Юрий Коршунов - Россия. Какой она могла бы быть. История приобретений и потерь заморских территорий Страница 11

Зато картофель, репа, салат, капуста, тыква и другие овощи вырастали в изобилии. «От одной матки картофеля родилось иногда до 250 яблок». В.М. Головин, посетивший в 1817 году форт Росс, писал: «Земля производит здесь в изобилии многие растения; теперь у г-на Кускова в огородах родится капуста, салат, редька, морковь, репа, свекла, лук, картофель, даже созревают на открытом воздухе арбузы, дыни и виноград, который он недавно развел. Огородная зелень весьма приятного вкуса и достигает иногда чрезвычайной величины, например, одна редька весила 1 пуд и 13 фунтов… Особенно плодлив картофель: в России обыкновенно приплод от одного яблока — сто, а в порту Румянцева (залив Бодега) от одного же яблока родится 180 и 200, и притом садят его два раза в год».

Одной из серьезных проблем для И.А. Кускова на первых порах существования форта Росс являлось установление дипломатических отношений с испанцами, которые считали занятие русскими территории, принадлежавшей якобы Испании, незаконным.

Ничем, кроме устных протестов, воздействовать на россиян испанцы не могли. Их военные силы в Калифорнии были слишком малы. Тем не менее, чтобы не доводить дело до конфликта И.А. Кускову приходилось постоянно оттягивать решение этих вопросов, ссылаться на администрацию в Новоархангельске, говорить, что вопрос об основании селения Росс должен решаться в Петербурге и Мадриде и т. д. Несмотря на все испанские протесты, личные взаимоотношения И.А. Кускова с испанскими властями были хорошими и добрососедскими. Он часто посещал миссию в Сан-Франциско, где покупал семена, скот, продавал баркасы. Особенно охотно испанцы покупали у россиян инструменты: лопаты, топоры, пилы.

Чтобы хоть как-то «оформить законность» существования российской колонии на Калифорнийском берегу, И.А. Кусков решил получить «документ» от индейцев. В 1817 году это ему удалось. Был составлен акт о передаче индейцами земель селения Росс во владение русским. В акте говорилось, что индейцы «очень довольны занятием сего места русскими», что они живут теперь в безопасности от других индейских племен, что эта территория прежде принадлежала им, и они добровольно уступили ее России. Индейские вожди «подписали» акт, то есть попросту оставили на нем отпечатки своих пальцев.

После отъезда И.А. Кускова в 1821 году на родину — а прожил он в Русской Америке 32 года — форт Росс просуществовал еще двадцать лет. Управляли им люди, назначаемые из Новоархангельска. Наезжали с инспекцией в форт и правители РАК. В 1833 году здесь побывал Ф.П. Врангель, тогдашний правитель Русской Америки. Он писал, что в селении Росс население составляет 199 человек, из них 128 мужчин. Русских было всего 41 человек, 42 алеута, остальные креолы и индейцы. По словам Ф.П. Врангеля, русские жители занимались изготовлением баркасов, колес для телег, железной и медной посуды. Свои товары они постоянно продавали испанцам.

Хотя центром деятельности русских в Калифорнии являлся форт Росс, недалеко от него — на берегу в заливе Румянцева — находилось еще одно небольшое русское поселение. Его жители занимались обслуживанием кораблей, приходящих в гавань. Удобная стоянка способствовала выгрузке с корабля грузов, а также погрузке зерна и других продуктов в Новоархангельск. Кроме административного и жилых домов здесь были баня, большой склад и пекарня. С фортом гавань связывала проложенная усилиями колонистов дорога.

Последним правителем форта Росс был Александр Гаврилович Ротчев, который управлял Фортом с 1829 по 1841 годы. В истории российского селения в Калифорнии он и его жена Елена Павловна оставили значительный след. Ротчевы были людьми образованными. В крепости они постарались окружить себя привычной обстановкой, собрали обширную библиотеку на русском, французском и немецком языках. Считалось, что их дом был обставлен с большим комфортом, чем дом губернатора Калифорнии. Иногда Ротчевы устраивали приемы. К ним приезжали гости из испанских миссий. В доме звучала музыка, гостей угощали прекрасными французскими винами.

Елена Ротчева была незаурядной женщиной, смелой, любознательной, прекрасно ездила верхом. Она хорошо знала быт и нравы индейских племен, изучала флору и фауну Калифорнии. И все же больше всего ее имя связано с событием, которое произошло летом 1841 года во время одной из экспедиций в глубь страны. В экспедиции участвовал сам А.Г. Ротчев, его жена, двое русских ученых и несколько «промышленных». Группа совершила подъем на гору Майякмас. На ее вершине Елена Павловна дала горе новое название — гора «Св. Елены». Оно сохранилось до наших дней. На обратном пути произошла романтическая история: вождь соседнего племени, индеец гигантского роста Солано, давно влюбленный в красавицу Елену, решил ее похитить. У подножия горы с группой воинов он напал на русских, захватил всех в плен и увез в свое селение. Всю ночь, пока вожди и старейшины обсуждали с Солано, что делать с русскими, пленники провели в одном из вигвамов. Солано хотел взять Елену себе в жены, а остальных убить. К счастью, инцидент закончился благополучно. Узнав о случившемся, рано утром в селение прискакали испанцы. Они потребовали немедленного освобождения пленников. В противном случае угрожали, что «соединенные силы Испании и России пройдут огнем и мечом по индейской земле». Угроза подействовала, русские были освобождены. Благодаря этому единственному конфликту между русскими и индейцами Елена Ротчева стала в Калифорнии известна больше, чем ее муж. В историю она вошла под именем «принцессы Елены».

Между тем экономическое положение форта Росс ухудшалось. Как земледельческая база русских владений на Аляске он явно не оправдывал надежд правления РАК. Поставка зерновых с каждым годом сокращалась. Если в 1817 году в Новоархангельск из форта Росс было завезено 1396 пудов пшеницы, 995 пудов ячменя, 200 пудов бобов и гороха, то за восемь лет, с 1826 по 1833 годы, из форта поступило всего 6000 пудов пшеницы и ячменя, то есть в среднем по 750 пудов в год. Даже улучшение дел в животноводстве, где с 1817 по 1733 годы поголовье выросло почти в 8 раз, не меняло общей отрицательной тенденции в развитии экономики форта. А.Г. Ротчев принимал энергичные меры по спасению форта Росс. Торгуя с испанцами, он закупал у них зерно, столь необходимое для Аляски. Это позволило ему отправить в Новоархангельск за последние четыре года своего правления 9918 пудов пшеницы, 939 пудов ячменя, 20 пудов ржи, 243 пуда гороха, 246 пудов гречихи, 109 пудов фасоли, 38 пудов кукурузы и 100 пудов сухарей. Ухудшалось положение и в морском промысле, главным образом в добыче котиков. Неограниченная охота, в том числе и американцев, привела к существенному сокращению его поголовья.

Одним словом, форт Росс стал для Российско-американской компании убыточным. Правление РАК не очень думало об имперских интересах России. Ему ближе были другие интересы — прибыль, а форт Росс не только перестал приносить прибыль, но и стал убыточным. Для компании он превратился в бремя, и его решено было продать испанцам. В конце концов А.Г. Ротчеву пришло распоряжение ликвидировать форт в кратчайшее время. Выполняя указание правления, 4 сентября 1841 года он приехал в расположенное неподалеку имение швейцарского эмигранта Суттера и предложил купить форт Росс со всем его имуществом. О цене договорились быстро — 30 тысяч долларов (в ценах того времени). Подготовленный А.Г. Ротчевым текст контракта 12 декабря доставили в Сан-Франциско местному агенту РАК. На следующий день контракт был подписан. За 30 тысяч долларов — сумму, которую Суттер обязался выплатить в четыре срока, с годичными перерывами между платежами, и которую, как известно, никогда не выплатил, Суттер приобрел все постройки форта, пушки, амуницию, сельскохозяйственные орудия, три с половиной тысяч голов рогатого скота и фруктовый сад более чем с двумястами деревьями.

В канун Нового 1842 года, 31 декабря, россияне навсегда покинули форт Росс. На бригантине «Константин» они направились на остров Ситка. Этим, по существу, и закончилась история российской заморской территории на далеком калифорнийском берегу.

Почему и как продали Аляску?

Аляску Россия продала Соединенным Штатам в 1867 году. Нельзя сказать, что вопрос этот решался скоропалительно. Еще за десять лет до этого глава морского ведомства генерал-адмирал великий князь Константин Николаевич, младший брат Александра II, писал министру иностранных дел А.М. Горчакову: «…Мне пришла мысль, что нам следовало бы воспользоваться избытком в настоящее время денег в казне Соединенных Северо-Американских Штатов и продать им наши Северо-Американские колонии. Продажа эта была бы весьма своевременна, ибо не следует себя обманывать и надобно предвидеть, что Соединенные Штаты, стремясь постоянно к округлению своих владений и желая господствовать нераздельно в Северной Америке, возьмут у нас помянутые колонии, и мы не будем в состоянии воротить их. Между тем эти колонии приносят нам весьма мало пользы, и потеря их не была бы слишком чувствительна…».