Роберт Кондратенко - Морская политика России 80-х годов XIX века Страница 13

Пока часть отряда воевала, остальные моряки обеспечивали транспортировку войск и отдельных грузов для Закаспийской железной дороги, перевозившихся Каспийской флотилией. Впрочем, основную массу рельсов, шпал, а также паровозы и вагоны, общим весом до 40 тыс. т, в конце ноября доставили из Астрахани в Красноводск на 100 зафрахтованных парусных шхунах. Здесь их под руководством С.О. Макарова перегрузили на баржи, нанятые у пароходного общества «Кавказ и Меркурий» и отправили в Михайловский залив[111].

Перевозка грузов и последующее строительство железной дороги, которым руководил генерал-лейтенант М.Н. Анненков, потребовали немалых расходов. Ограниченность финансовых ресурсов, а также начавшаяся 23 декабря осада Геок-Тепе, изобиловавшая дерзкими вылазками текинцев и кровавыми схватками, не могли не повлиять на отношение правительства к урегулированию Кульджинского кризиса: для скорого и успешного решения Текинского вопроса Петербургу была необходима свобода рук, в известной мере достигавшаяся соглашением с Китаем.

Тревогу на берегах Невы вызывали и события на Балканском полуострове. Безуспешные попытки Черногории занять отведенную ей Берлинским трактатом территорию заставили князя Николая обратиться за содействием к подписавшим трактат державам. После консультаций, с общего согласия держав Италия предложила Османской империи передать Черногории земли к северу от Скадарского озера. 6/18 апреля 1880 года в Константинополе было заключено соответствующее соглашение, но реализовать его не удалось: населявшие эту область албанцы оказали черногорским войскам вооруженное сопротивление[112]. Россия попыталась разрешить этот вопрос самостоятельно, но безуспешно.

Коллективная нота держав, 1 июня потребовавших от турецкого правительства выполнения постановлений Берлинского конгресса, также не возымела действия, более того, 12 июня Албанская лига решительно отвергла раздел своих земель. За спиной турок и албанцев стояла поддерживаемая Германией Австро-Венгрия, опасавшаяся усиления соседних славянских государств. Однако по инициативе Англии, где к власти пришел либеральный кабинет во главе с У. Гладстоном, не сочувствовавший проводимой султаном Абдул Хамидом II политике, державы 14/26 июля обратились к османскому правительству с новым предложением — передать Черногории порт Дульциньо (Ульцинь) с прилегающим побережьем Адриатического моря. Порта формально приняла его, однако выполнять не спешила. Тогда дипломатические представители держав в Константинополе 22 июля/3 августа ультимативно потребовали передачи какого-либо из названных пунктов в течении трех недель. И вновь турки продемонстрировали нежелание что-либо предпринять.

Англичане, ожидавшие такой реакции, предусмотрели в качестве средства принуждения Порты морскую демонстрацию, согласие на которую выразили и другие державы. 17 июля 1880 года Н.К. Гирс сообщил А.А. Пещурову для доклада великому князю Константину Николаевичу, что возникла необходимость отправить в Средиземное море помимо намеченного фрегата «Светлана» еще один-два корабля, в связи с началом формирования некоторыми державами предназначенных для демонстрации эскадр[113].

9 августа командующему Отрядом судов в греческих водах телеграммой, текст которой был согласован с Н.К. Гирсом, приказали присоединиться к английской эскадре, а 16 августа отправили инструкцию, подготовленную в Министерстве иностранных дел на основании инструкции английского правительства вице-адмиралу Ф.Б.П. Сеймуру.

Согласно ее положениям, О.К. Кремер должен был соединиться с иностранными эскадрами, подчинившись при этом английскому адмиралу как старшему в чине. Действия соединенных эскадр, согласовываемые с британским кабинетом, предполагали помощь князю Николаю в овладении Дульцинским округом. Следует отметить, что формулировки английского документа не отличались определенностью, оставляя широкий простор для толкований. Конкретные решения адмиралам предстояло принимать большинством голосов, причем российская инструкция сохраняла за О.К. Кремером право высказывать особое мнение, и в случае несогласия с каким-либо решением просить приостановить его исполнение, чтобы получить указания из Министерства иностранных дел[114].

Пунктом сбора морских сил стала Рагуза (Дубровник). Одна за другой туда пришли австрийская, итальянская, английская и германская эскадры. Во второй половине августа рядом с ними бросили якорь старые, деревянные фрегат «Светлана» и клипер «Жемчуг», сильно проигрывавшие в сравнении с броненосцами и крейсерами других стран, что отнюдь не способствовало поддержанию державного престижа России, но лучшие корабли Морское министерство направляло к берегам Китая. В конце августа, когда еще не все корабли были в сборе, послы держав уведомили Порту, что демонстрация намечена на 3/15 сентября. В ответ турки 26 августа/7 сентября сообщили послам о согласии албанцев уступить Дульциньо. И вновь потянулись дни ожидания.

Корвет «Аскольд»

1/13 сентября в Рагузу прибыл адмирал Ф.Б.П. Сеймур, и переговоры с турецкими властями были прерваны. 8/20 сентября адмирал принял командование соединенными эскадрами и созвал военный совет, а 14/26 сентября вместе с командирами кораблей предпринял рекогносцировку окрестностей Дульциньо, назначив переход флота туда на 15/27 сентября. Однако черногорский князь, опасавшийся войны с Турцией, в последний момент обратился к державам за более действенной поддержкой, чем морская демонстрация, и последнюю отложили. Адмиралам пришлось запрашивать у своих правительств дальнейших указаний[115].

Вскоре они получили предписание занять Смирну (Измир). Однако и эта операция не состоялась, так как турки вступили в переговоры с черногорцами, поддерживавшими связь с Сеймуром через Каттаро (Котор). 24 сентября/6 октября оттуда в бухту Теодо, где стоял флот, прибыл 11-летний старший сын черногорского князя, Данило, в сопровождении военного министра и министра иностранных дел. Он посетил флагманский корабль Ф.Б.П. Сеймура, броненосец «Александра», а затем нанес визиты командующим эскадрами[116].

Сентябрьские переговоры, казалось, увенчались успехом: согласие между Портой, испытывавшей давление со стороны держав, и князем Николаем было достигнуто. В конце месяца султан подписал ирадэ о мирной передаче Дульциньо. Положение стабилизировалось. Черногория демобилизовала часть войск, так как наступило время жатвы, и в деревнях требовались рабочие руки. Флот перешел в Каттаро, где к российскому отряду присоединился корвет «Аскольд». В этом порту корабли простояли готовыми к действию до 14/26 ноября 1880 года, когда после полуторамесячных проволочек состоялась передача Дульциньо черногорцам. Все это время О.К. Кремер регулярно консультировался с дипломатическим представителем в Черногории Г.Н. Окуневым. Наконец вопрос был исчерпан. Тем не менее, эскадры разошлись не сразу, а некоторое время по предложению английского правительства оставались под начальством Ф.Б.П. Сеймура, «для поддержания принципа европейского согласия», как указывалось в телеграмме О.К. Кремеру из Ливадии[117].

Лишь 23 ноября, по высочайшему повелению, адмирал со «Светланой» и «Аскольдом» отправился в Неаполь, а «Жемчуг» — на станцию в Пирей.

Таким образом, начиная с июля 1880 до начала 1881 года, российскому правительству приходилось корректировать свою дальневосточную политику соответственно с положением дел на Балканах и в Средней Азии, воздерживаясь от обострения отношений с Китаем и стараясь найти общий язык с Англией, позиция которой в данном случае имела существенное значение. Однако как настойчивое желание местных властей и Военного министерства удержать стратегические перевалы, так и воинственность Пекина в течение нескольких месяцев накаляли обстановку и заставляли готовиться к возможным боевым действиям, план которых, впрочем, был разработан далеко не сразу.

Отправляя С.С. Лесовского на Тихий океан, великий князь Константин Николаевич позволил ему, как выразился сам адмирал в письме от 18 июля, изложить свои взгляды «на борьбу с Китаем, на те заключения, к которым меня приводит изучение этого вопроса из книг о прежних войнах с Китаем, с которыми я был совершенно незнаком до отъезда моего из Петербурга, и которых даже вовсе нет в нашем военно-морском отделе, вообще весьма скудном по китайским делам». Итогом такого изучения стал вывод, что «вступивши в борьбу с Китаем, не добиться нам удовлетворения наших требований иначе как взятием Пекина», по примеру англо-французских войск, овладевших городом в 1860 году[118].

Хотя адмирал и сам подчеркивал, что китайцы 1880-х годов не похожи на китайцев 1860-х, но почерпнутый в книгах об опиумных войнах план показался ему наиболее эффективным. С этой мыслью, видимо, готов был согласиться и военный министр. 11 августа Д.А. Милютин написал А.А. Пещурову, что Военное ведомство без труда подготовит десант, численностью до 25 тыс. человек при 100 полевых орудиях, и попросил сообщить, намерено ли Морское министерство составить план перевозки такого десанта. Однако в тот момент моряки на такой вопрос ответить не могли.