Лев Сонин - Тайны седого Урала Страница 13

Такого нахальства не стерпели прежде всего булгары.

Они собрали очень сильное войско и отправили его вверх по Каме. Цель экспедиции была определена двойная — взять югорские и пермские меха и разорить суздальские города. Обе цели с трудом, немалой тратой крови, но были достигнуты. И чего булгары добились?

Юрий Всеволодович, ставший тогда уже великим князем суздальским, естественно, не смог снести удачу соперников в столь важном предприятии. Он твердо решил указать булгарам их место. Во главе большой рати направил он на волжские и камские берега своего брата Святослава. Сражение у столицы Булгарского царства, видимо, столь было приятно вспоминать многим историкам и их заказчикам, что описание его до мелких деталей можно найти у многих древних и современных писателей. И как разумно развернул Святослав свои полки. И как конные булгары, «пустиша по стреле в наши», скрылись за городскими стенами. Как удалось рассечь оплоты и тын и зажечь их. И как город сгорел полностью почти со всеми своими защитниками. И как победители, «жены и дети в полон взяша», вернулись с «корыстью великою». И как встретил их Юрий, облобызав своего брата со слезами, «и бысть радость велика в Володимере…»

Случилось это в 1220 году.

Неизвестно, как бы завершился спор за уральские дани между этими тремя алчущими хищниками, да в разгар их междуусобий нагрянули из-за Урала жуткой им карой небесной грозные тучи татаро-монгольских туменов.

Страшно читать страницы документов той поры. Они сочатся обильной безвинной кровью и дышат безысходностью. Пришельцы не щадили никого. Только-только отстроенную столицу Булгарского царства Батый приказал сжечь дотла и поголовно умертвить всех ее жителей. Та же жуткая судьба постигла и Суздаль, и Владимир. И только Новгород, Господин Великий Новгород, чудом спасся от напасти батыевой. А был Батый уже в 100 верстах от новгородских стен. Да наступила весна. И, может быть, напугала его перспектива утопить в раскисших болотах и своих конников, и стенобитные орудия, и отягощенные добычей обозы. Может, еще что-то повлияло на решение Батыя, но поворотил он свои орды и накинулся на несчастный Козельск. Этому небольшому городку, осмелившемуся защищаться, выпала трагическая судьба испытать на себе всю силу ярости Батыевой. От города и от горожан остались только дымящие развалины…

Так спор за заволоцкие дани утратил на некоторое время свой предмет.

На всей территории Восточной Европы дани стекались только в татаро-монгольские шатры.

Интересная деталь. Не сразу североуральские народы склонились перед покорителем своих поработителей. Они оказали и ему ожесточенное сопротивление в 1240–1241 годах, чем навлекли на себя кару вспомнившего через двадцать лет об их непокорности хана Берку. Чтобы покарать смельчаков, направил он на них свои ту мены. Многие пермские обитатели вынуждены были тогда бежать аж до скандинавских утесов, где их приветил и дал им землю (после того, как они приняли христианство) король Гакон.

Для жителей Среднего и Южного Урала после того, как над ними прокатилась самая первая кровавая волна нашествия, жизнь потихоньку стала возвращаться в прежнее русло. Это случилось потому, что, как полагает А. Усманов, «приход Батыя на северо-восток Европы не означал переселения народа. Это было нашествие завоевателей, которые утвердили свое господство над покоренными народами». Основные массы монголов ушли в Монголию. Количество пришедших татаро-монголов было так невелико (относительно основной массы кочевого населения), что даже литературный язык установился не монгольский, а турецкий, и башкиры, например, восприняли не богов новых покорителей, а религию булгар и тюрок — ислам.

На Северный же Урал, после татаро-монгольского опустошительного нашествия, Булгария навсегда претендовать перестала. Александр Невский, наследник престола князей суздальских, был обуреваем другими заботами и тоже перестал поглядывать на восток. И только Новгород не скрывал, что никому не уступит своих на него прав. Когда умер Александр Невский, жители вольного города порешили, что их интересы лучше будет отстаивать не его сын Дмитрий Александрович, а младший брат Александров — Ярослав. Изгнав из города племянника, они пригласили его дядю и, предложив тому княжение, обусловили вступление в должность подписанием следующего красноречивого документа: «Князь Ярослав! Требуем, чтобы ты, подобно предкам твоим и родителю, утвердил крестным целованием священный обет править Новым городом по древнему обыкновению, брать одни дары с наших областей, поручать оные только новгородским, а не княжеским чиновникам, не избирать их без согласия посадника… ВБежицах ни тебе, ни княгине, ни боярам, ни дворянам твоим сел не иметь, не покупать и не принимать в дар, равно как и в других владениях Новгорода: в Волоке, Торжке и проч.; также в Вологде, Заволочье, Коле, Перми, Печоре, Югре…»

Так-то вот! Новгород был, есть и будет единственным владетелем всех североуральских земель. Целуй крест!

В борьбу вступает Московское княжество

Именно Московскому княжеству выпало сказать последнее слово в споре, а также и в битве за Урал. Возникшее на задымленных развалинах владимиро-суздальских владений, Московское княжество при великом князе Иване Даниловиче Калите (прозвище Калита князь получил за похвальную привычку всегда таскать с собой кошель-калиту для того, чтобы иметь возможность дать подаяние бедному человеку) сделалось признанным центром возрождающихся русских государств. Иван Калита максимально использовал выгоды своего родства с ханом Орды Узбеком (брат Калиты Георгий был женат на сестре Узбека) и старался укрепить возникшую между ними близость частыми поездками в Орду. Еще ее он подкреплял и богатыми дарами, и участием в карательных экспедициях на непокорные русские города. В конце концов именно доверие хана позволило Калите стать самым могущественным русским правителем. Это самым прямым образом отразилось и на уральских делах.

Но по порядку.

Очередная стычка за пермско-югорские дани произошла в 1324 году, когда из Новгорода была послана сильная рать на Устюг Великий (суздальский, кстати, город), чтобы покарать его жителей за грабеж караванов, идущих из Новгорода к югорским людям и обратно. Новгородцы взяли Устюг. Самое пикантнее в этом — тогда князем Новгорода был брат Калиты Георгий. Он незадолго перед этим утратил расположение Узбека и был смещен с суздальского великого княжения. Конечно, Калита, претендовавший на суздальский престол, затаил обиду на Новгород.

Но сразу же поквитаться не удалось.

Вызрела тогда между русскими князьями очередная смута. Суздальский великокняжеский престол стал спорным, и Калита, борясь за право взойти на него, решился возглавить русско-монгольскую рать, двинутую Узбеком на Тверь за уничтожение ее горожанами ханского гарнизона. За эту и другие оказанные хану услуги Иван Данилович и был им утвержден в 1328 году на престол великого князя суздальского. Но столицу княжества он сделал в своем наследном городе — Москве. Вскоре и княжество стало называться Московским. Потому-то именно Москва и сделалась на последующие двести с лишним лет главным соперником Новгорода в борьбе за владение Уралом.

Вот тогда-то и появилась у Калиты возможность посчитаться с Новым городом. Но, осознавая могущество своего соперника, князь московский решил действовать тонко. Он начал сокрушение Новгорода с разгрома его союзников.

В 1329 году, исполняя, кстати, прямое поручение Узбека, князь двинул свои войска на Тверь, природного союзника Новгорода, и разгромил ее.

Окрепнув, освоившись в делах, в 1333 году Калита снарядил войско уже и на Новгород. Теперь у него, кстати, появился и новый резон обидеться на этот город. Ведь Иван Данилович часто ездил в Орду, тратился на дорогие подарки хану, его влиятельным советникам. Это в немалой степени способствовало тому, что в правление Калиты ордынские полчища почти не громили русские земли. Но если выигрывали все русские люди, то почему тратиться на эти подарки должен лишь один князь московский? Особенно Ивана Даниловича возмущало, что с ним не хочет делиться «закамским серебром» Господин Великий Новгород, Как полагают многие, именно прижимистость новгородцев в дележе прибылей от заволоцкой торговли и заставляла Калиту несколько раз водить свои полки на них.

Кстати о «серебре закамском». И сейчас многие историки полагают, что под этим названием Иван Калита требовал только привезенные из дальних краев в уральские пределы серебряные изделия. Нет, значительная часть серебра на Урале была местного происхождения, считали многие известные ученые еще и в XIX веке. Так, профессор Аспелин, определяя принадлежность серебряного блюда из известного Рождественского клада, найденного крестьянином Ипполитом Ужеговым в 1854 году в Соликамском уезде, назвал его местным изделием. А на блюде том была даже чеканка в подражание изделиям персидских умельцев — всадник с соколом и собаками, гоняющийся за лисицей. Но что представляется самым убедительным, — в том кладе лежал еще и слиток серебра без всяких следов его обработки. И довольно крупный — около ста граммов. И это отнюдь не единичная такая находка. В 1889 году, например, при вспашке огорода удача улыбнулась жительнице села Пыскор Чердынского уезда. Она лемехом вывернула на дно глубокой борозды несколько драгоценных изделий, которые исследователи также отнесли к местным. В их числе две серебряные подвески, серебряный браслет и, главное, четыре серебряных колпачка со вставками из хорошо отполированных кусочков малахита. Малахит, по всему видать, уральский. Во многих областях пермского Приуралья найдены характерные серебряные фигурки всадников, и их многие ученые относят местному производству. Все это вполне объяснимо. Мы уже обсуждали вопрос о развитости местной металлургии. Неплохо здесь поставлено было дело и с обработкой металлов. Так что наряду с обилием на Урале действительно персидских изделий, работ арабских, византийских мастеров, немало поделок из серебра местного производства произведено и здешними мастерами. А серебра было в ту пору на Урале действительно много. Так что Калита знал, за что борется.