Жорж Ленотр - Повседневная жизнь Парижа во времена Великой революции Страница 12

Каждый из обитателей желал иметь здесь все удобства частной квартиры. Проделали проходы, прорубили двери, на верхних этажах устроили антресоли. В галереях Людовика XIV построили лестницы, провели коридоры, устроили чуланы и прачечные. Папки архивов переполнены обращенными к заведующему дворцом прошениями, на которые никогда не было отказа; захватчики соперничали в изобретательности, как будто стремясь как можно больше обезобразить и унизить старый дворец… Официальный рапорт, помеченный 1783 годом, указывает, что королевские апартаменты до того раздроблены перегородками, «что в сущности их больше не существует и они не могут служить даже минутным местопребыванием королевского семейства»[60]. Когда королева приезжала в Париж, она останавливалась на первом этаже здания на площади Людовика XV, где хранилась дворцовая мебель.

Впрочем, Тюильри не представлял собой завидного местопребывания. Там жили скученно, один на другом, и многим, чтобы попасть к себе, приходилось проходить через кухню или столовую соседа. Летом там задыхались от зноя, так как узкие переходы были лишены воздуха. Наоборот, зимой там мерзли, потому что в большинстве квартир не было каминов. Граф де Полиньяк писал 14 сентября 1785 года: «Я съехал из Тюильри; я погибал там от холода; тамошние служители — славные люди, но не хотят ничего делать»[61]. Кроме того, дворец грозил рухнуть. Некоторые путем долгих упрашиваний добивались необходимой починки в тех частях дворца, где они жили, но то, что принадлежало королю, то есть никому, приходило в упадок. Граф д’Анжевилье писал 8 января 1776 года: «Главный раздатчик милостыни только что предупредил меня, что часовня Тюильри становится опасной от падающих кусков штукатурки; священник, несколько дней тому назад служивший там обедню, от страха чуть не убежал из алтаря»[62]. В следующем году башенные часы центрального павильона перестали показывать время. Лепот предложил изготовить в кредит новые часы, подобные часам Военной школы; стоимость их достигала 160 тысяч ливров[63], что было слишком дорого. Ему ответили, что предпочитают починить прежние часы… но так и не починили.

Странное население, наполнявшее дворец со всеми его пристройками, обратило его мало-помалу в целый отдельный город. Часовня служила ему приходской церковью; пустые уголки дворца заняла масса маленьких лавчонок, необходимых для ежедневных надобностей. В самом замке в 1789 году помещалось три театра: старинный «Зал машин», где в 1770 году нашла приют Французская комедия и где господин Легро дирижировал на духовных концертах; Театр принца, основанный парикмахером королевы Леонардом Отье, и, «Олимпийский концерт», посещаемый преимущественно низшими служащими и прислугой[64]. На террасах помещались уборные актеров, под большим вестибюлем — будки, на лестнице — бараки, и даже на крышах были сады.

Вот почему господин Мик, архитектор-смотритель Тюильри, думал, что сойдет с ума, когда ему приказали в течение одного дня привести замок в такой вид, чтобы в него могло въехать королевское семейство вместе со всем двором. Торжествующая революция принудила их вернуться из Версаля в Париж.

В промежуток времени меньший, чем требуется для того, чтобы описать это эпическое выселение, все обитатели были изгнаны из дворца. Раздавались крики, плач, упреки, угрозы, мольбы; одних заставили замолчать, других успокоили, некоторым обещали вознаграждение и даже выплатили его: в ноябре 1789 года госпожа де Ламарк получила 120 тысяч ливров «как вознаграждение за деньги, израсходованные ею на помещение, которое она занимала в Тюильри». Мы нашли в архивах подтверждение этого факта, и, конечно, он не был единственным. Другим дали надежду, что они получат квартиры в зданиях Королевских конюшен или в Карусели, но ко всем одинаково были беспощадны: они должны были немедленно очистить дворец. В то время как носильщики нагружали на возы пожитки обитателей, столяры снимали перегородки, маляры замазывали стены, полотеры натирали паркет, обойщики вешали драпировки.

Впрочем, прошло не менее семи часов, пока печальное шествие королевской семьи добралось из Версаля в Париж Апартаменты еще не были готовы, но все же временно в них можно было разместиться. Король занял большие, выходящие в сад покои второго этажа. Королева поместилась на первом этаже, тоже со стороны сада. Принцесса Елизавета заняла часть первого этажа, выходящую на двор, а дофина поместили в павильон Флоры, открытый со всех сторон. Двери его комнаты так плохо закрывались, что пришлось забаррикадировать их той мебелью, которая в небольшом количестве здесь нашлась. Что касается многочисленного персонала, сопровождавшего королевскую семью, — дворян, телохранителей, офицеров, слуг всех рангов, — то они поделили между собою остальную часть замка. На дверях наскоро написали мелом имена главных служащих, и каждый мог таким образом узнать, где он может переночевать.

Этот порядок размещения просуществовал недолго. Людовик XVI, желая, чтобы дети жили поближе к нему, отдал часть своих апартаментов дофину и королевской принцессе, своей дочери. Королева осталась на первом этаже[65], и были сооружены особые лесенки, чтобы король и королева могли свободно проходить из своих апартаментов в комнаты дофина и принцессы (мемуары госпожи Турзель). Огромная толпа непрестанно сновала по террасам и дворам замка. Толпа эта вела себя до такой степени бесцеремонно, что однажды принцесса Елизавета увидала, как в ее комнату через окно ворвалось несколько человек. Она умоляла короля дать ей другое помещение, и ей отвели большие и удобные апартаменты в павильоне Флоры. Принцессы, дочери Людовика XV, заняли покои павильона Марсана, а принц переселился в Люксембург, который был тогда самым удобным из дворцов Парижа.

В наши дни трудно представить себе, какой громадный персонал сопровождал тогда двор в его переселениях. В национальном архиве сохранился список помещений, наскоро выстроенных в Тюильри 6 октября 1789 года. Разумеется, там разместились только самые необходимые служащие, но и это была целая армия. Этот список занимает целую тетрадь, и я нашел в нем любопытные подробности, например «мальчиков, состоящих при дамах принцессы», или «служанок, состоящих при печке королевы для согревания принцессы». Там также встречаются интересные названия всевозможных личных услуг: «кравчие короля», «поджариватели королевского жаркого», «состоящие при кубке короля», «мороженщики короля», «сливочники короля», «булочники короля», «королевские истопники». Я нашел в списке также булочника-немца, состоящего в числе слуг королевы, из чего можно заключить, что Мария Антуанетта ввела в Париже в моду венские булки. В особенности поражает несметное количество врачей, сопровождавших двор: первый хирург, второй хирург, первый и второй врачи, первый и второй аптекари и еще хирурги, врачи и аптекари по нумерации; столько же их было и у королевы, и у королевских детей; затем шли врачи принцессы Елизаветы, других принцесс… потом парикмахеры, столовые слуги, контролеры столовых слуг, главные конюшие двора и столько еще других![66]

Всем им надо было дать помещение; правда, кроме самого замка, на громадной территории Тюильри находились еще несколько домов, выходивших на Карусель и улицу Сент-Оноре; эти постройки образовали странный лабиринт улиц, дворов, проходов. Там были двор Колодца, двор Марсана, двор Мануфактуры, двор старого Манежа; местоположение их трудно указать теперь в точности. Квартиры устроили в Малой Карусели, в доме главного оруженосца и во дворце Лавальер, а также в помещении «построек и лавок» господина Котта, на улице Карусель, в отеле Лонгвиль, в одном доме на улице Сен-Никез и в другом доме, стоявшем в глухом переулке Дуайене. Наняли даже квартиры на улице Дюшантр, где разместились горничные королевы, сняли дом господина Руледи на улице Сент-Оноре, чтобы поселить там секретарей помощников королевского стольника; первого камердинера короля поместили на улице Дофина у господина Шансене, капелланы нашли себе пристанище в монастыре Капуцинов близ Вандомской площади, и, наконец, главного хранителя посуды и старшего полотера устроили в доме, принадлежащем господину д’Эпе, откуда для этого пришлось выселить жившего там слесаря[67].

Подробности этого устройства могут показаться не стоящими внимания, и в самом деле, быть может, история не без основания пренебрегает ими. Но в то же время они являются наивными показателями того непонимания новых идей и новой ситуации, которыми проникнуты все распоряжения двора, и в этом смысле не лишены интереса. Это множество бесполезных и дорогостоящих слуг, эта система, при которой для оказания мельчайших услуг учреждались целые массы должностей, создала тысячи паразитов, истощавших и душивших королевскую власть. Именно от них и погибала она, не сознавая причин своей гибели, и до конца считала их необходимыми для своего существования.