История Израиля. Том 2 : От зарождениения сионизма до наших дней : 1952-1978 - Говард Морли Сакер Страница 122

Одним из самых известных эпизодов борьбы за репатриацию стала попытка похищения самолета группой евреев, к которой примкнули также и двое неевреев. Планировалось угнать самолет в Швецию и там организовать пресс-конференцию, рассказав всему миру о тяжелом положении евреев в СССР и об их готовности пойти на смертельный риск ради выезда в Израиль. Об этом плане стало известно властям, участники были арестованы, и двое из них приговорены судом к смертной казни за “измену родине”. В ходе судебных заседаний обвинители много говорили о “происках международного сионизма”. Один из обвиняемых, А. Хнох, выступил с разоблачением антиеврейской государственной политики и потребовал, чтобы ему было позволено жить как еврею. С аналогичными требованиями соблюдения “элементарных прав евреев” выступили и некоторые другие подсудимые. Эти демонстративные заявления привели суд в бешенство. В декабре 1970 г. двое из одиннадцати подсудимых были приговорены к смертной казни, а остальные к различным срокам принудительных работ, от четырех до пятнадцати лет. Однако взрыв негодования, вызванный приговором, привел к неожиданным для Москвы последствиям. Начались демонстрации протеста в Израиле, в странах Европы и в США, а также выступления видных западных деятелей. Свое возмущение, в неофициальном порядке, выразил и Госдепартамент США. В конечном итоге, увидев реакцию мировой общественности, власти заменили смертный приговор на 15 лет заключения[233].

Эта лавина протестов привела также к коренным изменениям в тактике еврейских действий и вне СССР — в частности, изменился подход израильского правительства. Выступая в кнесете в ноябре 1967 г., премьер-министр Эшколь впервые рассказал и о скрываемой от общественности репатриации советских евреев, и о недавнем решении Москвы практически полностью прекратить дальнейшую эмиграцию. В свете последних действий СССР против Израиля и против собственных граждан-евреев Эшколь решил, что вряд ли что-либо может быть достигнуто путем дальнейшего сохранения покрова секретности. Его решение было встречено кнесетом с одобрением. Два года спустя преемница Эшколя на посту премьер-министра Голда Меир информировала кнесет, что ее правительство отныне будет решительно выступать в поддержку свободного выезда из СССР всех советских евреев, которые пожелают репатриироваться в Израиль. И она сдержала свое слово. С тех пор она не упускала случая заклеймить политику советских властей, используя все имеющиеся в ее распоряжении средства, а израильское правительство содействовало развертыванию кампании в пользу советских евреев, привлекая к этому еврейские организации США, международные объединения ученых, музыкантов и других лиц интеллигентного труда, обращаясь к ООН и к политическим лидерам других стран, не исключая и коммунистов. Специальные молитвы за советских евреев возносились у Западной стены. Устраивались демонстрации, в том числе и круглосуточные, у зданий посольств СССР в Вашингтоне и других западных столицах. Не был оставлен без внимания ни один способ обращения к общественному мнению свободного мира.

Не было никаких сомнений, что задача, которую Израиль ставил перед собой в ходе этой кампании, состояла не столько в улучшении статуса советского еврейства, сколько в возрождении самосознания советских евреев и побуждении их к репатриации в Израиль — с тем чтобы в конечном итоге использовать их способности и возможности на благо еврейского государства. Этот вполне обоснованный интерес стал более чем очевидным, когда в конце декабря 1971 г. Нахум Гольдман, президент Сионистской организации (получивший, как предполагается, некоторые заверения от советского правительства), объявил о своем намерении пересмотреть порядок приоритетов на предстоящем заседании Всемирного еврейского конгресса. Теперь, заявил он, основное внимание должно уделяться не алие из Советского Союза, а скорее защите прав советских евреев; ведь, как указал Гольдберг, большинство евреев все равно будут продолжать жизнь в диаспоре, и потому следует вести борьбу за обеспечение им равных прав с местным населением. Возмущенное таким заявлением, сионистское руководство Всемирного еврейского конгресса немедленно отменило ранее направленное Гольдману приглашение выступить на конгрессе. Луи Пинкус, председатель исполкома Еврейского агентства, выразил израильскую точку зрения, заявив, что приоритетным направлением на 1970-е гг. становится не борьба за гражданские или национальные права евреев диаспоры, а борьба за репатриацию в Израиль, причем из всех общин мира. Для того чтобы облегчить эту репатриацию, кнесет за несколько месяцев до этого принял поправку к Закону о гражданстве, согласно которой израильское гражданство может быть предоставлено всякому еврею, который выразил свое “намерение” поселиться в Израиле, но которому это было запрещено сделать. Это юридическое положение было чревато опасными последствиями, поскольку в принципе давало — автоматически — израильское гражданство евреям, еще не покинувшим Советский Союз; собственно говоря, эта поправка на практике была применена считанное число раз. Тем не менее явственно прозвучало предупреждение Израиля, что он готов — в случае необходимости — провести широкомасштабную кампанию на международном уровне.

Кремль не мог оставаться безразличным к этой кампании. При всем своем возмущении “наглым и вызывающим вмешательством во внутренние дела и внешнюю политику Советского Союза” со стороны Израиля и мирового еврейства, СССР был обеспокоен и смущен тем, как он выглядит в глазах мировой общественности — особенно в то время, когда делались первые шаги по достижению разрядки международной напряженности. По всей видимости, советские власти решили, что, отпустив некоторое количество “внутренних” еврейских активистов, они смогут несколько улучшить образ Советского Союза в глазах мировой общественности, который сильно пострадал из-за преследования советских евреев — о чем все время напоминали миру многотысячные еврейские демонстрации в США, Канаде, Австралии и Западной Европе. Из СССР по приглашениям из Израиля выехало: в 1971 г. — 12 900 человек, в 1972 г. — 31 668, в 1973 г. — 34 773. Таким образом, с 1971 г. Москва начала, осторожно и выборочно, снимать свои запреты на еврейскую эмиграцию. В качестве официального обоснования было заявлено, что у евреев, как у национального меньшинства, в Советском Союзе действительно нет своего дома. Ожидая получить от США статус страны наибольшего экономического благоприятствования, советская сторона в завуалированной форме дала знать Вашингтону, что в 1974 г. СССР готов еще больше увеличить свою эмиграционную квоту и рассмотреть возможность отмены требования к отъезжающим относительно оплаты диплома о высшем образовании; таким образом, разрешение на выезд смогут получить 60 тыс. человек. Однако даже еще до того, как планы подписания советско-американского торгового соглашения потерпели неудачу, в январе 1975 г., московские власти отлично понимали, что в их распоряжении остаются и другие меры, посредством которых можно воспрепятствовать выезду большого числа советских евреев в Израиль (Гл. XXIV). Они просто-напросто тянули время. После 1967 г. в Израиль выехало 80 тыс. человек, и почти половина из них — грузинские евреи. Мало кто из них имел высшее образование или высокую производственную квалификацию; многие были пожилыми или больными людьми. Впрочем, в числе остальных было несколько тысяч человек интеллигентных профессий, специалисты высокого класса, и среди них — немало выдающихся фигур, составлявших