Маргарет Старберд - Миф о Марии Магдалине Страница 11

На протяжении тысячелетия в поэзии древнего Ближнего Востока помазание ассоциировалось с интимным союзом. Уже в вавилонском эпосе о Гильгамеше (2700–2500 гг. до н. э.) мы сталкиваемся с подобными коннотациями, например, когда герой Гильгамеш говорит своему другу Энкиду, что блудница, помазавшая его, скорбит о его смерти. В более поздней поэзии помазание стало ассоциироваться со свадебной церемонией hieros gamos, священным браком, объединяющим королевскую жрицу, представляющую собой богиню, землю и народ, с ее избранником, сильным мужчиной, способным защитить ее и справиться с врагами. В течение тысячелетия такие обряды совершались в регионе, где провозглашалось царство священного жениха. Мессия по определению являлся тем, кто вступал в союз с царской невестой.

Слово «мессия» кажется фонетически родственным слову «messehah», означающему столб в форме фаллоса, ассоциировавшийся с поклонением богине Астарте, совершаемым ханаанцами, жившими в древнем Израиле. Помазания возле столбов фаллической формы получили широкое распространение в древних языческих обрядах на Ближнем Востоке и в Индии. Мы располагаем лишь одной историей о помазании Иисуса женщиной, но эта история очень напоминает древние обряды священного брака, совершавшиеся в честь других божественных пар в ближневосточном регионе: Думузи и Инанны, Таммуза и Иштар, Осириса и Исиды, Адониса и Венеры, Баала и Астарты, а также в честь других богов и богинь, почитавшихся языческими соседями Израиля. В сцене помазания в евангелиях, отразились литургические детали Песни Песней и мифология hieros gamos. И это кажется равнозначным тому, что Иисус пришел, желая принять женское начало и восстановить прежнюю модель отношений — модель жизни! Ранние толкователи христианских текстов, такие как Ипполит и Ориген, скорее всего видели связь евангелий с древними обрядами, однако в дальнейшем такое мнение осмеивалось, осуждалось и подавлялось теми, кто не хотел делить с женщинами власть и влияние.

Неожиданно мы подошли к новому удивительному пониманию замечания Павла из Первого послания к коринфянам: «Или не имеем власти иметь спутницею сестру-жену, как и прочие Апостолы, и братья Господни, и Кифа?» (1 Кор. 9:5). Поскольку Павел — автор первого письменного свидетельства о жизни первого поколения христиан, то мы должны серьезно отнестись к его словам. Что он имел в виду? Утверждал ли он, будто апостолы и братья Иисуса странствовали со своими сестрами-женами? Что это могло означать? В некоторых Библиях греческая фраза «αδελφην γυναικα» переведена как «христианские сестры» или «верующие сестры». Однако по-гречески слово «gyne» обозначает либо женщину, либо жену. Таким образом, женщины, сопровождавшие мужчин, были или их сестрами-женщинами, или сестрами-женами. Поскольку еврейский закон не поощрял встречи мужчин и женщин до брака, а супружество было обязательным, то можно предположить: ученики Иисуса и женщины, странствующие вместе с ними, были женаты.

Другой текст Писания, знакомый авторам христианских текстов, упоминает сестру и супругу в похожих предложениях: «Запертый сад — сестра моя, невеста, заключенный колодезь, запечатанный источник» (Песн. 4:12) и «Пришел я в сад мой, сестра моя, невеста» (Песн. 5:1). Параллельные строки встречаются и в литургических стихах, прославляющих египетских божеств Исиду и Осириса: «Приди к той, что любит тебя. Приди к твоей сестре, приди к твоей супруге». Я полагаю, эротическая поэзия, воспевающая священный союз в Песни Песней, была очень популярна во времена Иисуса и Марии; в ней видели образец общинной жизни для ранних христиан, парами странствующих по городам Иудеи и по средиземноморским землям. Как уже отмечалось ранее, копии Песни Песней нашли среди свитков Мертвого моря в пещерах Кумрана, что свидетельствует о высокой оценке этого произведения членами даже такой аскетической еврейской общины.

В 10-й главе Евангелия от Луки говорится, что Иисус избрал семьдесят учеников и по двое отправил их в каждый город. Возможно, это были супружеские пары? В тексте миссионерская работа не определена как исключительно мужская, однако два тысячелетия патриархата затмили свидетельство Павла о том, что христианские лидеры странствовали вместе со своими женами. Из дальнейшего прочтения письма Павла можно сделать вывод: он не приводит примеры таких странствующих супружеских пар. Я полагаю, образцом такой пары мог быть Иисус и женщина, сопровождавшая его, которую мы можем назвать его возлюбленной сестрой-супругой.

Когда Павел в своих Посланиях говорит о возвращении Христа и о приходе нового царства, он утверждает: людям больше не надо будет исполнять заповедь супружества. И хотя еврейский закон предписывает всем мужчинам вступать в брак, Павел выступает против учения Торы. Видимо, он допускает отход от закона, так как уверен в скором пришествии Иисуса. Павел, сторонник целибата, не говорит: «Посмотрите на Иисуса!», приводя в пример новый стиль жизни. Вместо этого он говорит: «Посмотрите на меня» (1 Кор. 7:7–8). Можем ли мы предположить, что если бы Павел говорил о целибате, зная, что Иисус не женат, то он скорее всего привел бы в пример именно Иисуса, а не себя? Полагаю, да.

Все это говорит о том, что ранние христиане признавали в женщине, помазавшей Иисуса на трапезе в Вифании и встретившей его воскресшим в пасхальное утро, невесту архетипического жениха. В этой паре воплотилась мощная мифология о священном царе и его возлюбленной, мифология, знакомая каждому, в любом уголке эллинистической Римской империи. Поскольку канонические евангелия писались на греческом с целью привлечь бывших язычников, то история о помазании, мучении, смерти и Воскресении Иисуса, потомственного царя по иудейской королевской ветви, наверняка нашла отклик в сердцах тех, кто уже был знаком с мифологией о священном союзе возлюбленных — о Божественном, воплотившемся в любви партнеров. Несмотря на то что языческие ритуалы иногда сопровождались оргиями, глубинный смысл свадебных ритуалов заключался в экстатическом праздновании, посвященном жизненной силе, плодородию земли и циклу жизни, смерти и возрождения. Радость, исходившая из ритуальных свадебных палат, распространилась на поля, стада и людей, с тех пор заживших счастливо. Эта мифическая история не просто об интимном союзе — в ней говорилось о гармонии и символическом партнерстве космических сил, мужского и женского начала.

Для того чтобы определить, были ли у Иисуса две ученицы по имени Мария или одна, важно понять значение слова «Магдалина». Многие исследователи Нового Завета утверждают, что греческий титул «h Magdalhnh» указывает на то, что эта женщина была родом из города Магдалы. Несмотря на то что ни у одной другой евангельской женщины нет имени, указывающего на ее место рождения, именно таков вывод ученых. Многим был дан титул, определяющий женщину как мать, жену или сестру мужчины. И лишь Марии Магдалине присвоили особое имя. По-видимому, библеисты приняли классическое толкование этого необычного титула, возникшее в IV веке после того, как мать Константина, святая Елена, приехала в город Мигдоле в Галилее и обнаружила там дом Марии Магдалины. Исследователи Писания считают такую интерпретацию слова «h Magdalhnh» наиболее простой. Это означает, что Мария, родившаяся в городе Магдала в Галилее, не могла быть родом из города Вифании, расположенного на Масличной горе недалеко от Иерусалима. На этом основании многие современные ученые разделяют Марию Магдалину и Марию из Вифании, настаивая на том, что они не были одной женщиной. Некоторые из них утверждают, что слияние образов двух Марий — ошибка, возникшая в IV веке. В современных переводах Нового Завета зачастую имя «h Magdalhnh» передается как «Мария из Магдалы». Ученые и переводчики принимают такую интерпретацию, считая ее верной, не задавая при этом вопрос: так ли это на самом деле?

Я занималась этим вопросом многие годы и пришла к выводу: если какое-то утверждение повторяется множество раз, это вовсе не свидетельствует о его истинности. По-видимому, так произошло и с городом Мигдолом (Магдала), расположенном на западном берегу Галилейского моря, о котором экскурсоводы рассказывают как о месте рождения Марии Магдалины. Я не нашла ни одного письменного свидетельства тому, будто город Магдала существовал под тем же именем в I веке. В действительности документы указывают следующее: там, где сейчас располагается поселение Мигдол, в то время находился город с другим названием.

При более тщательном исследовании выясняется: название города, известного сегодня как Мигдол, расположенного на Галилейском море, к северу от Тиверии, и считающегося местом рождения Марии Магдалины, в I веке было абсолютно другим и не имело ничего общего с понятием башни. Согласно Иосифу Флавию, автору «Иудейской войны», описывающей восстание евреев против римлян 66−73 годов, город, сегодня носящий название Мигдол («башня» — на иврите), в его время был известен под именем Тарихея. В предисловии к книге о еврейском восстании 70-х годов Флавий говорит, что первоначально она была написана на арамейском языке с целью убедить «северных варваров» (сирийцев и вавилонян) не выступать против Рима. Мы можем предположить: если Иосиф писал на своем родном арамейском языке для людей, говорящих по-арамейски, то скорее всего он бы написал арамейское название города, если бы такое существовало. Но он использует греческое название Тарихея, вместо упоминавшегося Магдала.