Наталья Думова - Кадетская контрреволюция и ее разгром Страница 13

Из разных источников Советское правительство получало данные о том, что организаторами общероссийского контрреволюционного движения являются кадеты. Об этом подробно рассказано в воспоминаниях бывшего в то время управляющим делами Совнаркома В. Д. Бонч-Бруевича. Из поступивших в СНК документов, пишет он, было очевидно, что все «совершается по плану», что «действует какая-то организация». Тщательные расследования показали, что «всем этим заправляет партия кадетов». По мере того, продолжает Бонч-Бруевич, как все более стали выявляться «агрессивные действия так называемых союзников», все яснее становилось единство внутреннего и внешнего фронта врагов рабочего класса. Борясь с самыми различными формами антисоветских выступлений, с контрреволюционной агитацией, сотрудники Совнаркома «наталкивались совершенно неожиданно для себя самих» на все большие доказательства руководящей роли кадетов в объединении антибольшевистских сил142.

Собрав большой материал, В. Д. Бонч-Бруевич в середине ноября 1917 г. доложил о нем В. И. Ленину143. «В докладе сами факты указывали, — пишет он, — что во главе этого движения стоят кадеты». В. И. Ленин «внимательно выслушал и с большой придирчивостью стал критиковать данные доклада». Выделив ту «совершенно ясную и точную часть его», которая не вызывала «ни малейших сомнений», Владимир Ильич потребовал документы, обосновывавшие и подтверждавшие другие положения доклада. Он прочел все эти документы, тщательно проверил их достоверность и убедился в справедливости изложенных в докладе обвинений в адрес кадетской партии144.

Хотелось бы особенно подчеркнуть наличие этой обширной информации о контрреволюционной активности кадетов, поскольку иногда высказывается мнение, что В. И. Ленин «безошибочно разгадал» роль ЦК кадетской партии как «политического штаба контрреволюции» в России145. Ленинская оценка руководящего участия кадетов в борьбе против Советской власти основывалась на точном и конкретном знании. «Сама действительность, — пишет В. Д. Бонч-Бруевич, — сами факты жизни заставляли нас действовать»146.

Кадетская партия совместно с правыми эсерами и меньшевиками готовила уличную демонстрацию в Петрограде с целью захватить Таврический дворец для самочинного открытия Учредительного собрания. Демонстрация должна была состояться 28 ноября — в тот день, на который назначило его созыв свергнутое Временное правительство. Партия «народной свободы» справедливо рассчитывала на полную поддержку эсеровского большинства Учредительного собрания. Недаром В. И. Ленин писал, что за спинами эсеров стоят Каледин и Милюков147. Кадеты, говорилось в обращении Совнаркома «Ко всему населению» 25 ноября 1917 г., «надеются изнутри Учредительного собрания прийти на помощь своим генералам… чтобы вместе с ними задушить народ»148.

26 ноября находившиеся под арестом кадетские министры во главе с Коноваловым ухитрились переправить своим однопартийцам «государственный акт», согласно которому формально передавали власть Учредительному собранию.

Вечером 27 ноября на квартире у С. В. Паниной состоялось заседание Центрального комитета кадетской партии, на котором обсуждались вопросы, связанные с предстоящими событиями. Поскольку сводки о ходе выборов свидетельствовали, что к 28 ноября в Петроград сумеет прибыть не более 100 делегатов, было принято решение объявить собравшихся в столице членов Учредительного собрания «Совещанием». Согласно кадетскому плану, они должны были собраться в Таврическом дворце, избрать временного председателя Учредительного собрания, ждать кворума и, когда съедется достаточное количество депутатов, открыть собрание. По мысли кадетов, прежде всего Учредительному собранию предстояло решить вопрос о власти. Для этой цели они заготовили проект, согласно которому «верховная власть» вручалась президенту, облеченному правом единолично назначать и смещать министров, и премьер-министру, являвшемуся начальником всех вооруженных сил149.

Важно отметить знаменательный факт: сама идея народного представительства, которую кадеты стремились использовать как флаг в борьбе против Советской власти, на заседании 27 ноября целым рядом членов ЦК в принципе отвергалась. По свидетельству Оболенского, «Родичев доказывал, что всеобщее избирательное право для России непригодно… Его поддерживали и другие». Шингарёв считал, что в данный момент из выборов представительного органа «ничего, кроме чепухи, получиться не может»150. Многие из присутствовавших подчеркивали, вспоминал впоследствии Астров, что «единственный возможный курс — гражданская война»151.

28 ноября перед Таврическим дворцом собралась толпа чиновников, офицеров, буржуазных обывателей. На зеленых кадетских знаменах был начертан лозунг: «Вся власть Учредительному собранию!» «…на деле, — говорил В. И. Ленин, — это у них значит: „Вся власть Каледину”»152.

В тот же день состоялось заседание Совета Народных Комиссаров, обсудившее вопрос о текущем моменте. В протокольной записи этого заседания сущность действий контрреволюционных сил в Петрограде, на Дону и на Урале выражена одной фразой: «Открытая гражданская война»153. В опубликованном на следующий день сообщении «Ко всем трудящимся и эксплуатируемым говорилось: «На Урале и на Дону Корнилов, Каледин и Дутов подняли знамя гражданской войны против Советов крестьянских, рабочих и солдатских депутатов. Богаевский, помощник Каледина, открыто заявляет, что восстание начато по прямому требованию кадетской партии, которая давно уже связала себя официально с контрреволюционной частью казачества. На Урале кадетская буржуазия поддерживает контрреволюционный мятеж деньгами и продуктами… Таким образом, прямая гражданская война открыта по инициативе и под руководством кадетской партии. Центральный Комитет этой организации является сейчас политическим штабом всех контрреволюционных сил страны»154.

Приведенные выше факты полностью опровергают выводы американского историка У. Г. Розенберга о том, что якобы в этот период в условиях «жестокого произвола» Советской власти по отношению к партии «народной свободы» «мирные», «пассивные» кадеты стремились к решению вопроса о власти в России путем «разума», «справедливости, законности и свободы», главным образом «Через их выражение в Учредительном собрании», что «большевистский переворот просто заставлял большинство членов партии сильнее придерживаться их основной системы моральных ценностей» и идеалов, что кадеты никак не решались избавиться от «парализующей их приверженности к строго легальным методам сопротивления не устраивающему их правительству»155.

Помимо приведенных фактов и документов, множества доказательств, полностью опровергающих эти утверждения, сошлемся лишь на недвусмысленные заявления достаточно авторитетных для У. Г. Розенберга свидетелей — Милюкова и Тырковой. «После падения Временного правительства, — писал Милюков, — партия, конечно, не думала складывать рук. С полной решимостью она стала на сторону начавшейся борьбы» против Советской власти. «Конечно, этого рода действия могли производиться на захваченной большевиками территории только конспиративно, — а открыто они велись на окраинах, оставшихся свободными от большевиков»156. Тыркова же свидетельствует, что уже с ноября 1917 г. «вся жизнь», «вся изобретательность» ее партийных собратьев была «направлена на войну с большевиками. «Не на борьбу, — подчеркивает она, — а именно на войну»157. Так оценивали свою «непротивленческую», по Розенбергу, позицию сами кадетские лидеры.

Подводя итоги первого года пролетарской диктатуры, газета «Известия» писала: «С самого первого дня Октябрьской революции гражданская война буржуазии против взявших власть рабочих не утихала ни на минуту, вспыхивая то в том, то в другом углу страны, то в сердце ее, то на окраинах… Там, где буржуазия не могла открыто выступить с оружием в руках, она старалась сорвать трудную работу Советской власти путем систематического саботажа всех ее предприятий и начинаний»158.

Мы виноваты в том, говорил В. И. Ленин на III съезде Советов, что «были слишком гуманны, слишком добросердечны по отношению к чудовищным, по своему предательству, представителям буржуазно-империалистического строя»159. Победивший пролетариат мог отстоять завоевания революции, только научившись защищать ее «путем наиболее энергичных, быстрых, твердых и решительных революционных мер»160.