Донские казаки в начале ХIХ столетия - А. В. Блинский Страница 11

за две версты ушел и залег в укромном местечке; наконец, не спит далеко вперед убежавшая партия… Стоит только появиться неприятелю: сделает «выпал» секрет, подхватит часовой, и в несколько минут застава, совсем годная, подкрепленная сном, бежит навстречу противнику. Правда, за такое несение сторожевой службы нередко приходилось начальству донскому оправдываться перед регулярными властями.

Денисов, обойденный орденом, сухо принятый генералом Ферзеном, в записках своих замечает: «А я и нечаянной не сделал ошибки, как только однажды с покорностью просил генерала Ферзена, чтобы он, когда молодые при нем находящиеся офицеры бывают в передовой цепи и затем доносят ему об ошибках и упущениях, то он не верил бы; при этом я поставлял генералу то в резон, что молодые офицеры худо знают донских казаков обороты и лучшие и даже обязательные считают за упущения…»[25].

В «партиях» казаку было много труднее. Ездили почти всегда без карт, а время определяли «по солнышку», потому что, что же «будут делать офицеры, не имеющие понятия о планах и не умеющие обращаться с ними, да и часы, по бедности, офицеры не многие могут купить…»[26]. Это нередко бывало причиной путаницы в донесениях.

Как теперь, так и сто лет тому назад, командиры полков постоянно жаловались на то, что их полки грабят, отнимают лучших людей на посылки, на ординарцев, в денщики, вестовые и проч. «Такова участь казачьих полков, – пишет Денисов, – всегда казаки столько употребляются по дежурствам, к волонтерам, по провиантским, комиссариатским комиссиям, разным транспортам, что всегда на половину остается при полку, а иногда и того менее. Так даже случается, что чиновники, отпросясь в отпуск, увозят казаков в свои дома и уже оттуда дают им способ возвратиться на Дон, а полк о всем оном не имеет сведения. При сем долгом поставляю сказать: когда я дознал, что один пехотного полка поручик, находясь без должности в одном селении, имеет полка моего казака, то послал к нему сказать, чтобы немедленно казака отпустил, но он того не сделал и отозвался, что он никогда его не отпустит, почему я принужден был послать команду силою взять»[27].

Казаков ценили только тогда, когда они были необходимы, ценили их также такие недюжинные люди, как Суворов; между тем многие военные люди описываемого времени, привыкшие к красивым регулярным полкам, блиставшим своей стройностью, где лошади подобраны шерсть в шерсть, всадники изящно одеты в эффектные каски с высокими помпонами, где аллюры уравнены до идеала, не могли равнодушно видеть казачий полк. кучей собравшийся за своим знаменем, одетый разнообразно и пестрый, «как маков цвет», в синих, желтых, красных и зеленых мундирах, мешковато сидящих на бородатых, плохо выправленных людях. Теряла и не имела вида и выносливая, крепкая лошадка, стоящая неуклюже, расставив ноги, задрав голову кверху, с худым, поджарым животом… В век, когда все основано было на наружном блеске, на медвежьих шапках и цветных флюгерах, казаки не могли снискать себе симпатий. На них смотрели, как на полудиких разбойников. Иностранные агенты, увидав полковника Денисова во дворце, на выходе, без церемонии, рассматривали его и говорили про него громко по-французски. Как же сконфужены они были, когда «дикий» казак разговорился с ними на их родном языке.

Казаки мирились с тем, что им давали самую трудную, «черную», невидную работу; мирились, что про них забывали, не приносили жалоб даже на то, что иные казачьи полковники забирали все жалованье их себе, и казаки служили только ради чести и славы «Всевеликого войска Донского». Офицеры и полковники казачьи редко жаловались на то, что их обходили чинами и орденами, что младших сажали над ними.

С горечью отмечает А. К. Денисов в своих «Записках»: «Я с шестью полками поступил (в 1798 г. в Италиянский поход) в авангард, который вверен был младшему предо мной полковнику Багратиону. Я было хотел представить о том рапортом, но друзья мне сказали, которым открылся, чтобы на первый случай перенес. Князь Багратион обошелся со мною ласково и не вошел в претензию, что полки, а не я относились ему рапортами, почему я молча переносил, как всегдашнюю участь казаков, притом же я обнадеживался, что военные дела предоставят мне случай заслугами найти право старшинства»[28].

Прижизненный портрет М. И. Платова, написанный во время его пребывания в Лондоне 1814; Худ. Уильям Бичи.

Многое переменилось, особенно в военном деле, с тех пор, как Платов был популярнейшим народным героем; еще прочнее осел к земле казак, но вглядитесь пристально и в современный казачий полк, обученный согласно регулярного кавалерийского устава, и вы найдете в зародыше в нем то же стремление к свободным широким аллюрам, то же послушание скорее приказанию, нежели команде. Как часто слышите вы, как ведущий разъезд урядник командует по уставу: «справа по три, шагом, марш», а люди стоят и только тогда, когда он добавит: «да иди же, все по три, смотри!» часть вытягивается в колонну. Вглядитесь пристально в современного казака и в нем заметите ту же честность, расторопность, смелость и распорядительность, что отличали и Платовского казака. Но его немножко придавила современность, отсутствие набегов и рейдов, где бы можно было показать себя. Дайте ему толчок, поставьте его в боевую обстановку, и казак проснется и покажет себя еще лучшим, чем был раньше, потому что ко всему, отличавшему казачий полк сто лет тому назад прибавится еще грамотность простых казаков, порядочное образование офицеров и знание всех «оборотов» регулярной конницы.

Различие в воспитании казака и офицера все более и более резко сказывающееся в последнее время, конечно, изменит немного внутреннюю физиономию полка; но смеем думать, заставит казака еще больше уважать офицера, а офицера побудит любить и жалеть своего меньшого брата и боевого товарища!

Походный атаман Иловайский

Донских казачьих полков на Кавказе походный атаман генерал-лейтенант Василий Дмитриевич Иловайский, участвовавший в Джеванбулакском бою, был одной из замечательнейших личностей, выдвинувшихся в предыдущую эпоху великих европейских войн. Как ни было незначительно его личное участие в походах Паскевича, но то влияние, которое он имел на донцов как ветеран наполеоновских войн и как один из лучших представителей казачьей славы, – доставляло ему не только первенствующее место среди генералов, окружавших главнокомандующего, но и весьма деятельную, хотя и не бросающуюся в глаза роль в тогдашних событиях.

Фамилия Иловайских пользовалась на Дону уже давно всеобщей и заслуженной известностью. Прадед Василия Дмитриевича, Мокей Осипович,