Людмила Черная - Повседневная жизнь московских государей в XVII веке Страница 11

О преемнике Михаила, появившемся на свет после двух старших сестер, ходили слухи: «А что де государь Алексей Михайлович, и тот де царевич подменный». В 1633 году архимандрит новгородского Хутынского монастыря Феодорит был сурово наказан за слова: «Бог де то ведает, что прямой ли царевич, на удачу де не подметный ли?»

«Брань и лая» в адрес царя, наносившие урон его чести, карались строго, но, как свидетельствуют источники, смертная казнь по этим делам всё же не применялась. Только за прямое посягательство на царскую власть (наряду с торговлей табаком и изготовлением фальшивых денег) полагалась смертная казнь. Однажды князья Шаховские чуть было не поплатились жизнью за то, что в пьяном угаре на пиру затеяли опасную игру: «выбрали» своего брата Михаила «царем», а он их пожаловал в свои «боляры»…

В целом государева честь определяла всё устройство жизни при дворе, диктовала нормы и правила поведения придворных и остальных подданных как в повседневной, так и в торжественной обстановке. И опять-таки, как и в случае государева чина, соблюдение государевой чести во многом зависело от личности самого правителя, уделявшего больше или меньше внимания подобным вопросам.

Венчание на царство

Церемониал являлся стержнем и основанием придворной культуры. Основополагающим церемониалом русского государства, экстраординарным событием в повседневной жизни царского двора, знаменовавшим вступление монарха в свой «государев чин», было венчание на царство.

Обряд венчания на царство первого государя из дома Романовых почти не содержал новшеств по сравнению с аналогичными процедурами его венценосных предшественников. Лишь среди атрибутов одеяния монарха впервые появилась золотая цепь с выгравированным на ней полным титулом российского государя. Возможно, мощная цепь с крепко скованными звеньями (каждое было прикреплено не только к соседнему, но и к трем следующим) символизировала возрожденное единство страны. В остальном же обряд венчания намеренно строился по традиционному канону, чтобы всем его ходом подчеркнуть преемственность законной царской власти.

Однако необычным был ход предшествовавших событий. 2 мая 1613 года состоялся торжественный въезд в Москву избранного царя, встречать его вышли жители города с чудотворными иконами. Шествие, в котором якобы участвовали все жители Москвы «от мала до велика», возглавлял Освященный собор архиереев Русской православной церкви. Войдя в Кремль, крестный ход направился в Успенский собор, где был отслужен праздничный молебен. После этого члены Боярской думы и государева двора, а также присутствовавшие на церемонии «всяких чинов люди» приняли присягу. Какие чувства наполняли душу юного царя, когда после присяги ему целовали руку все старейшины Думы и двора? Михаил перестал быть частным лицом, становясь «царским ликом», новой святыней государства. Очевидцы свидетельствовали, что на глазах присутствующих блестели слезы умиления и восторга, питаемые надеждой на скорое умиротворение страны.

Венчание же на царство произошло спустя более чем два месяца, 11 июля 1613 года. Подготовка этого грандиозного события проходила в тяжелых условиях — надо было при опустевшей казне привести в порядок разрушенный Кремль, поэтому неудивительно, что она заняла так много времени. Можно было ожидать даже еще более продолжительного подготовительного периода, однако в связи с незавершившейся Смутой надо было поскорее закрепить решение Земского собора и провести надлежащую церемонию. Деньги начали собирать со всей «земли». Царю и его матери каждое утро в соответствии с традицией «ударяли челом», то есть приветствовали подарками и деньгами. Так, выборные люди из Вятки привезли «три сорока соболей и 50 золотых». И таких подношений было немало, особенно от богатого купечества.

Накануне венчания во всех московских храмах начали служить торжественный молебен, после которого был оглашен указ о завтрашних торжествах и приглашении всех жителей города участвовать в них с условием надеть нарядное «золотое» платье.

Дошедший до нас «Чин венчания» описывает всё происходившее в деталях. Самое непосредственное участие в подготовке церемонии принимал руководитель второго ополчения, в 1612 году освободившего Москву от поляков, князь Дмитрий Михайлович Пожарский. Он вместе с будущим казначеем Никифором Васильевичем Траханиотовым на Казенном дворе «берег со страхом» царские регалии — скипетр, державу, шапку Мономаха и бармы — и сопровождал их в Царскую палату, где шапка Мономаха была передана непосредственно в руки дяди царя Ивана Никитича Романова. Михаил Федорович, поклонившись символам царской власти и поцеловав крест, остался в своих покоях, а процессия с регалиями тронулась через Соборную площадь в Успенский собор: во главе шел боярин Василий Петрович Морозов, за ним боярин князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой нес царский скипетр, боярин Иван Никитич Романов — венец, боярин князь Борис Михайлович Лыков — «державное яблоко». Затем Морозов вернулся в царские палаты и возглавил второе шествие в Успенский собор, уже вместе с виновником торжества. Царя окружали окольничие и десять избранных стольников — все молодые, под стать правителю: князь Юрий Яншеевич Сулешев, князь Василий Семенович Куракин, князь Иван Федорович Троекуров, князь Петр Иванович Пронский, Иван Васильевич Морозов, князь Василий Петрович Черкасский, Василий Иванович Бутурлин, Лев Афанасьевич Плещеев, Андрей Андреевич Нагой, князь Алексей Михайлович Львов. Вслед царскому эскорту шли остальные участники церемонии: бояре, дворяне, дьяки, члены Земского собора, избравшего царя и приехавшие в Москву из разных уездов, а также масса горожан — «им же несть числа».

Очень подробно «Чин венчания» пересказывает обращенные к новоизбранному монарху слова казанского митрополита Ефрема, заменявшего отсутствующего патриарха и дававшего наказ от его имени и по поручению «всей земли»: «Боляр же своих, о благочестивый, боголюбивый царю, и вельмож жалуй и береги по их отечеству, ко всем же князьям и княжатам и детям боярским и ко всему христолюбивому воинству буди приступен и милостив и приветен, по царскому своему чину и сану; всех же православных крестьян блюди и жалуй, и попечение имей о них ото всего сердца, за обидимых же стой царски и мужески, не попускай и не давай обидети не по суду и не по правде».

Поскольку до сей поры не обнаружено так называемой ограничительной записи, которую якобы давал первый Романов при избрании и о которой писал Г. Котошихин, многие исследователи полагают, что слова митрополита и есть те требования, которые предъявляли к избранному царю от имени всего народа. На наш взгляд, перечисленные в речи архиерея пожелания содержат лишь традиционные для «государева чина» политические и социальные идеи, известные еще с XVI века. Более того, речь Ефрема почти дословно повторяла речь митрополита Макария при коронации в 1547 году первого венчанного русского царя Ивана Грозного: «…Бояр же своих и вельмож жалуй и береги по их отечеству, ко всем князем и княжатам и детем боярским и ко всему христолюбивому воинству буди приступен, и милостив, и приветен по царскому своему сану и чину…» Понятно, почему Ефрем ориентировался на речь предстоятеля более чем полувековой давности: важно было восстановить преемственность власти, в том числе самой процедуры венчания на царство, поэтому за образец был взят весь чин венчания Ивана Грозного, дополненный некоторыми деталями из чина Федора Ивановича. Митрополит говорил о вероломстве и коварстве поляков, подчеркнул значимость избрания законного наследника престола — Михаила Романова.

Затем наступил кульминационный момент церемонии — миропомазание[3]. После него богоизбранность царя становилась как бы окончательно узаконенной, освященной Богом. Впервые миропомазание было включено в церемонию в 1584 году при венчании Федора Ивановича, кровного родственника по материнской линии Михаила. После миропомазания царь прошествовал в Архангельский собор, где по традиции приложился к гробам великих князей (подчеркивая тем самым свою связь с домом Рюриковичей, хотя они и не были его кровными предками), а затем в Благовещенский. При выходе из каждого собора царя осыпали золотыми монетами, которые после окончания церемонии расхватали зеваки — кто сколько смог.

В завершение мероприятия по традиции состоялся пир, созванный «ради царского обиранья без мест», то есть не предписывавший определенную рассадку участников за столом, а посему предотвращавший местнические споры, как правило, отравлявшие все праздничные пиры «с местами». Застолье продолжалось три дня и сопровождалось раздачей чинов и подарков, что тоже было старой традицией. Государь награждал земельными пожалованиями и повышениями по службе. Князь Дмитрий Пожарский получил боярский чин, нижегородец Кузьма Минин — звание думного дворянина, князь Дмитрий Трубецкой был награжден вотчиной, ранее принадлежавшей Борису Годунову. Символично, что сразу же после венчания на царство Михаил Федорович приказал починить часы на Фроловской (Спасской) башне, как бы давая отсчет новому времени, начавшемуся с его правления.