Коллектив авторов - 100 величественных императриц, королев, княгинь Страница 13

Этот эпизод освещает нам не только внутренние изменения в душе самой Евдокии, но и то, с какой силой увеличивалось ее влияние на политику мужа и возрастало несогласие между ней и Пульхерией.

В 423 году константинопольский двор принимал важных гостей. Сестра Гонория, тетка Феодосия II, знаменитая Галла Плацидия, принужденная покинуть Равеннский дворец, приехала к Феодосию со своей дочерью Гонорией и юным сыном Валентинианом просить в Византии приюта. Существовал проект брака между императорскими детьми — только что родившейся тогда Евдоксией и пятилетним Цезарем, ставшим в это самое время наследником Западной империи. Поэтому впоследствии Феодосий II прилагал все усилия, чтобы заставить признать в Италии власть своего будущего зятя под опекунством Галлы Плацидии.

Четырнадцать лет спустя проект был внедрен в жизнь. Афинаида-Евдокия всегда горячо желала этого союза, который должен был возвести ее дочь на славный трон Западноримской империи, и она дала обет: если желанный брак состоится, совершить, как некогда святая Елена, паломничество в Иерусалим, чтобы поблагодарить Бога за милость. Таким образом, в 438 году императрица собралась в дорогу и отправилась в Святой город. Сначала ее путь пролегал через Антиохию. В этом городе, еще полном традиций и памятников античной культуры, в душе Евдокии проснулись все языческие воспоминания юности. Когда она принимала чиновников и знатных горожан, ей, уроженке Афин, вдруг вспомнились уроки отца, и она произнесла блестящую речь в честь принявшего ее города. Напомнив о далеких временах, когда греческие колонии разносили эллинскую цивилизацию, она закончила свою импровизацию цитатой из Гомера: «Горжусь, что я вашего рода и что во мне ваша кровь».

Жители Антиохии приветствовали царицу восторженно, а муниципальный сенат поставил в ее честь золотую статую. На бронзовой плите была вырезана памятная надпись о посещении Евдокии.

С этой картиной в чисто античном духе пребывание императрицы в Иерусалиме представляет разительный контраст. Иерусалим был городом исключительно христианским, полным благочестивых воспоминаний о Спасителе, населенным монахами и инокинями, покрытым церквями и монастырями. Евдокия жила в Иерусалиме целый год. Она занималась благотворительностью, посещала святые места, присутствовала при освящении церквей, наделяя их щедрыми дарами. За это она получила драгоценные мощи, часть костей святого Стефана и цепи, которые некогда носил апостол Петр. Эти реликвии царица привезла в Константинополь и торжественно положила их на хранение в евктирий (маленькую церковь) Святого Лаврентия. Часть из них она взяла для любимой дочери, о которой все время думала в течение своего путешествия. Половина цепей святого Петра была отправлена в Рим молодой императрице Евдоксии, а для их хранения была выстроена церковь Святого Петра.

Когда в 439 году царица вернулась в столицу, она была на вершине своей славы: ее дочь стала женой императора, сама же она проехала по всему Востоку с царским великолепием. Возможно, именно это и поспособствовало тому, что Афинаида-Евдокия решила тогда, что теперь ей под силу вступить в еще более открытую войну со своей соперницей — августой Пульхерией. Во всяком случае, между 439 и 442 годами влияние Афинаиды-Евдокии на политику дворца становится еще более очевидным. Префектура претория Востока досталась ее любимцу Киру из Панополиса, ученому и поэту. Ободренная этим успехом, она осмелилась на большее.

Чтобы окончательно отстранить Пульхерию от дел, Евдокия решила объединиться с евнухом Хрисанфием, имевшим достаточно большую власть над слабовольным монархом. И казалось, что это ей удалось: сестра императора должна была покинуть двор и удалилась в свою частную резиденцию. Но, отрекаясь от власти, Пульхерия не отказывалась от борьбы. Ее православные друзья, встревоженные новым оборотом событий, дух которых казался им слишком свободолюбивым, должны были скоро заставить Евдокию дорого поплатиться за ее мимолетную победу.

История падения Афинаиды-Евдокии не менее романтична, чем история ее восшествия на престол. И опять ведущую роль в ней сыграли самые близкие люди. Противники Афинаиды очень умело использовали страстную преданность царице Павлина, друга Феодосия еще с детства. Именно эти крепкие дружеские отношения послужили поводом для ревности Феодосия и привели к трагической развязке его брака.

Шарль Диль пересказывает эту историю так: «Однажды император собрался в церковь. Павлин, ссылаясь на болезнь, извинился, что не может принять участия в торжественной процессии. По дороге один нищий подал императору фригийское яблоко необыкновенной величины. Феодосий купил его и, все еще сильно влюбленный в жену, велел отнести его ей. Евдокия в свою очередь послала его Павлину как дружеский подарок. Последний, не зная, от кого императрица получила яблоко, и думая, что такой подарок не может не понравиться царю, распорядился отправить его Феодосию.

Удивленный монарх возвратился во дворец и велел позвать императрицу. Он спросил ее, где же посланное ним яблоко. Евдокия ответила, что съела его. Тогда император достал яблоко из-под своего плаща и показал обманщице. Взбешенный и мучимый ревностью, император, как свидетельствуют летописцы, тотчас же расстался с женой».

Павлин был удален от двора и сослан в Кесарию Каппадокийскую, где вскоре был умерщвлен по приказанию царя.

Евдокия увидела, как вслед за Павлином попал в опалу и еще один ее друг, префект Кир. Тогда, чувствуя, что она полностью отстранена от дел, Афинаида-Евдокия попросила у Феодосия позволения уехать в Иерусалим. Император охотно на это согласился, поскольку уже ничего не чувствовал к жене, кроме злобы. Так около 442 года Евдокия опять поселилась в Святом городе.

Первое время она жила в Иерусалиме как императрица, окруженная свитой, где выделялись священник Север и диакон Иоанн, которых она привезла с собой из Константинополя. Правитель Иерусалима Сатурнин донес об этом Феодосию, и тот, все еще подозревая Евдокию в супружеской измене, «дал повеление отрубить им головы». Евдокия отомстила доносчику за эту обиду: Сатурнин пал от рук убийц, возможно, подкупленных или просто направляемых опальной императрицей.

После этого в жизни Евдокии начался новый период: Феодосий отозвал из Иерусалима всех составляющих ее свиту императорских чиновников и таким образом лишил ее преимуществ императорского звания. Она начала жить как частное лицо, но благодаря оставшимся у нее богатствам прославилась как щедрая благотворительница и устроительница церквей, монастырей и больниц. Рядом с базиликой Гроба Господня ею был построен великолепный дворец для иерусалимских епископов, она восстановила разрушенные более столетия назад стены Иерусалима, считая, что именно к ней относятся строки 50-го псалма: «Ублажи, Господи, благоволением (по гречески — Евдокия) Твоим Сион, и пусть воздвигнутся стены Иерусалимские». Бурная строительная деятельность Евдокии была схожа с деятельностью императрицы Елены, в результате чего в легендах произошло их отождествление. Так, коптское предание об обретении Животворящего Креста приписывает его находку Евдокии.

Христианство стало государственной религией Римской империи только около века назад. В V веке оно еще только формировало свою идеологию, периодически разделяясь на разные течения в попытках трактовать сущность Бога. Общепризнанные теологические взгляды, часто при поддержке власти, канонизировались на соборах, а отклоняющиеся от господствующей линии объявлялись ересями. Хотя ереси преследовались (но без истребления десятков тысяч отступников, как в более поздние века), в целом императорская власть терпимо относилась к инакомыслию, и особенно авторы этой эпохи хвалили за это императора Феодосия II.

Евдокия окружила себя в Иерусалиме аскетами и монахами, начала интересоваться вопросами христианского богословия, симпатизировать монофизитам и их лидеру Диоскору Александрийскому, одержавшему на Эфесском «разбойничьем» соборе в 449 году победу над православной партией. В 451 году учение монофизитов было осуждено Халкидонским собором, но Евдокия все равно оставалась ему верна. Согласно Хронографии Феофана, «монах Феодосий, муж погибельный, тотчас после Халкидонского собора отправился в Иерусалим и, узнавши, что царица Евдокия расположена к Диоскору, низложенному собором, начал громко кричать против собора, обвиняя его в ниспровержении православной веры, чем привлек на свою сторону царицу и монахов». То, что Евдокия так легко приняла проповедь Феодосия против Халкидонского собора, исследователи объясняют тем, что она считала этот собор собором Пульхерии и поэтому была против него. В результате к моменту возвращения иерусалимского патриарха Ювеналия (на Эфесском соборе он поддержал Диоскора, а на Халкидонском отрекся от монофизитов, был оправдан и возвращен на иерусалимскую кафедру) в городе был подготовлен бунт.