Русское тысячелетие - Сергей Эдуардович Цветков Страница 13

Правда, вряд ли сбор дани осуществлялся со всей территории каганата. В ряде восточных источников говорится об оккупации в 90-х гг. Х в. приволжских городов Хазарии войсками хорезмийского шаха. С другой стороны, сомнительно, чтобы русские князья владели поволжскими хазарами «до днешнего дне», когда писалась Повесть временных лет, то есть в конце XI — начале XII в., поскольку тогда в Дикой степи безраздельно господствовали половцы. Поэтому наиболее вероятно, что русы и хорезмийцы разделили сферы влияния в Хазарии, и Владимир (а также последующие русские князья) собирал дань только с западных хазар, живших в Крыму и по соседству с «русской» Таврикой, между Доном и Кубанью.

Зажатый между Русью и Хорезмом Хазарский каганат был низведён на последнюю степень ничтожества. С конца Х в. его сильно поредевшее население ютилось в полуразрушенных городах, где ещё сохранялось какое-то подобие стабильности. Характерно, что византийские и западноевропейские писатели ХI–XII вв., говоря о Хазарии, подразумевают под ней уже только Крым, в котором ещё долгое время существовала довольно многочисленная община хазарских иудеев (караимов).

Поставив в данническую зависимость западную часть Хазарии, Владимир присвоил себе титул кагана («великим каганом земли нашей» величает его митрополит Иларион в своём «Слове о законе и благодати»). То был обдуманный политический шаг. Русские князья издавна стремились к международному признанию своего титула «великий князь русский», который, однако, в иерархии правителей Восточной и Западной Европы котировался довольно низко, в одном ряду с племенной титулатурой вождей печенегов и венгров. Поэтому начиная с Игоря, как о том свидетельствует Константин Багрянородный, киевские князья стремились повысить международный престиж своего «княжения», домогаясь «царских венцов» от византийских императоров. Византия со своей стороны проявляла крайнюю неуступчивость в этом вопросе.

И вот Владимиру представился удобный случай решить проблему титулования другим способом — за счёт присвоения себе титула кагана, который обладал неоспоримым авторитетом не только среди народов Восточной Европы, но и при константинопольском дворе, где хазарского кагана в официальных документах именовали «наиблагороднейшим и наиславнейшим». Тяга «робичича» (сына «рабыни») к пышным титулам вполне понятна и с психологической стороны. Вместе с тем принятие Владимиром титула хазарского владыки не сопровождалось заимствованием каких-либо элементов государственно-административной системы Хазарии. Более того, реальный статус хазарского кагана, который, согласно тюркским обычаям, мог стать объектом жертвоприношения, вряд ли воспринимался первыми правителями русов как привлекательная модель организации верховной власти. О претензиях русских князей на «хазарское наследство» можно говорить только в смысле территориальном — как об этом сказано в Повести временных лет: «Владеют русские князья хазарами и по нынешний день».

Принимая титул кагана, Владимир заявлял о себе как о могущественнейшем и, по сути, единственном законном правителе Восточной Европы — от Дона и Волги до Карпат и от Балтийского до Черного моря. Это был вызов, обращённый ко всем окрестным государям, но прежде всего — к императору Византии. «И единодержцем будучи земли своей, покорил под себя окрестные страны — те миром, а непокорные мечом…» — подводит итог дохристианского правления Владимира митрополит Иларион.

Государственное величие Русской земли, опиравшееся на материально-идеологические ресурсы языческого общества, достигло своего предела. Дальнейшее развитие её государственного суверенитета было невозможно без коренного преображения религиозно-политических основ княжеской власти.

Тем не менее даже после принятия христианства русские князья ещё долго не расставались с престижным титулом кагана. Каганом Русской земли называли не только самого Владимира, но и его сына Ярослава Мудрого, и внука Святослава Ярославича (на фреске в Киевском соборе Святой Софии с изображением киевского князя Святослава Ярославича (1073–1076) сохранилось граффити с молитвой о спасении души «Сьпаси Г[оспод]и каг[а]на нашего», то есть «Спаси Господи кагана нашего»). Последний раз в источниках («Слово о полку Игореве») каганом назван был тмутороканский князь-изгой Олег, сын Святослава Ярославича — он умер в 1115 году новгород-северским князем.

Таким образом Русская земля является историческим наследником не только православной Византии, но также и иудейской Хазарии.

Русь и печенеги

По-тюркски имя этого народа звучало как беченек; византийцы называли их пацинаки/пачинакиты, арабы — баджнак. Некоторые историки полагают, что этноним беченек/печенеги происходит от имени исторического или легендарного вождя Бече. Однако вероятнее другое. Печенежская орда состояла из разных племен и этносов. По свидетельству Константина Багрянородного, самоназвание трёх её «колен» или «округов» (малых орд) было кангар — «как более мужественных и благородных, чем прочие, ибо это и означает прозвище кангар». Кангарами, по всей видимости, были тюркские выходцы из распавшегося политического союза, носившего их имя (в государственное объединение Кангюй/Кангар (II в. до н. э. — IV в. н. э.) входили кочевые и оседлые племена на землях Хорезма, в районе среднего и нижнего течения Сырдарьи). В своём движении на запад они влились в угорские племенные группировки Южного Приуралья, которые, собственно, и назывались печенегами (ср. финноугорский гидроним «Печенга»), заняв среди них привилегированное положение.

До начала IX в. печенеги обитали между Нижней Волгой и Аральским морем. Затем, в период хазарской смуты, они прорвались в Среднее Подонье. Но здесь они пробыли недолго. Хазары натравили на них огузов (торков), чей удар расколол печенежскую орду. Анонимный персидский автор географического трактата «Границы мира» (конец Х в.) говорит уже о двух ветвях печенегов: тюркской и хазарской. Последняя кочевала в степном междуречье Нижнего Дона и Нижней Волги. Константин Багрянородный писал о ней: «Да будет известно, что в то время, когда пачинакиты были изгнаны из своей страны, некоторые из них по собственному желанию и решению остались на месте, живут вместе с так называемыми узами и поныне находятся среди них, имея следующие признаки для того, чтобы отличаться от тех и чтобы показать, кем они были и как случилось, что они отторгнуты от своих: одеяние своё они укоротили до колен, а рукава обрезали от самых плеч, стремясь этим как бы показывать, что они отрезаны от своих родичей и соплеменников».

Хазарская ветвь печенегов быстро захирела и утратила этническую самостоятельность.

Другая, тюркская ветвь (названная так по причине присутствия среди них тюрков-кангар), откатилась на запад. Бежав от огузов, говорит Константин Багрянородный, печенеги «стали бродить