Владимир Крючков - Личное дело Страница 12

Начались нападения на магазины, появились крепко подвыпившие молодые люди. Город за час-полтора изменился до неузнаваемости, начали действовать законы толпы, где уже совсем другая, не поддающаяся предсказанию логика.

Толпа двинулась на площадь имени Сталина, чтобы разрушить находившийся там памятник вождю. Спустя три часа удалось свалить статую. Ее низвержение сопровождалось безудержным ликованием собравшихся. Казалось, большего восторга и счастья никто из присутствовавших в своей жизни не испытывал. Сначала памятник с помощью автомашины раскачали из стороны в сторону, а затем, подрезав автогеном часть фигуры чуть выше сапог, тягачами свалили навзничь (так и стоял потом еще несколько дней на площади постамент с одними сапогами на нем, что дало повод жителям Будапешта тут же окрестить это место «площадью сапог»). Повергнутая статуя мгновенно скрылась под телами забравшихся на нее людей. Площадь огласилась каким-то диким ревом.

И вдруг — то ли от еще сохранившегося страха перед этим человеком, то ли просто отрезвев от отвратительной сцены варварства — люди как-то разом притихли и стали поспешно уходить, вернее, даже убегать прочь от зловещих обломков. Через минуту бегство приобрело массовый характер, толпа была буквально охвачена паникой.

В этот момент кто-то запел национальный гимн. Все замерли на месте. Гимн разом привел толпу в чувство, успокоил, хотя люди и продолжали постепенно расходиться. Когда стихло пение, у поверженной статуи осталась сравнительно небольшая инициативная группа, которая и приняла решение организовать «траурный кортеж», с тем чтобы доставить бронзовую фигуру вождя «на родину» — во двор советского посольства — и там похоронить ее.

Уже в пути планы, однако, изменились: статуя была отвезена к берегу Дуная и сброшена в воду. По пути значительную часть памятника растащили по кусочкам на сувениры.

Здесь уместно вспомнить, что в марте 1953 года Венгрия очень тяжело переживала смерть «вождя народов». Его там в ту пору действительно почитали, причем уважение и любовь к нему в народе были неподдельными.

В ночь на 24 октября 1956 года положение в столице полностью вышло из-под контроля властей. Во многих местах слышалась стрельба, начались повальные грабежи магазинов, учреждений, работа общественного транспорта была полностью парализована, жители стали спешно покидать город. Положение осложнилось активным вовлечением в беспорядки учащейся молодежи.

Венгерское руководство по телефону правительственной связи рвалось в Москву к Хрущеву, настоятельно убеждая советскую сторону оказать необходимую помощь в нормализации обстановки в Будапеште. Несмотря на бесчисленные призывы, Андропов отказался ставить перед Москвой вопрос о вводе наших войск в столицу, поэтому Герё стал решать этот вопрос напрямую с Хрущевым.

24 октября утром советские воинские части вошли в Будапешт. На некоторых направлениях завязались бои с применением орудий, бронемашин и танков.

25 октября Герё наконец-то заявил о своей отставке. Ушли со своих постов и некоторые другие руководители. Но было слишком поздно: этот шаг уже не сыграл своей конструктивной роли.

Выдвижение на пост премьер-министра Андраша Хегедюша — молодого, энергичного, прогрессивного и бесспорно талантливого руководителя — также не спасло ситуацию. В условиях политической неразберихи власть в итоге перешла в руки Имре Надя — этой поистине роковой фигуры в венгерской истории.

Об этом человеке следует сказать особо. Его жизнь была тесно связана с Советским Союзом. Во время Первой мировой войны он попал в плен и на целых 26 лет остался в нашей стране. До Второй мировой войны Надь принимал активное участие в работе венгерской секции Коминтерна, особых постов он, правда, там не занимал, но был, как говорится, на виду.

Сталинские репрессии больно ударили по венгерским коммунистам, погиб их руководитель Бела Кун, но Надя они как-то обошли стороной — что ж, не всех ведь постигла тяжелая участь, повезло и ему. Так, по крайней мере, полагали сами венгры.

В 1945 году Надь возвращается в Венгрию, где принимает участие в строительстве новой жизни. Репрессии в этой стране, имевшие место в сталинский период, его тоже не затронули.

После 1953 года Надь занимал ряд высоких постов, в том числе был премьер-министром. Между Ракоши и Надем постоянно возникали серьезные разногласия по принципиальным вопросам социалистического строительства. В числе прочего Надь обвинялся в поддержке сил, выступавших за «буржуазные» порядки, подвергался критике за националистические настроения, непоследовательность в политике. Все подмечали у него склонность к демагогии. Короче говоря, вскоре Надь оказался не у дел.

Когда летом 1956 года обстановка в Венгрии стала накаляться, о нем вспомнили. Инициативу, кстати говоря, проявил Анастас Иванович Микоян.

Надо сказать, что Микоян верил Надю и полагал, что на него можно делать ставку. Правда, поддержки в этом вопросе ни среди советских специалистов, ни у венгров Микоян не находил. Тогда он решил лично убедиться в обоснованности своей позиции.

В июне 1956 года Микоян попросил Хрущева разрешить ему встретиться с Надем в здании советского посольства в Будапеште. Андропов поручил мне (я был тогда пресс-атташе посольства) созвониться с Надем и в случае его согласия привезти гостя в посольство.

На наше предложение о встрече Надь без промедления ответил согласием, и вскоре я отправился за ним. По дороге Надь с теплотой рассказывал о своем пребывании в Советском Союзе, говорил, что привык к советской прессе, особенно к «Правде», регулярно слушает Московское радио. По поводу своей дочери мой спутник заметил, что она вообще больше русская, чем венгерка, как по воспитанию, так и по языку. Сам Надь по-русски говорил совершенно свободно, без всякого акцента. В машине он ненавязчиво обронил несколько фраз о том, что не мыслит Венгрию без тесного союза с Советским государством, дал понять, что лучше его кандидатуры Москва не найдет, что с ситуацией в стране только он в состоянии справиться.

Как мне рассказывали, беседа Микояна с Надем носила характер глубокого зондажа и завершилась обоюдным выводом о целесообразности взаимного сотрудничества. Но, как отмечали венгерские друзья, Надь часто говорил одно, а делал совсем другое. С одной стороны, он вроде бы давал заверения в сохранении дружбы с Советским Союзом, но наряду с этим продолжал принимать активное участие в подготовке антиправительственных акций.

Когда в конце октября 1956 года он занял пост премьер-министра, его первыми шагами стали выход Венгрии из Организации Варшавского договора и обращение к Западу за помощью. Прослеживалась явная ориентация Надя на появлявшиеся новые антисоциалистические партии и организации, в его выступлениях звучали призывы к реставрации капитализма. Не преминул сделать Надь и ряд резких антисоветских заявлений.

Но все это стало очевидным потом, пока же Надю удалось заручиться поддержкой Микояна, а тот, в свою очередь, сумел убедить советское руководство в том, что именно Надь способен вывести Венгрию из тяжелейшего кризиса.

Эта ошибка дорого стоила и нам, и нашим венгерским друзьям. Юрий Владимирович рассказывал мне, что 1 ноября 1956 года на заседании Президиума ЦК КПСС деятельность А. И. Микояна на венгерском направлении была подвергнута весьма суровой критике, но было поздно, к тому времени Надь успел уже натворить много бед…

30 октября советские воинские подразделения покинули Будапешт, так как их дальнейшее пребывание там, казалось, было лишено всякого смысла.

Действительно, власть к тому времени полностью перешла в руки Надя, Герё и Хегедюш оказались не у дел, а Янош Кадар вообще вынужден был уйти в подполье. Нашим войскам в этих условиях просто не на кого было опереться. Кроме того, у многих были еще иллюзии насчет того, что венгры смогут сами во всем разобраться и, по крайней мере, навести порядок в столице.

В те самые часы, когда советские воинские части покидали венгерскую столицу, состоялась встреча Микояна с известным политическим деятелем, лидером партии мелких сельских хозяев Венгрии Тильди Золтаном. Беседа проходила прямо на улице — до событий это был проспект имени И. В. Сталина, во время событий — Венгерской молодежи, затем, когда стихли бои, Народной Республики, а сейчас — имени Андраши. Даже по неоднократной смене всего за каких-то два месяца названий этого проспекта — одного из центральных в Будапеште — можно судить о тех бурных изменениях, которые происходили в тот период в политической жизни страны.

Микоян сообщил Тильди Золтану о начавшемся выводе советских войск из Будапешта и выразил надежду, что новым властям удастся самостоятельно навести общественный порядок в городе. Он поинтересовался оценками собеседника перспектив дальнейшего развития обстановки в Венгрии и будущего советско-венгерских отношений.