Андерс Стриннгольм - Походы викингов Страница 121

Такой же спор о преимуществе между королями, Харальдом и Гудредом, сыновьями Эйрика Кровавая Секира и Гунхильд, имел бы печальную развязку, если бы не вступились благоразумные люди и не остановили их. Эти короли собрались в морской набег и пили прощальную чашу; пирушка была славная; много разговоров велось за столами; напоследок зашла речь о самих королях. Гудред взбесился на то, что преимущества отдавали Харальду: он говорил, что ни в чем не уступает брату и готов доказать это на деле; оба озлобились до того, что вызвали друг друга на поединок и взялись за оружие.[486] Случалось часто, что эти любимые на Севере состязания порождали зависть, раздоры, ненависть, нередко имевшие следствием кровопролития. В важном ли деле или в шутке, при всяких случаях в скандинавах пробуждалось самолюбие, неразлучное с воинственным духом, и особенная щекотливость относительно чести. Никто не хотел уступить другому и быть ниже его. Они сами знали это и сознавались в том явно. «И теперь так же, как в старину бывало, — говорил Эрлинг Скьяльгсон Олафу Дигре, — всякий из нас, братьев, хочет быть лучше другого».[487] Это гордое желание, питаемое военной жизнью и постоянным соперничеством в битвах и подвигах, стало главной чертой скандинавов, началом великих добродетелей и пороков, а в слабых людях оно проявлялось в мелочной завистливости и пристрастии к наружному блеску, за недостатком истинной силы.

Глава четырнадцатая

Платья и уборы

Любя во всем блеск, скандинавы находили большое удовольствие в нарядных платьях, пышном; оружии, драгоценной посуде. Между остатками глубокой древности в могильных курганах найдено множество золотых колец, иные весом в два с половиной фунта, также цепочек, пряжек и других золотых и серебряных украшений различного вида. Не менее богатыми находками представляются золотые палочки, согнутые в кольцо и расположенные соразмерно, с привешенными к ним другими, меньшей величины, также проволоки необыкновенной толщины и длины из лучшего золота; сверх того, разные вещи весом от 20 до 100 червонцев; одни виде застежек или пряжек, другие похожи на гвозди; иные с вделанными в них глазками; найдены пуговицы из зол и слоновой кости, ожерелья и бусы из различного вещества, из стекла, металла, хрусталя, янтаря, мрамора и смеси; мечи с изображениями из накладного, очень массивного золота, со спиралями из стальной проволоки на головке рукояти, другие — с железной рукоятью искусной работы и посеребренные, кубки из цельного золота, золотые и хрустальные, с широкими золотыми ободками урны. Много разных вещей древней работы отрыто в земле и найдено в родовых курганах.[488]

Многочисленность таких находок напоминает известия Адама Бременского об изобилии серебра и золота в Швеции и подтверждает сказания саг о древней пышности. Богатые землевладельцы и вожди, чрезвычайно пышно убирая свои комнаты резьбою, блестящими обоями, дорогими полавочниками и подушками, украшали также столовую посуду и кубки серебром, золотом и живописью. О праздниках они любили одеваться в красные суконные платья, подбитые дорогими мехами, с золотыми и серебряными застежками, иногда с украшениями из золота на рукавах. Они носили серебряные пояса с пряжками: большие тяжелые кольца охватывали кисти и локти рук. Исландец Скаллагримсон получил об Рождестве в подарок от одного родственника шелковый плаш, доходивший до пят, вышитый золотом и сверху донизу усаженный золотыми пуговицами,[489] Эндриди Ильбред, богатый поселянин в Тронд-хейме, всякий раз, отправляясь к королю, Олафу Трюггва-сону, рядился в красный суконный кафтан; на правую руку надевал тяжеловесное золотое кольцо, на голову — шелковую шапку, вытканную золотом и обитую цепочкой из того же металла.[490]

Дворянское платье (Tignar) одного ярла ценилось в 20 марок золота; на одной шляпе его было на десять марок золотого шитья. На двор этого ярла сделал набег викинг, Буи Толстый, и разломал комнату, где хранились драгоценности ярла; он взял два ящика, набитых золотом, награбленным в набегах. Другой пример в доказательство богатств, приносимых набегами, представляет рассказ о походе на запад Гутторма, знатного норвежца, в XI веке; по возвращении оттуда он получил каждый десятый пфенниг из добытого серебра и велел вылить из него распятие ростом с него или с того бойца, который стоял yа носу корабля, в семь локтей вышины; потом пожертвовал его в церковь св. Олафа, где оно и стояло некоторое время.

Такое богатство, привозимое из набегов и нажитое торговлей, в золоте и серебре, дорогих тканях и других драгоценностях, давало скандинавам возможность являться в народных собраниях и при других торжественных случаях с наружной пышностью и блеском, приличными их роду и значению, снисканному подвигами.[491] В сагах попадаются бесчисленные описания их великолепного оружия. Видали воинов с обитыми золотом и серебром секирами, другие щеголяли в золотых шлемах и имели мечи с оправленными в золото рукоятками; нередко бывали стрелы с золотыми ободками, копья и щиты с такой же насечкой. В богатом оружии, дорогих платьях, тяжеловесных золотых кольцах обыкновенно состояли подарки скальдам, воинам, гостям и родным от королей, ярлов и других владельцев. Древний король сидит посреди своей дружины. Только что сделан победоносный набег на неприятельский край: смелая поездка на конях моря, волнах, была успешна. За плечами короля, по обеим сторонам его и прямо перед ним стоят лучшие сподвижники; возле них доблестные мужи, подальше — молодые люди из дружины, еще далее — гости. Надо раздавать награды; в ногах короля сидит певец, под тихоструйную арфу он запевает простую песню, в которой славит предков короля и его самого и хвалит верность и способность его храбрых. Королю приносят сундуки и кубки; в них лежат кольца на кольцах. Щедрая рука выбирает и весит: тяжесть кольца соразмеряется с важностью дела. Когда дело еще не полный подвиг, король вынимает меч и сильным ударом рубит кольцо пополам: «На этот раз половина, впереди целое кольцо».[492] Щит, полученный скальдом Эйнаром от норвежского ярла, Хакона, в награду за песню в честь его, украшался золотыми полосами и живописными сценами древних саг. Саксон Грамматик также доставляет нам подобные описания древних щитов с картинами, по-видимому, не уступающих в пышности тому художественному щиту Ахиллеса, который выковал и украсил живописью Вулкан.[493]

Мужчины также очень любили возвышать нарядом красоту женщин. Они считали для себя честью наряжать своих дочерей прилично их достоинству и происхождению. Бывали отцы, находившие это столь важным, что, выдавая дочь замуж, заключали о том особенные условия, подобно исландцу Освивру: при обручении дочери, Гудрун, с Торвальдом Халльдорсоном он, в числе разных условий, выговорил для нее такое количество платья, которое поравняло бы ее в нарядах с другими женщинами равного с нею происхождения и состояния. Торвальд обещал невесте, что ни у одной женщины не будет таких прекрасных нарядов, как у нее. Гудрун припомнила это: после свадьбы она обнаружила такое усердие к составлению собрания нарядов, что не было драгоценности в западной четверти Исландии, которой не желала бы она иметь. К числу женских украшений принадлежали красивые белые повязки на голове, у знатных — вытканные золотом, ожерелья и брошки, золотые и серебряные кольца, цепочки, пряжки. Они составляли главную потребность прекрасного пола и не один раз порождали зависть и неприязнь между женщинами, если на пиры или в большие народные собрания одна являлась наряднее другой. Вообще скандинавы очень обращали внимание на приличие и опрятность одежды,[494] вообще любили яркие цвета, но также очень ценили тонкость тканей и лучший покрой платьев. Мужчины носили узкие панталоны и высокие башмаки с ременными завязками, длинные куртки, камзолы — сверху узкие и широкие в боках, поверх накидывали плащи, доходившие до пят, опоясывались поясами, к которым привешивались цепочки с ножами; на голове носили шапки или шляпы.

Густые, прекрасные волосы были украшением как мужчин, так и женщин: на голове и бороде их чесали, мыли, убирали с большим тщанием. То, что сначала было простым удовольствием, стало потом нравственной гордостью; только свободный мужчина и непорочная девушка носили развевающиеся по плечам волосы: у рабов и женщин дурного поведения они обрезывались. Что ж удивительного, что на них обращали особенное внимание и не забывали их мыть, помадить и расчесывать? Сирены чешут на берегу свои длинные кудри золотым гребнем; колени их прикрыты златотканым сукном; они поливают свои волосы морской водой. Молодые люди подстерегают их за этим занятием. Девушки рады, что прелести их внушают любовь; они не жестоки, меж ними нет ни одной Лорелеи, которая находила несчастное удовольствие в пагубе людей.