войне против римлян. Конечно, это не последний случай, когда проклятия в храмах будут произноситься в адрес раскольников и еретиков. Гнев правоверных святое дело!