Андерс Стриннгольм - Походы викингов Страница 112

Обливание водой было древним религиозным обрядом, посредством которого ребенок посвящался богам-хранителям страны и рода. С этой минуты почитали его вступившим в родство; убить такое дитя было преступлением.

В отсутствие отца, а иногда и при нем, обязанность обливания и назначения имени ребенку принимал на себя другой; для того обыкновенно избирали значительных и богатых людей; так, по крайней мере, было у знатных.[434] Это обряд полагал начало самым тесным взаимным отношениям между восприемниками и их крестниками и обязывали их к взаимной дружбе и приязни. В Ирландии, во время сражения Хельга Дроплаугсона с Хельгом Асбьерном, не кто Эцур выступил против первого, но этот сказал ему: «Я с тобой не сражаюсь: ты обливал меня водой».

Когда у детей прорезывались зубы, отцы обыкновенно делали им подарки, состоящие из рабов или какой-нибудь драгоценной вещи. Эти подарки назывались Tandfae, собственно зубной скот. До 15-го года дети жили в полной свободе и проводили время с другими своими сверстниками в занятиях, свойственных их возрасту; дочери учились у матерей ткать, шить и другим женским рукоделиям; предусмотрительные матери учили также дочерей понимать руны и исцелять раны. Нигде не встречается в сагах, чтобы отцы жестоко наказывали сыновей; в случае сильного гнева они прогоняли их из своих дворов. Отношения отцов к детям запечатлевались искренним, взаимным уважением. Дети слушались родителей, а отцы больше действовали на них советом, и убеждением., нежели приказаниями, и не редко сами соглашались с желаниями взрослых детей.

Старинный обычай, заменявший совершенный недостаток училищ, состоял в том, чтоб отдавать детей на воспитание умным и рассудительным друзьям. Если кто хотел другому оказать свое уважение и приязнь или еще теснее сойтись с ним, то обыкновенно вызывался взять его сына на воспитание и в знак того, что принимал все отцовские обязанности, сажал ребенка на колени к себе, почему принятые дети назывались в старину Knesetningr. Новый отец его более старался обучить приемыша всем искусствам, и наставить во всем, сообразно с требованиями времени, или, как говорил Бессе Мудрый Дроплаугу, дававшись воспитывать его сына, Хельги: «Я научу его всему разумному, что сам знаю». Матери, лишенные мужей, и отцы, часто отлучавшиеся из отечества, не могли сами воспитывать сыновей, потому считали полезным, удалять их из родного дома и между друзьями и родственниками всегда находили таких, которые брали на себя содержание и воспитание мальчиков, обходились с ними как с родными детьми и добросовестно исполняли все обязанности названного отца. Если у мальчиков не было родных отцов, воспитатели должны были награждать их имуществом и устраивать их счастье. Так, Ньяль доставил названому сыну не только выгодную невесту, но и должность судьи в Исландии; так, пособил завоевать отцовское наследие король английский, Ательстан, своему приемышу, Хакону, сыну Харальда Харфагра. Погубить приемыша или причинить ему какой-нибудь вред почиталось низким делом. В сагах редко встречается что-нибудь подобное. Напротив, читаем в них много прекрасных примеров добросовестности, с которой названые отцы исполняли свой долг, равно и сыновней признательности к ним приемышей. Между мальчиками, вместе проводившими счастливые дни детства в играх и упражнениях, под надзором одного названого отца, просто завязывалась самая искренняя дружба, получившая столь высокое и прекрасное значение под именем названого братства.

Глава десятая

Способы пропитания

Содержание семейства, нередко многочисленного, облегчалось охотой в лесах, изобильных дичью, также рыболовством, у морского берега, очень растянутого в длину, в глубоких шхерах, во многих озерах и реках. Символические изображения в гербах различных областей Швеции указывают на эти промыслы, как на самые первые и долгое время важнейшие для них.[435] Саги упоминают о лове сельди на южных берегах Норвегии; ловля китов и моржем принадлежала к промыслам северного края. Но из всех способов содержания скотоводство было самым главным и значительным: от него поселянин получал свою главную прибыль: многочисленное стадо было для него подспорьем и лучши богатством, почему и всякое имущество в древности означалось словом fаe, скот. Отер,[436] живший далее всех на севере Норвегии, в Халогаланде, рассказывал королю Альфреду, что хотя он и из главных людей в том краю, однако ж, кроме 60 дворовых оленей, имеет не более 20 коров да столько же овец и свиней с лошадьми, на которых пашет. Отзыв Отера о свое стаде, как о незначительном, показывает, что вообще у поселян, а особенно у зажиточных, были стада гораздо многочисленнее.

И в это время Швеция, преимущественно пред всеми другими северными странами, славилась особенно скотоводством. О том извещает нас Адам Бременский; он прибавляет, что во многих местах Швеции и Норвегии пастухи были главными и лучшими людьми, вели патриархальную жизнь и жили трудами рук своих. Прекрасное состояние скотоводства предполагает уже великое множество домашней челяди и рабов, содержимых на дворе поселянами, как для лесных и полевых работ, так и для военных набегов. Обширные и изобильные травой луга, встречавшиеся везде на плохо населенной и возделанной земле, облегчали содержание многочисленных стад. Летом обыкновенно выводили скот на отдаленные выгоны и в деревни с хорошими лугами (что и теперь ведется во многих шведских областях, особливо в северных), почему и дома, поставленные в таких местах, назывались скотными избами, Saetur. Из таких выгонов, отдаленных от главных дворов и с умножением населенности обратившихся в Boland, жилую землю, во многих местах Швеции составились деревни, даже целые приходские округи.

Впрочем, древние скандинавы не занимались исключительно скотоводством, но очень уважали и земледелие, в своем роде были хорошими земледельцами; доказательством тому[437] праздники жатвы и особенное почитание к Фрейру, богу посева; также благоговейное воспоминание, жившее в народе, о тех королях, при которых были счастливые, изобильные урожаи; сверх того, известия, иногда мелькающие в сагах, о состоянии северных стран. Когда св. Сигфрид, во времена Олафа Скетконунга, прибыл из Скании в Беренде в Смоланд, он нашел там всем изобильную землю, прекрасные луга и поля, богатые рыбой воды, много пчел и меду, разных диких зверей в густых лесах. Адам Бременский хвалит Сканию по изобилию в пшенице и товарах, Швецию он описывает страной, чрезвычайно богатой полями и медом; о Норвегии сказывает одна сага, что, когда при Олафе Дигре северные страны ее несколько лет кряду посещал неурожай, поселяне однако ж понемногу перебивались, потому что у них оставался еще прошлогодний хлеб[438]

Ячмень, овес и рожь были самыми обыкновенными родами хлеба; упоминается и пшеница, но редко, и то как предмет торговли лен встречается в числе произведений, которыми скандинавы платили королям подати около зимних праздников.[439]

В «Походах викингов» мы уже говорили, что во времена глубокого язычества обработанной земли стало недостаточно с размножением народа и что это обстоятельство, особливо когда присоединялись к тому еще неурожаи, бывало причиной голода и дороговизны и главным поводом к переселениям и великим походам. И во время Домальди, в первые годы царствования династии Инглингов, случились три неурожайных года кряду, так что народ должен был приняться за самую нужную пищу. В Упсале были приготовлены великие жертвы; в первую осень принесли на жертву вола, но и другой год был не лучше; во вторую жертвовали людей, но на следующее лето неурожаи был еще хуже. На третью осень множество шведов сошлось на празднике в Упсалу. Вожди держали совет и были того мнения, что дротт (король) их, Домальди, — причина народной невзгоды, потому положили принести его в жертву за хороший урожай. Они напали на него, убили и окропили седалища богов кровью его.

Сверх того скандинавы вели обширную торговлю. Саги наполнены рассказами о людях, прозванных хольмгардцами и бьярмаландцами, по их путешествиям в Хольмгард и Бьярмаланд (Бьярмию). Другие, по словам саг, ездили по торговым делам то в Англию, то в Дублин, в Ирландии, куда торговые поездки были очень обыкновенны, то в Рудоборг в Валланде (Руан во Франции); иногда вели прибыльную торговлю с лапонцами в Финнмаркене, которым привозили сало и масло, любимые предметы торговли этого народа, и в обмен за то получали оленьи кожи, разные меха, птичьи перья, китовый ус и корабельный канат из моржовой и тюленьей кожи. В Викене (побережье на севере от р. Готы, теперь Бохуслен) многие купцы проводили зиму и лето, как датские, так и саксонские; жители Викена и сами часто ездили для торговли в Англию, в землю саксов, во Фландрию и Данию; они и готы очень роптали на несогласия у Олафа Скетконунга с Олафом Дигре, мешавшие торговым сношениям их подданных. В Тунсберг, в Норвегии, приходили торговые корабли из Саксонии и Дании, из Викена и северных границ Швеции. Еще более развита была торговля в Халльсейри на датской стороне; но, по словам исландских саг, туда собиралось много народа и производилась обширная торговля на ярмарках, главных на Севере. Торговые места в Скании также посещались кораблями разных народов; Сканер был славный рынок, а Лунд — богатый торговый город, обнесенный деревянными стенами, не всегда, однако ж, защищавшими его от нападений сильных викингов.[440]