Алфред Мэхэн - Влияние морской силы на историю 1660-1783 Страница 111

Поэтому, независимо от традиций английского флота, которые побуждали Хьюджеса к атаке, и влияние которых ясно сказывается между строками его писем, Сюффрень видел в приближении своем к Тринкомали угрозу, долженствовавшую вызвать его противника из порта в море. Но Тринкомали не был единственным предметом забот его; война между Гайдер Али и англичанами настоятельно побуждала Сюффреня захватить какой-нибудь порт на материке, где можно было бы высадить трехтысячный отряд солдат, бывших на его эскадре, для совместного действия против общего врага, и откуда можно было бы пополнять, по крайней мере, продовольственные запасы. Все, поэтому, соединилось для того, чтобы заставить Хьюджеса выйти из Мадраса и искать случая нанести поражение французскому флоту или, по крайней мере, задержать его.

Метод его действий должен был обусловливаться как его собственным искусством, так и искусством противника и изменчивым фактором — погодой. Для него было крайне желательно не вступать в бой иначе, как на выбранных им самим условиях, — другими словами, без преимущества положения, вознаграждающего слабость его сравнительно с противником. Так как флот в открытом море не может обеспечить себе преимущество местности, то благоприятное положение для слабейшего парусного флота, это — наветренное; оно дает инициативу боя во времени и некоторый выбор в методе атаки; оно представляет наступательное положение, но позволяет пользоваться им для обороны, пока обстоятельства не гарантируют успеха наступления. Подветренное положение не оставляет для слабейшего иного выбора, кроме бегства или принятия сражения на условиях противника.

Каково бы ни было искусство Хьюджеса, должно признать, что задача его была трудная. Тем не менее кажется ясным, что она сводилась к двум условиям. Первое требовало попытки нанести французскому флоту такой удар, который уменьшил бы превосходство его силы, второе вызывалось необходимостью воспрепятствовать Сюффреню занять Тринкомали, обладание которым опиралось всецело на флот[166]. Для Сюффреня же, с другой стороны, было ясно, что если бы он нанес эскадре Хьюджеса, в бою с нею, урон больший, чем какой потерпел бы сам, то этим обеспечил бы себе свободу действий во всех направлениях.

Сюффрень, увидев флот Хьюджеса в Мадрасе 15-го февраля, встал на якорь в четырех милях к северу. Но, найдя, что позиция противника, поддерживаемая береговыми батареями, слишком сильна для того, чтобы атаковать ее, он опять вступил под паруса, в четыре часа пополудни, и лег на курс к югу. Хьюджес также снялся с якоря и, пролежав всю ночь под малыми парусами, также на южном курсе, на рассвете увидел, что враждебная эскадра отделилась от конвоировавшегося ею отряда, причем военные корабли были около двенадцати миль к востоку, а транспорты — на девять миль к юго-западу от него (план XIV, А, А). Это рассеяние было следствием беспечности французских фрегатов, которые совершенно не следили за неприятелем. Хьюджес сразу воспользовался таким положением и погнался за транспортами (с), зная, что линейные корабли Сюффреня должны последовать за ним. Его корабли, обшитые в подводной части медью, быстро нагнали транспорты и захватили шесть из них, из которых пять были английскими призами. На шестом были триста солдат и военные припасы. Хьюджес таким образом дал противнику реванш.

Сюффрень, конечно, последовал за ним в общей погоне, и около трех часов пополудни четыре лучших ходока его были лишь на две или на три мили от самого заднего из английских кораблей. Последние тогда были сильно рассеяны, но по сигналу все соединились к семи часам вечера. В течение ночи обе эскадры пролежали на юго-восточном курсе, под малыми парусами.

На рассвете 17-го числа — в день первого из четырех сражений, состоявшихся между этими двумя флотоводцами в течение семи месяцев, враждебные флоты были в расстоянии от шести до восьми миль друг от друга французы на NNO от англичан (В, В), которые были в строе кильватера, на левом галсе (а), затрудненные слабостью ветра и даже частыми затишьями. Адмирал Хьюджес объяснял, что надеялся выйти этим курсом на ветер относительно неприятеля, когда задует морской бриз, чтобы завязать бой на близком расстоянии. Ветер продолжал дуть слабо, но с частыми шквалами от NNO; французы, идя полным ветром, пользовались порывами его дольше и приближались к англичанам быстро, при этом курс противника помогал намерению Сюффреня атаковать арьергард его. Хьюджес, увидев, что последний рассеян, построился в строй фронта, спустившись (b), и дал время кораблям его приблизиться к центру; это движение в строй фронта продолжалось до сорока минут четвертого часа пополудни, когда, увидев невозможность уйти от атаки по желанию противника, Хьюджес привел к ветру на левом галсе и стал; ожидать его (С). По своей ли собственной ошибке или нет, ' но он оказался теперь в наихудшем возможном положении, ожидая атаки со стороны сильнейшего неприятеля, владевшего инициативой боя. Арьергардный корабль Хьюджеса, Exeter, не примкнул к линии, и кажется не было причины, почему бы не сделать его авангардным, повернув на правый галс и таким образом приблизив к нему другие корабли.

Метод атаки (С) Сюффреня излагается им и Хьюджесом различно, но различие это касается, впрочем, только деталей; главные факты обоими передаются одинаково. Хьюджес говорит: "Неприятель спустился к нашему арьергарду в неправильном строе двойного фронта", и в этом строе продолжал держаться до момента столкновения, когда "три неприятельские корабля в первой линии спустились прямо на Exeter, тогда как еще четыре корабля второй линии, предводительствуемые Hems, на котором Сюффрень держал свой флаг, обошли с внешней стороны первую линию, пройдя к нашему центру. В пять минут пятого три неприятельские корабля открыли огонь по Exeter'у, который отвечал на него вместе со своим передним мателотом; завязался общий бой от нашего арьергарда до центра, причем головной корабль неприятеля, с тремя другими из второй линии, подвинулся еще по направлению к центру, но все-таки не далее траверза нашего центрального корабля Superbe; во время боя или дул слабый ветер, или совсем штилело; по временам лил сильный дождь. При таких обстоятельствах восемь лучших кораблей неприятеля атаковали пять наших, так как авангард нашей линии, состоявший из Monmouth, Eagle, Bur ford и Worcester, не мог принять участие в сражении, не повернув на другой галс", для исполнения чего не было достаточного ветра.

Здесь мы оставим их и приведем объяснения Сюффреня и его взгляды на свое положение. В донесении морскому министру он говорит: "Я должен был уничтожить английскую эскадру не столько благодаря своему численному превосходству, сколько благодаря выгодной диспозиции, в которой атаковал ее. Я атаковал арьергардный корабль и прошел вдоль английской линии до шестого корабля, таким образом я сделал три корабля неприятеля бесполезными для него, так что мои двенадцать кораблей имели дело только с шестью противниками. Я начал бой в три с половиною часа пополудни, встав в голове своего флота и сделав сигнал построить линию насколько возможно лучше, без этого я не стал бы сражаться. В четыре часа я сделал сигнал трем кораблям поставить арьергард неприятеля в два огня, а остальной эскадре приблизиться к неприятелю на пистолетный выстрел. Этот сигнал, хотя и репетированный, не был однако же исполнен. Я не подавал сам примера, чтобы не стать в положение, при котором три арьергардные корабля могли повернуть на другой галс и обойти меня. Однако, за исключением Brilliant, который обошел арьергард, ни один корабль не был так близок к неприятелю, как мой, и не получил столько выстрелов".

Главный пункт различия этих двух описаний состоит с том, что Сюффрень утверждает, будто его флагманский корабль прошел вдоль всей английской линии, от арьергардного до шестого корабля, тогда как Хьюджес говорит, что французы разделились на две линии, которые, по приближении, направились одна на арьергард, а другая на центр его эскадры. Последний маневр был бы лучшим; так как, если головной корабль атакующего прошел, как утверждает Сюффрень, вдоль линии неприятеля, от арьергардного до шестого корабля, то он неизбежно подвергался, последовательно, первому огню шести кораблей, который должен был бы перебить его рангоут и расстроить линию. Сюффрень также указывает на намерение поставить арьергард между двух огней, расположив три корабля под ветром у него. Два из них заняли это положение. Далее Сюффрень указывает на причину, по которой не подходил ближе на своем корабле, бывшем головным; но так как и следовавшие за ним корабли не приближались к неприятелю, то Хьюджес и не обратил внимания на этот маневр.

Французский коммодор был серьезно и, кажется, справедливо рассержен на бездеятельность некоторых своих командиров. На помощника своего (второго флагмана) он жаловался министру: "Будучи впереди, я не мог видеть хорошо то, что происходило в арьергарде. Я приказал г. де Тромелэну (de Tromelin) делать сигналы кораблям, которые могли быть возле него; он же только репетовал мои собственные, не исполняя их". Эта жалоба была вполне справедлива, б-го февраля, за десять дней до боя, он писал своему помощнику следующее: "Если мы будем так счастливы, что окажемся на ветре, то, так как в английской эскадре всего восемь или, самое большое, девять кораблей, я намереваюсь поставить ее арьергард между двух огней. Если ваша дивизия будет в арьергарде, то вы увидите, по своему положению, какое число кораблей наших останется за линией неприятеля, и тогда сделайте им сигнал обойти последнюю[167] (т. е. сражаться с подветренной стороны)… Во всяком случае я прошу вас указать вашей дивизии маневры, какие, но вашему мнению, наилучше обеспечат успех сражения. Надежда взять Тринкомали и Негапатам, а может быть и весь Цейлон, должна заставить нас желать генерального сражения".