Маргарита Вандалковская - Прогнозы постбольшевистского устройства России в эмигрантской историографии (20–30-е гг. XX в.) Страница 11

Благодаря вмешательству Луначарского Степун был освобожден от призыва в армию и назначен на должность заведующего репертуарным отделом при «Показательном театре революции». Однако после постановок «Царя Эдипа» Софокла и «Меры за меру» Шекспира он был уволен «за непонимание пролетарской культуры».

В 1922 г. Степун вместе с Н. А. Бердяевым, С. Л. Франком и Я. М. Букшпаном выпускает сборник «Освальд Шпенглер и закат Европы». Авторы сборника, по словам самого Степуна, отдавали дань эрудиции немецкого философа, художественному проникновению в описание культурных эпох, его пророческой тревоге за Европу, но отрицали «биологически-законоверческий подход к историософским вопросам» и главную мысль Шпенглера о том, что каждый культурный организм наподобие растительного проживает свой срок и отмирает. Шпенглер, как известно, проводил также мысль о том, что культуру заменяет цивилизация, и это означает переход от творчества к окостенению и техницизму. Этот сборник заинтересовал В. И. Ленина, усмотревшего в нем «литературное прикрытие белогвардейской организации»[62].

По свидетельству известного знатока творчества Степуна В. К. Кантора, деятельность этого ученого оказалась первопричиной, которая побудила Ленина задуматься о высылке на Запад российской духовной элиты. В постановлении Политбюро ЦК РКП(б) «Утверждение списка высылаемых из России интеллигентов» Степун характеризовался как философ мистически и эсеровски настроенный, который «в дни керенщины был нашим ярым, активным врагом, работая в газете правых социалистов-революционеров «Воля народа». Керенский это отличал и сделал его своим политическим секретарем»[63]. 16 августа 1922 г. Степун был арестован. На допросе он свидетельствовал, что как гражданин относится к советской власти «определенно лояльно», считает всякую внешнюю вооруженную борьбу с ней политической ошибкой, а как философ воспринимает большевизм как «очень сложную религиозную и моральную болезнь русской народной души, которая, однако, безусловно, пойдет на пользу ее духовного роста». На вопрос о процессе над социалистами-революционерами, проходившем в июне-августе 1922 г., Степун отвечал, что это мероприятие советского правительства означает для него «всю духовную неприемлемость… большевистски-коммунистического миросозерцания».

Отношение Степуна к эмиграции из России было отрицательным. «Эмиграция, не пережившая революцию дома, – полагал он, – лишила себя возможности действенного участия в воссоздании духовной России»[64]. Следует заметить, что Степун откровенно высказывал свою точку зрения по всем этим вопросам, что подтверждается, как будет очевидно, анализом его творчества. По постановлению Коллегии ГПУ от 4 октября 1922 г. «в целях пресечения» антисоветской деятельности Степун был выслан за границу.

Он поселился в Берлине. Научное творчество Степуна в эмиграции приобрело огромный размах. Он издал яркие и талантливые книги: составленный из напечатанных в России статей сборник «Жизнь и творчество» (Берлин, 1923), «Театр и кино» (Берлин, 1932), роман в письмах «Николай Переслегин» (Париж, 1929), «Встречи: Достоевский – Л. Толстой – Бунин – Зайцев – В. Иванов – Белый – Леонов» (Мюнхен, 1962) и др.

Одновременно Степун активно занимался преподаванием, возглавляя кафедру социологии в Дрезденской высшей технической школе. В своих лекциях он критиковал национал-социализм как политическую платформу, решение расового и еврейского вопросов. Много сил в эти годы философ отдавал участию в Обществе В. Соловьева, которое возглавлял друг Степуна А. Д. Оболенский, бывший обер-прокурор Синода. Впоследствии Степун вспоминал, что от Оболенского у него «осталось впечатление чего-то очень своего. В его образе и во всем его душевно-духовном складе к нам в Дрезден заходила та Россия, с которой с годами все крепче чувствуешь себя связанным»[65].

В 1937 г. по доносу на постоянную критику национал-социализма и «приверженность к русскости» Степун был уволен из Дрезденской высшей школы. Он сосредоточился на написании мемуаров, в которых намеревался нарисовать образ России и рассказать о ней в своих раздумьях и чаяниях. Мемуары «Прошедшее и непреходящее» были опубликованы в 3-х томах на немецком языке в 1947-1950-х гг.

В 1945 г. во время бомбежки Дрездена англо-американской авиацией дом Степуна был разрушен, погибли его архив и библиотека. Степун и его жена в это время находились за городом и уцелели.

Послевоенная Германия высоко оценила антинацистскую позицию Степуна. В 1947 г. его пригласили возглавлять в Мюнхенском университете специально созданную для него кафедру русской культуры, где он трудился до конца жизни. Степун читал лекции по русской литературе и социологии русской революции. Эти выступления, как свидетельствовали современники, пользовались всеобщим признанием.

23 февраля 1965 г. Степун скоропостижно скончался.

Россия всегда занимала центральное место в творчестве Степуна и в то время, когда он жил в России, и в период эмиграции, в Германии. Он не только любил Россию, но и активно стремился в меру своих возможностей избавить ее от всех несовершенств и возродить ее христианский, богоподобный облик. Россия для Степуна – часть Европы, русскую историю он сопоставлял с западной, нисколько не умаляя особого исторического пути своей родины.

Будучи философом, Степун обладал историческим мышлением, которым не всегда обладают историки. Природу того или иного исторического явления он всегда связывал с прошлым, определяя его точки роста и возможную трансформацию. Для Степуна будущее не существовало без прошлого. «Настоящей России, – писал он, – одинаково нет как без прошлого, так и без будущего, ибо настоящая Россия мыслима только в единстве своего прошлого и своего будущего». Поэтому его статьи содержат характеристики российской истории и современности, а также сопоставления с западным историческим развитием. И именно поэтому многие суждения Степуна о России представляются или неоспоримыми, или заставляющими размышлять.

Степуну была присуща и способность к альтернативно-историческому мышлению. «…Разве уж так бессмысленны размышления о прошлом в сослагательном наклонении, – считал он, – разве они ничем не связаны с размышлениями о будущем? Для меня в этой связи весь их смысл и вся их ценность. Многомерность своего сознания я в будущем ни в каких практических целях никогда и на за что не погашу»[66]. Эта многомерность мышления придавала суждениям Степуна масштабность, основательность и перспективность новых подходов и решений.

Революция и большевизм являлись для Степуна проблемами, осмысление которых означало не только понимание происходящего, но и раскрывало возможность предвидения будущего. Метод перспективизма, использованный Степуном, выявление сущностных основ, на которых может быть построено «естественно выросшее из недр старого» и не утратившее своих устоев, новое общественное здание, с учетом, разумеется, различных внешних влияний, занимало преимущественное внимание умного и обогащенного знаниями мыслителя. Способность проникнуть в сущность явления, увидеть его многофакторность и многослойность, раскрыть различные линии развития и определить их жизнеспособность под силу далеко не каждому ученому. Степуну глубоко мыслить, несомненно, помогали его философское и религиозное образование, научная культура, которую он приобрел в Гейдельберге, и, конечно же, личностное начало. «Всякая личность постигает мир настолько, насколько она личность», – это мудрое высказывание относится и к Степуну. Революцию Степун стремился постичь «объемно и многомерно».

Осмысление понятия революции сопровождалось у него рассмотрением теоретических, методологических, а также широкого спектра конкретно-исторических проблем. Так, он размышлял о сущности революций, их причинах, общих и особенных чертах, о проблеме эволюции и революции, сравнивал русскую революцию с немецкой и французской, занимался выявлением различий между октябрьской и февральской революциями. Он понимал, что «революция в общепринятом смысле представляет собою очень сложный узел целого ряда исторических тем»[67]. К ним Степун относил тему «сорванной революцией эволюции», контрреволюции, тему пореволюционного сознания. Разумеется, не все из названных тем получили в трудах Степуна необходимое освещение, многие из них лишь обозначены. Но в данном случае важно отметить глубокое и емкое понимание Степуном проблемы революции.

Философско-религиозное образование определяло не только подходы автора к изучаемому факту или явлению, но и методику их исследования. Степун прошел баденскую школу неокантианства (В. Виндельбанд, Г. Риккерт), изучал труды немецкого философа-идеалиста, основателя феноменологии Э. Гуссерля, создателя концепции идеальных типов Макса Вебера, труды по социологии, в том числе Питирима Сорокина. Это формировало не только его философско-и-деалистические воззрения, но и давало импульс к развитию исторических взглядов, в которые органично входили нравственно-этические и эстетические представления. Опираясь на метод типологического конструктивизма, Степун подчеркивал, что его «понятие революции не абстракция, а типологическая конструкция». Он считал, что общепринятый метод индукции и обобщения определяет чертеж всех революций, а метод идеально-типической конструкции дает модель всех революций и возможность проникновения в их содержание.