1968 год. «Пражская весна»: 50 лет спустя. Очерки истории - Коллектив авторов Страница 12

советов), тогда как словацкая сторона выступала с требованием прямых выборов. Кроме этого, ЧНС настаивал, чтобы будущий конституционный закон не включал перечень компетенций федеральных органов: таковые следовало прописать в дополнительно принятом соответствующем законе. СНС, напротив, считал необходимым представить исчерпывающий список непосредственно в конституционном законе. Поскольку обсуждения не дали результатов, оба национальных совета приняли решение отложить спорные вопросы, считать их возможными вариантами решения. «Наладка» должна была осуществиться по ходу конкретной работы парламентских комитетов. 7 октября 1968 г. Клокоч и Цисарж передали проекты председателю Национального собрания Смрковскому. Разумный компромисс оправдал себя: впоследствии комитеты смогли найти приемлемые варианты, и к инициативному проекту обоих национальных советов присоединилось и правительство[86].

Заседавшее в Испанском зале Пражского Града Национальное собрание 27 октября 1968 г. одобрило Закон о Чехословацкой Федерации, а 30 октября в Братиславском Граде Конституционный закон № 143/1968 СЗ подписали Свобода, Черник и Смрковский. 1 января 1969 г. на территории ЧССР возникли два государства – Чешская Социалистическая Республика (ЧСР) и Словацкая Социалистическая Республика (ССР), каждая со своими парламентом (Национальным советом) и правительством.

Обе республики делегировали часть свои полномочий общим федеральным органам – Правительству ЧССР и Федеральному собранию, состоящему из двух палат: Палаты народа из 200 депутатов и Палаты национальностей, в которую каждая республика избирала по 75 депутатов. Особенностью Чехословацкой Федерации был так называемый запрет майоризации, т. е. отдельного голосования в чешской и словацкой части Палаты национальностей при принятии всех конституционных законов и решении ограниченного круга других вопросов.

Конституционный закон о Чехословацкой Федерации был компромиссом, который хотя и не был в состоянии полностью и окончательно урегулировать чешско-словацкие противоречия, но мог стать хотя бы временным решением. Эффективность его реализации целиком зависела от возможности хотя бы частично отстоять демократические достижения «Пражской весны» 1968 г. Этого, однако, не случилось, поскольку с приходом Густава Гусака на пост первого секретаря ЦК КПЧ 17 апреля 1969 г. был взят жесткий курс против реформаторского движения. Кульминацией явились массовые чистки, развернувшиеся осенью 1969 и весной 1970 г. Были восстановлены система так называемого демократического централизма в партийно-государственной жизни и обязательный государственный план в экономике, что означало безусловное подчинение низших органов государственного аппарата высшим органам и неограниченную власть партийного аппарата над государственным. В декабре 1970 г. внесенным в законодательство дополнением была значительно усилена роль федеральных органов[87]. Чехословацкая Федерация стала так называемой социалистической федерацией, т. е. федерацией советского типа. Влияние ее на чешско-словацкие отношения было скорее негативным, поскольку чешская сторона считала, что государством управляют словаки Гусак и Биляк (последний родился в бедной русинской семье). Они, однако, не проводили какую-то особую «словацкую» политику и в Словакии были не намного популярнее, чем в Чехии и Моравии. В глазах большинства словаков их деятельность, наоборот, дискредитировала федерацию, поскольку не принесла ожидавшейся децентрализации, и надежды на самостоятельную жизнь в своих национальных границах не сбылись.

Анатолий Семенович Аникеев

Советское восприятие и оценка югославской модели социализма в контексте событий 1968 г. в Чехословакии[88]

Конфликт СССР с Югославией, возникший весной 1948 г. и вызванный отказом Москвы признать некоторую самостоятельность югославского руководства во внешнеполитической области, повлек за собой формирование в Кремле развернутой антиюгославской позиции с идеологическим уклоном. Она включала в себя обвинения КПЮ в ревизии теории и практики марксизма-ленинизма, национализме и троцкизме. Критика вскоре становится персонифицированной, адресованной руководителям КПЮ – самому Тито и его соратникам Александру Ранковичу, Миловану Джиласу и Эдварду Карделю. В Кремле считали их ответственными за негативные изменения в политике Югославии, приведшие к ухудшению отношений с СССР, отказу от следования общей внешнеполитической линии, в то время как основная часть партии продолжала считать ВКП(б) ведущей силой формирующегося «социалистического лагеря». Обострение отношений с СССР, отход от согласованной с ним политики были вызваны, как полагали в Москве, постепенной ревизией верхушкой КПЮ «истинного» марксизма, а также игнорированием принятой в коммунистическом сообществе иерархии отношений между компартиями по принципу «младшего» и «старшего». На июньском (1948 г.) заседании Информбюро все выдвинутые против югославского руководства обвинения были поддержаны другими компартиями-участницами. «Здоровым силам» внутри КПЮ было предложено сменить «ревизионистское руководство», которое, в свою очередь, на прошедшем спустя две недели V съезде КПЮ отвергло все предъявленные обвинения и призвало всех членов партии еще теснее сплотиться вокруг ее ядра.

Осень 1948 г., по мере нарастания советского пропагандистского давления, становится временем постепенной переоценки в Белграде сталинской внутренней и внешней политики. Процесс этот проходил в несколько этапов и был тесно связан с попытками Кремля подорвать единство правящей группы в КПЮ, изолировать Тито и найти альтернативную фигуру на роль лидера партии. На темпы переосмысления югославами сталинской теории и практики сильное влияние оказывало внутреннее состояние партии, а именно неподготовленность основной партийной массы к резкой смене курса в отношении ВКП(б) и отказу от привычных идеологических установок. Испытывая на этот счет серьезные опасения, югославские лидеры остерегались до поры до времени открыто критиковать советскую систему, считали необходимым разъяснять суть конфликта, блокируя, таким образом, настроения в пользу примирения с Москвой любыми средствами. По этой причине дискуссия о том, с чего, в какой форме и в каких масштабах следует начинать разработку собственного варианта социализма, отличного от сталинского, проходила поначалу в узком кругу югославского руководства. В то же время развертывание кампании против КПЮ в других странах «народной демократии», начало там разоблачительных акций, а затем и судебные приговоры против «титоистов», наряду с ужесточением политики Кремля, подстегивали процесс поиска югославским руководством альтернативы сталинизму. Во второй половине 1949 г. начинается теоретическая подготовка к введению новой системы управления госпредприятиями, а в конце года эта идея получает законодательное оформление. Главные теоретики реформы Борис Кидрич, Кардель, Джилас, Моше Пьяде, приступая к ее разработке, исходили из установок Маркса о передаче капиталистических фабрик и заводов в руки производителей при переходе к новой общественной формации. Прерогативой рабочих коллективов стало создание советов, которым государство предоставляло право самостоятельно управлять предприятиями[89]. Это были первые шаги на пути формирования югославской модели само управления, превратившиеся в отличительную черту общественного устройства Югославии. Постепенно меняется и внешнеполитическая ориентация страны: начинается нормализация отношений с соседними Грецией и Италией и появляются первые признаки активизации связей с США и их союзниками, которые начинают осознавать политическую и стратегическую важность советско-югославского конфликта[90]. Все эти моменты внимательно отслеживались советской стороной и интерпретировались как подтверждение ранее выдвинутых обвинений югославов в ревизионизме и предательстве социализма, готовности идти на союз с «империалистами». Аналитики в ЦК ВКП(б), используя подобные клише, постепенно формируют крайне негативный образ югославского руководства и проводимой им внутренней и внешней политики. Напомню,