Ричард Эванс - Третий рейх. Зарождение империи. 1920–1933 Страница 12

Примерно 600 000 евреев, проживавших в Германской империи, были скромным религиозным меньшинством в обществе, состоявшем главным образом из христиан, и составляли примерно 1 % всего населения. В течение столетий не допускавшиеся к традиционным источникам богатства, таким как землевладение, они оставались вне сословной системы рейха. Продолжавшаяся неофициальная социальная дискриминация не позволяла им получать высшие должности на гражданской службе и занимать посты в таких ключевых государственных институтах, как армия и университеты. В действительности их доступ к таким институтам стал еще более ограничен в 1890-х и 1900-х гг.[86]. Принявшие христианство евреи сильно страдали от повседневного антисемитизма, что заставляло многих из них изменять свои имена на звучащие более по-христиански[87]. Почти 100 000 немецких евреев в XIX веке, не выдержав дискриминации, эмигрировали в другие страны, в основном в США, однако большинство осталось, особенно когда в конце века начался экономический бум. Оставшиеся проживали большими группами в крупных городах, к 1910 г. примерно четверть немецких евреев проживали в Берлине, а к 1933 г. их была уже почти треть. В этих городах они объединялись в отдельных районах. В 1885 г. почти половина гамбургских евреев проживали в двух кварталах для среднего класса — Харфестехуде и Ротербауме, в 1900 г. почти две трети евреев во Франкфурте жили в четырех из четырнадцати городских районов, в 1925 г. 70 % берлинских евреев проживали в пяти центральных и западных районах, которые в подавляющем большинстве были заселены средним классом. Даже в городах с самыми большими еврейскими общинами — Берлине, Бреслау и Франкфурте — в 1871 г. они составляли крайне незначительное меньшинство жителей: не более 4,3, 6,4 и 7,1 % от всего городского населения соответственно[88].

Многие евреи нашли свое место в бизнесе и профессиональной деятельности. Помимо знаменитой семьи банкиров Ротшильдов возникло много других влиятельных финансовых домов, принадлежавших евреям, например банковская фирма Блейхрёдера, которой Бисмарк доверял свои личные сбережения[89]. Новые формы розничной торговли, такие как универсальные магазины, которых до Первой мировой войны в Германии насчитывалось около 200, часто имели еврейских владельцев, таких как, например, семья Тиц или братья Вертхейм[90]. Особенно много мужчин-евреев было в медицине, юриспруденции, науке и исследовательской деятельности, в университетах на преподавательских должностях, в журналистике и искусстве[91]. Еврейское сообщество медленно превращалось из изолированного религиозного меньшинства в еще одну этническую группу из многих в многокультурном обществе, включающем и другие меньшинства: поляков, датчан, эльзасцев, лужичан. Как и у других групп, у них были собственные гражданские представительские институты, в первую очередь Центральная ассоциация немецких граждан еврейской веры, основанная в 1893 г. Однако в отличие от большинства других групп она была в основном экономически успешной, и, вместо того чтобы учредить собственную политическую партию, ее члены предпочитали присоединяться, а иногда и занимать ведущие позиции в ведущих политических партиях, в особенности левого и центристского толка. Большинство евреев были горячими сторонниками немецкого национализма, и особая привлекательность либеральных партий для них не в последнюю очередь объяснялась тем, что они однозначно поддерживали идею создания немецкого национального государства[92]. В целом история евреев в конце XIX века была историей успеха, и помимо прочего эта история ассоциировались с самыми современными и прогрессивными изменениями в обществе, культуре и экономике[93].

Именно такие изменения сделали евреев мишенью для раздраженных и беспринципных демагогов вроде Германа Альвардта. Для всех недовольных и неудачливых, чувствовавших себя отодвинутыми на обочину жизни Джаггернаутом индустриализации и тосковавших о более простом, организованном, безопасном, более иерархизированном обществе, которое, по их представлениям, существовало в недалеком прошлом, евреи символизировали культурную, финансовую и социальную современность. И нигде это не проявлялось сильнее, чем в избранном для себя Альвардтом Берлине. В 1873 г. экономика города пережила сокрушительный удар, когда период неистовых трат и инвестиций, сопровождавшийся эйфорией по поводу образования рейха, резко оборвался. Мировая экономическая депрессия, вызванная крахом инвестиций в железнодорожную систему США, привела к массовым банкротствам и разорениям компаний в Германии. Особенно пострадали небольшие фирмы и мастерские. Из-за непонимания глобальных сил, которые уничтожали их жизненный уклад, наиболее сильно пострадавшим людям легче всего было поверить заявлениям католических и консервативных журналистов, винивших во всем еврейских финансистов.

Депрессия продолжалась, и к журналистам присоединился придворный проповедник Адольф Штёкер. Человек скромного происхождения, начавший крестовый поход с целью вырвать рабочие классы из-под влияния социал-демократов, Штёкер основал христианско-социалистическую партию, которая строила свою борьбу на выборах в 1880-х на откровенно антисемитской платформе. Эта новая идея была поддержана Максом Либерманом фон Зонненбергом, который помог организовать национальное обращение с призывом устранить евреев с публичных должностей в 1880 г. Особенно экстремальных взглядов придерживался Эрнст Хенрици, чьи выступления были настолько яростными, что привели к бунтам в померанском городе Нойштеттин, которые завершились сожжением местной синагоги. Именно к этому движению примкнул в конце 1880-х Герман Альвардт, отомстив за свои унижения книгой, в которой все свои финансовые злоключения он объяснял махинациями еврейских ростовщиков и называл евреев всемогущей группой в немецком обществе. Однако представленные им в доказательство его утверждений документы, подтверждавшие, что германское правительство якобы было куплено еврейским банкиром Герзоном фон Блейхрёдером, оказались сфабрикованными самим Альвардтом. За это он был приговорен к четырем месяцам тюрьмы. А как только его освободили, он сразу выступил с рядом новых сенсационных и таких же неподтвержденных заявлений, на этот раз утверждая, что еврейские производители оружия поставляли армии заведомо дефектные винтовки с целью поддержания франко-еврейского заговора по подрыву боеспособности немецкой военной машины. Вполне предсказуемо этими утверждениями Альвардт заработал себе новый приговор, на этот раз он был заключен в тюрьму на пятимесячный срок[94].

Но он его не отсидел. Потому что между делом ему удалось убедить крестьян далекого сельского избирательного округа в Бранденбурге избрать его депутатом в рейхстаг. Путешествуя по их фермам, он рассказывал, что все несчастья, на самом деле свалившиеся на них в результате мировой депрессии и падения цен на сельскохозяйственную продукцию, были вызваны евреями, непонятным для них религиозным меньшинством, жившим далеко в больших городах и финансовых центрах Европы и рейха. Место в рейхстаге дало Альвардту депутатскую неприкосновенность. Его успех подтвердил действенность подобной демагогии среди сельских избирателей. Действительно, были и другие антисемиты, такие как библиотекарь из Гессена Отто Бёкель, которые также преуспели на выборах, не в последнюю очередь из-за того, что смогли предложить крестьянам реальные меры по преодолению экономических трудностей, например создание кооперативных хозяйств. К началу 1890-х гг. угроза таких антисемитов для избирательной гегемонии Германской консервативной партии в сельских округах стала считаться настолько серьезной, что сама партия, встревоженная государственной политикой, которая могла навредить интересам сельского хозяйства еще больше, внесла в свою программу пункт с требованием борьбы против «широко распространенного и разлагающего еврейского влияния на нашу общественную жизнь» на конференции в Тиволи в 1893 г.[95]

В конечном счете это оказалось поворотным моментом в судьбе разношерстной компании политических антисемитов в Германии. Несмотря на серьезную попытку другого антисемитского агитатора Теодора Фрича объединить различные течения политического антисемитизма и сосредоточить усилия движения на завоевании симпатий экономически неудовлетворенных среднего и низшего классов городских жителей, эгоизм таких личностей, как Бёкель, не позволил создать какое-либо реальное объединение, а антисемитов продолжали раздирать внутренние споры. Фричу предстояло реализовать свое влияние на другом поприще. Он продолжал публиковать бесчисленные популярные антисемитские брошюры, которые имели широкий успех у читателей вплоть до его смерти (и после нее) в сентябре 1933 г., когда он занимал депутатское кресло в рейхстаге от нацистской партии. Однако в довоенные годы он оставался маргинальной политической фигурой. В начале 1990-х положение антисемитов было подорвано эффективной коалицией Берлинского христианско-социалистического движения и консервативной партии, а в католических регионах им мешало стремление центристской партии использовать похожую антисемитскую риторику. Индивидуалисты, такие как Бёкель и Альвардт, потеряли свои места, а их партии вместе с городскими антисемитскими организациями вроде партии Фрича перестали существовать. Жестокость позиции самого Альвардта заставляла отворачиваться от него даже других антисемитов. На некоторое время он уехал в США, а по возвращении посвятил себя борьбе с франкмасонами. В 1909 г. он снова попал в тюрьму, в этот раз за шантаж. По-видимому, продолжавшиеся финансовые трудности подвигали его на все более криминальные поступки. В конечном счет он погиб — довольно бесславно — в дорожной аварии в 1914 г.[96]