Александр Елисеев - Как обуздать олигархов Страница 13

Такова была позиция консерваторов-общинников, которые твердо стояли на почве традиционализма, приближаясь в то же время к некоторым социалистическим положениям. Это было, конечно же, очень осторожное и неосознанное приближение. Вообще тут теория — не главное. Многими консерваторами двигало, если так можно выразиться, социалистическое чутье. И выработано оно было многовековой практикой русского государственного социализма.

СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ МОНАРХИЯ

Правые консерваторы в большинстве своем считают любой социализм некоей левацкой ересью. Это идет еще от дореволюционных правых, которые видели главную угрозу самодержавию в социалистическом движении. Между тем монархию свергли вовсе не социалисты, а либералы, причем свергли в союзе с «прогрессивными националистами» типа Шульгина. (О любопытнейшем феномене национал-либерализма еще будет сказано ниже.)

Впрочем, были и традиционалисты, допускавшие возможность «правого социализма».

Речь идет, в первую очередь, о замечательном нашем мыслителе Константине Николаевиче Леонтьеве, который (как бы некорректно это ни прозвучало) был на голову выше всех тогдашних консерваторов. Именно он выдвинул шокирующую многих формулу «Царь во главе социалистического движения». В свое время некоторые деятели, стоявшие на позициях национал-большевизма, даже попытались увидеть в этих словах указание на будущий триумф сталинизма. Между тем в данном случае Леонтьев обосновал необходимость возникновения православно-монархического социализма.

Он замечал: «Чувство мое пророчит мне, что славянский православный царь возьмет когда-нибудь в руки социалистическое движение (так, как Константин Византийский взял в руки движение религиозное) и с благословения Церкви учредит социалистическую форму жизни на место буржуазно-либеральной». Речь, как очевидно, идет о том, чтобы царь взял на вооружение те моменты социализма, которые препятствуют излишней подвижности и либерализму. Ясно, что идеи 1783 года несовместимы с идей самодержавной монархии. Монархический социализм — это не «нигилистический бунт и бред отрицания, а… законная организация труда и капитала… новое корпоративное принудительное закрепощение человеческих обществ». Этот порядок не должен вредить «ни Церкви, ни семье, ни высшей цивилизации». Показательно, что Леонтьев находил некоторую социалистичность и коммунистичность уже и в современной ему монархии. Он писал о соединении самодержавия с общинным коммунизмом русского крестьянства. Кроме того, Леонтьев сравнивал коммунистические порядки с монастырским общежитием.

Кстати, о социалистичности дореволюционной России писал и блестящий монархический идеолог Иван Солоневич, который сам социализм, мягко говоря, недолюбливал: «Императорская Россия была страной, в которой по тем временам „обобществленный сектор народного хозяйства“ был больше, чем где бы то ни было в мире. Государственный Банк контролировал все банки России и имел исключительное право эмиссии кредитных билетов. Большинство железных дорог принадлежало казне, а оставшиеся частные дороги стояли накануне „выкупа в казну“. Государство владело огромными земельными пространствами, владело заводами и рудниками. Земская медицина была поставлена так, как она и сейчас не поставлена нигде во всем мире. Земства начинали строить свою фармацевтическую промышленность — с помощью государственного кредита. Русское кооперативное движение было самым мощным в мире».

Данное утверждение Солоневича подтверждается историками. «В России был большой государственный сектор хозяйства, в состав которого входили Российский государственный банк, 2/3 железных дорог, огромный земельный фонд, в том числе 60 % лесов, военная промышленность и многие промышленные предприятия в других отраслях, — пишет А. А. Новиков. — Часть промышленности оставалась собственностью государства. Государственные предприятия находились вне сферы рыночных отношений… Казенные заводы „не являлись коммерческими учреждениями“, что подчеркивалось в официальных документах… Царская бюрократия старалась расширить сферу казенного предпринимательства из-за боязни, что частные компании могут неожиданно отказаться выполнять казенные заказы и таким образом сорвут перевооружение армии и флота… Однако позиции государства в экономике не ограничивались государственным сектором. На развитие промышленности влияли и государственные заказы. Такие заказы давали почти все ведомства, начиная с Министерства путей сообщения и кончая Морским министерством. Еще одним направлением государственного воздействия были казенные монополии и акцизы, которые в совокупности давали около половины государственного дохода… Итак, одна часть промышленности находилась в собственности государства, другая часть в той или иной степени подлежала государственному регулированию. Но обе эти части оставались практически вне сферы рыночных отношений».

Кстати сказать, накануне Февральской революции наметилось именно усиление государственно-социалистических начал. «Власть почувствовала не только политическую, но и экономическую угрозу, исходившую от буржуазных кругов и финансово-промышленных групп, — пишет ЖЖ-блогер obsrvr. — Оппозиция назвала действия правительства „государственным социализмом“. Так, Министерство путей сообщения планировало помимо казенной добычи угля и нефти расширение собственного транспортного машиностроения и создание собственных металлургических заводов. (Некоторые заводы даже были национализированы.) Таким образом стала реализовываться относящаяся к началу 1914 года идея правительства ввести пятилетние циклы планирования строительства железных дорог, портов, крупных гидроэлектростанций (Днепровской и Волховской, которые были построены уже в первые советские пятилетки)». Настоящую государственно-социалистическую программу выдвинул великий князь Кирилл Владимирович: «Первым пунктом… стояла всеобщая трудовая мобилизация населения Империи в возрасте от 16 до 60 лет, — сообщает В. Хутарев-Гарнишевский. — Учитывая особо тяжелое положение в сфере продажи хлеба и хлебобулочных изделий, Кирилл Владимирович предлагал провести полномасштабную национализацию всей хлебной торговли… Кроме вышеуказанной хлебной монополии, Великий Князь предлагал установить полную монополию и на другие естественные ресурсы: добычу металлов, нефти, каменного угля и хлопка, лесную и сахарную монополии… Важнейшей реформой становилась национализация всех железных дорог… Предлагались серьезные преобразования и в финансовой сфере… Великий Князь Кирилл Владимирович предложил полностью отказаться от золотого обеспечения рубля… Национализация целых отраслей экономики положила бы в основу рубля не золотой эквивалент, а все достояние страны…»

Безусловно, не будь февральской антимонархической революции, осуществленной генералами-националистами, крупной буржуазией и либеральными политиканами, то Россия пошла бы по пути монархического национально-государственного социализма. Ведущая роль государства, представительство от синдикатов, а не от партий, опора на массовую черносотенную организацию и т. д. Довольно-таки жесткая политика в отношении села — надо же было изъять какие-то ресурсы для индустриализации, не растягивать же ее на долгие годы. Кстати, продразверстка была введена именно в царской России. Идею принудительного изъятия хлеба выдвинул министр земледелия А. Риттих, который 29 ноября 1916 года подписал постановление «О разверстке зерновых хлебов и фуража, приобретаемых для потребностей, связанных с обороной».

Действительно, правый социализм это, прежде всего, именно практика государственного строительства. Такая практика, которая была характерна на протяжении многих веков русской истории. А вот левый социализм, импортированный с Запада, был, в первую очередь, именно доктриной, к которой и попытались приспособить государство Российское. Это, конечно, не значит, что правый социализм должен отказаться от доктринального оформления. Но его доктрина должна быть отражением государственной практики.

Теперь чуть-чуть этимологии — слово «социализм» (от лат. слова socialis— общественный) означает преобладание целого (общества) над частью — личностью или группой личностей. Моделей социализма — десятки, если не сотни. Для разных стран характерны и разные модели.

Русский социализм отличен от коммунизма, который предполагает растворение государства, классов и других иерархических структур в некоей однородной коммуне. Он также расходится и с социал-демократией, которая сводит социализм к усилению общественного контроля трудящихся коллективов за властью и капиталом. Социализм по-русски — это «правый» социализм. Он подчиняет личность и социальные группы всему обществу, но это подчинение происходит посредством государства. Последнее выступает в роли гаранта и организатора процесса социализации. Конкретной формой подчинения части общества всему обществу является корпорация, которая создается и охраняется государством. Такой порядок сложился в Московской Руси.