Сергей Шокарев - Тайны российской аристократии Страница 112

Стрелецкое войско в количестве шести «статей» (позднее, приказов) по 500 человек было учреждено в 1550 г. К 1584 г., по свидетельству англичанина Д. Флетчера, московские стрельцы составляли 20 тысяч человек. Московские стрельцы, несшие охранную дворцовую службу, получали жалование по 7 рублей в год, что в десять раз превышало жалование рядовых стрельцов в городах. Уже при Иване IV из московских стрельцов выделился двухтысячный полк стремянных, т. е. верховых стрельцов, сопровождавших его во всех походах. При введении опричнины часть стрельцов вошла в состав опричного войска. Свидетели-иностранцы Генрих Штаден и Альберт Шлихтинг сообщают об участии в опричных расправах. Упоминаются особые дворовые Стрелецкие приказы; один из которых находился в 1573 г., сразу после отмены опричнины, в ведении Сулеша Артакова, занесенного в список «двора» (своеобразное продолжение опричнины) Ивана Грозного с высоким окладом в 100 рублей. Свидетельство польского посла Л. Сапеги о событиях, последовавших после смерти Ивана Грозного также показывает особое положение московских стрельцов: согласно Сапеге, после смерти царя Б. Я. Бельский склонил на свою сторону стрельцов, пообещав им «великое жалование» и привилегии, которыми они были пожалованы при Грозном, а царя Федора уговаривал держать двор и опричнину, как держал отец.

Роль стрельцов как воинского подразделения, облеченного особым доверием государя отчетливо видна в событиях воцарения и правления Лжедмитрия I. Когда посланные самозванцем князь В. В. Голицын, П. Ф. Басманов, А. В. Шерефединов и М. А. Молчанов отправились убивать Марию и Федора Годуновых, то они взяли с собой трех стрельцов. Лжедмитрий I уделял особое внимание стрельцам, поручив им охрану своей особы. Главой Стрелецкого приказа был назначен один из ближайших к самозванцу людей – Петр Федорович Басманов. Помимо обязанностей главы Стрелецкого приказа П. Ф. Басманов руководил и политическим сыском.

По спискам первой четверти XVII в. известно двадцать голов московских стрельцов, служивших при царях Иване IV и Федоре Ивановиче. Восемь из них активно действовали в политической борьбе конца XVI – начала XVII в. Их биографии примечательны.

Голова Федор Брянчанинов (Брянцев, Брянцов?) упоминается голландцем И. Массой как капитан охраны Лжедмитрия I, что показательно еще и тем, что вместе с ним упоминается Р. Дуров.

Ратман (Роман?) Михайлович (Федорович?) Дуров в 1598 г. расписался на утвержденной грамоте Бориса Годунова. В 1601 г. он был приставом при опальном Федоре Никитиче Романове и доставил его в Антоньев-Сийский монастырь на пострижение. В 1602 г. исполнял обязанности пристава у герцога Иоанна. По списку 1604 г. его денежный оклад жалования был равен 27 рублей 6 алтын и 2 деньги, причем из него были вычтены 6 алтын и 4 деньги за «опальную рухлядь», т. е. имущество, доставшееся Дурову, скорее всего, при конфискации имущества Романовых и других опальных по этому делу. В 1604 г. – стрелецкий голова в войске, посланном против Лжедмитрия I, в 1605 г. стрелецкий голова в Новгороде-Северском, находился под командой князя Н. Р. Трубецкого и П. Ф. Басманова во время знаменитой обороны города от Лжедмитрия I. В 1605–1606 гг. упоминается «капитан» охраны Лжедмитрия. В 1608 г. голова у Яузских ворот в московской осаде. Его сын Федор Ратманович в 1606 г. был послан в Литву с известием об убийстве и обличениями самозванца и подвергся длительному заточению.

Голова Темир Васильевич Засецкий в 1588–1589 гг. был приставом у грузинского посла. В 1591 г. сразу же после получения из Углича известий об убийстве царевича Дмитрия и народном восстании, в город был послан Темир Засецкий во главе стрелецкого отряда. В его обязанности вменялось наведение порядка и сбережение улик для следственной комиссии. В 1593 г. участвовал в церемонии приема турецкого посла. В 1598 г. подписал избирательную грамоту Бориса Годунова.

Леонтий Лодыженский упоминается в должности головы в 1585 г. В 1586 г. дворянин в посольстве, посланном на берег р. Плюс для переговоров со шведами. Посланник в Крым, возвратился в августе 1598 г. Его подпись стоит на утвержденной грамоте Бориса Годунова. В 1601 г. пристав у Александра Никитича Романова в Усолье-Луде, где удавил опального вельможу. В 1603 г. дьяк Разрядного приказа.

Биография следующего деятеля изумляет своими неожиданными поворотами. Голова Смирной Юрьевич Маматов в 1587 г. был приставом у князя Андрея Ивановича Шуйского, которого удавил в тюрьме. В 1598 г. вместо него на утвержденной грамоте царя Бориса расписался голова П. Г. Огарев. В 1601–1602 гг. – пристав у Ивана Никитича и Василия Никитича Романовых в Пелыме. Сохранились весьма красноречивые «отписки» Маматова об исполнении им этой миссии, после прочтения которых остается удивляться тому, что один из братьев – Иван Никитич все-таки выжил в тех условиях. В Пелым Василия Романова доставил к Маматову сотник Иван Некрасов, в Пелыме Маматов «посадил Василья Романова с братом, с Иваном, в одной избе на чепях же по углам». Состояние опального было крайне тяжелым. Мама-тов доносил: «Взял я, холоп твой, у Ивана, у Некрасова твоего государева изменника Василия Романова… больна, только чють жива, на чепи, опох с ног; и я, холоп твой, для болезни его, чепь с него снял… и преставился февраля 15-е число». Тяжело болел и брат скончавшегося: «А изменник твой государев, Иван Раманов болен старою болезнию, рукою не владеет, на ногу маленко приступает».

В 1604–1605 гг. в походе на Дагестан Маматов был головой. В бою при Тарках он был взят в плен. Очевидно, храбростью Маматов не отличался: чтобы спасти свою жизнь, он принял ислам и женился в Персии. Боевые товарищи Маматова – воеводы князья Владимир Бахтеяров и Владимир Долгорукий попали в тюрьму. Впоследствии пленники вернулись на родину, а вероотступника постигла заслуженная кара. Он был взят в плен русскими и казнен по приказу царя Бориса – Маматова долго мучили, а напоследок сожгли. Несомненно, царь Борис не мог не обратить внимание на измену человека, которому доверял самые подлые и темные поручения.

Григорий Иванович Микулин составляет достойную компанию С. Ю. Мама-тову. Он начал свою карьеру еще в 1569/ 1570 г., когда был поддатнем (помощником) у рынды царевича Ивана Ивановича в опричном походе на Новгород. В 1591 г. голова у черемис и мордвы. В 1600– 1601 гг. Микулин был послом в Англию. Сохранился портрет посланника, исполненный английским художником. Он изображает мужчину средних лет с широким лицом, заросшим щетиной, густыми черными усами и в расшитой шапке – типичного «хитрого московита». В 1602 г., в числе других послов Маматов, встречался с польскими послами на рубеже. В 1604 г. – голова в Орле, перешел на сторону Лжедмитрия I. За ревность при искоренении измены среди стрельцов пожалован Лжедмитрием I в думные дворяне. Согласно «Новому летописцу» Микулин своими руками убил («рассек на части») стрельцов, заподозренных в измене, за что был достойно награжден самозванцем: «той же Рострига ево пожаловал и от головства ево оставил и даде ему думное дворянство»). После свержения самозванца Микулин пытался бежать в Польшу, но в дороге был пойман в селе Вяземы. Очевидно, это был человек того же склада, что Маматов и Молчанов, единственно, чего нельзя отнять у Микулина – его дипломатических способностей. Проанализировав «статейный список» (отчет) посольства в Англию, Д. С. Лихачев писал, что миссия Микулина показывает в нем «ум, такт и умение с достоинством соблюдать интересы Русского государства».

Казарин Давыдович Бегичев в 1593– 1598 гг. был стрелецким головой в Смоленске. В 1604 г. упоминается как голова в Москве. Перешел на сторону Лжедмитрия II, а в 1611 г. находился в таборах кн. Д. Т. Трубецкого под Москвой. При появлении Лжедмитрия III, Иван Глазун Плещеев и Бегичев были послан в Псков, где признали (по словам «Нового летописца»: «не пожалев души своей и старости») в этом самозванце истинного царя. Псковский вор недолго смущал умы. Привыкшие к вольному обращению с «цариками», эмиссары Трубецкого передумали, схватили самозванца и в оковах доставили в Москву.

Голова Постник Григорьевич Огарев, напротив, представляется человеком, верным присяге и долгу. В 1590 и 1600 гг. он был приставом у польских послов. В 1598 г. подписал избирательную грамоту царя Бориса Годунова. В 1604 г. был послан в Польшу обличать самозванца. О деятельности Огарева при Лжедмитрии I ничего не известно, очевидно, он не сделал карьеры при самозванце. При Василии Шуйском Огарев защищал Москву от тушинцев и погиб во время одного из боев в 1610 г.

Ряд голов начала XVII в. связаны с деяниями царствования Ивана Грозного. Таков, например, голова Демид Черемисинов, погибший в битве при Тарках в дагестанском походе 1604 г., был одним из видных опричников. В 1570 г. он вывозил из Новгорода казну, награбленную во время царского похода. Сам Черемисинов не отставал от своего господина и существенно обогатился в опричнине. Другой голова, также погибший в Тарском походе, – Калинник Иванович Зюзин – племянник не менее известного опричника Василия Григорьевича Зюзина, возглавлявшего авангард в новгородском походе. Р. Дуров, Т. Засецкий, Л. Лодыженский, Г. Микулин и П. Огарев происходили из дворянских родов, представители которых были записаны в Тысячную книгу и Дворовую тетрадь. Из служилых родов происходили также Казарин Давыдович Бегичев, Ф. Брянчанинов и С. Маматов. Из старых дворянских родов происходили также и другие известные стрелецкие головы: С. Пушечников, Н. Лопухин, Ф. Мясоедов, Т. Змеев, Л. Скобельцин и др. Таким образом, состав стрелецких голов был однороден составу всего государева двора, что находит аналогию в принципе формирования опричного войска.