Мифы сталинской эпохи - Армен Сумбатович Гаспарян Страница 13

Судебную коллегию ГПУ упразднили, все дела по окончании следствия отправляли в судебные органы по подсудности. Однако при Народном комиссариате внутренних дел СССР создали новое особое совещание, которому предоставили право применять в административном порядке высылку, ссылку, заключение в исправительно-трудовые лагеря на срок теперь уже до 5-ти лет, а также право на высылку за пределы СССР. Можно сказать, это отголоски знаменитого дела товарища Троцкого. То есть, в итоге, новый административный орган при НКВД опять наделялся судебными полномочиями, которые, разумеется, не могли не привести к очередному витку нарушений законности. Это все особенно ярко проявится в 1937–38 гг.

О том, как именно нарушалась та самая социалистическая законность, написано множество книг, читай – не хочу. Есть документы, есть воспоминания людей, прошедших через это, словом, творился абсолютный беспредел, говоря современным языком. Конечно, это очень большая, отдельная и сложная тема. Сразу возникает вопрос, на каком примере ее рассматривать? Можно, например, взять дело о заговоре в Рабоче-Крестьянской Красной Армии, так называемое «дело Тухачевского». Можно посмотреть те самые внесудебные решения 1938 года. И методы следствия во многом будут разниться. Если в эпоху первых месяцев террора тридцать седьмого года еще какая-то видимость соблюдения прав граждан и пресловутой пролетарской законности соблюдалась, то к началу тридцать восьмого года наступил абсолютный и тотальный беспредел. Причем это не моя формулировка, так говорили деятели того самого Народного комиссариата внутренних дел, пережившие эпоху террора. Они с ужасом описывали в воспоминаниях, что вообще происходило в их ведомстве. При этом – вот интересный нюанс! – мало кто из них отдавал себе отчет, что подобный подход был заложен изначально, еще при создании ОГПУ. Дело ведь все в том, что если вы создаете там специальное особое совещание и наделяете его подобного рода полномочиями, то очевидно, что рано или поздно сбой общей системы произойдет. Не может не произойти. Что и случилось достаточно быстро, через каких-то три-четыре года.

Глава 6

Понятие «враг народа»

Хочется вспомнить недавние события в Москве, я имею в виду 12 июня, когда два процента оппозиционеров попытались сорвать торжества. В результате, естественно, возникло лютое возмущение в обществе. Ясно, когда отдельная, очень маргинальная группка позволяет себе подобные вещи, подавляющее большинство негодует. Но страшно другое – тут же заговорили, мол, надо максимально жестко наказывать, даже использовать собственный исторический опыт. Тут мне стало совсем грустно, потому что понятно, что подразумевается под собственным историческим опытом. Может, военно-полевые суды Столыпина, может, правосудие 30-х годов со всеми вытекающими последствиями. Тут снова появилась на свет давнее, полузабытое понятие «враг народа», которое вдруг стало применяться к нынешним российским оппозиционерам. Лично меня это крайне настораживает, хотя бы потому, что «враги народа» 30-х годов по интеллектуальному коэффициенту не идут ни в какое сравнение с этой современной гопотой, их жизненный опыт был совершенно другой. Но нас интересует даже не то, насколько можно применить это определение к нынешней оппозиции, куда интереснее – откуда взялась подобная формулировка, в каких случаях вообще возможна и чем она грозит.

Да, вокруг определения «враг народа» идет многолетняя полемика. Многие даже не знают, что это вовсе не изобретение какого-то злобного Сталина или не менее злобного Ленина. Так же, как слово «комиссар», оно вошло в обиход во времена Великой французской революции. Поскольку Ленин со своими старыми большевиками себя именно под Великую французскую революцию чистили, чтобы плыть в свою революцию дальше, другими словами, учились на исторических примерах, то, понятное дело, позаимствовали многое из той терминологии.

В сущности, большевики позаимствовали у французов не только само определение, но даже практику его применения. Кстати, сами французы тоже не первооткрыватели, справедливости ради надо отметить, что Робеспьер с Дантоном элегантно слямзили его у древних римлян. Так, Хостис Попули Романи был врагом римского народа, это отражено еще в документах древнеримской эпохи. Интересно, что и римляне, в свою очередь, тоже позаимствовали его у греческой цивилизации. Например, клятва граждан Херсонеса, которую относят к III веку до нашей эры, среди прочего несет следующую фразу: «Я не буду составлять заговора ни против херсонесской общины, ни против кого-либо из граждан, кто не объявлен врагом народа».

Ладно, это исторические изыски. В конце концов, не важно, кто автор, важно, что Ленин все-таки заимствовал это понятие у Великой французской революции. Во Франции в 1794 году врагом народа считался тот, кто стремился уничтожить общественную свободу силой или хитростью. Причем это определение трактовалось невероятно широко, под него попадали сторонники реставрации монархии и просто распространители панических слухов.

Интересно, что термином «враг народа» Ленин начал пользоваться еще до того, как партия большевиков стала руководить страной. Первым был объявлен врагом народа, причем не в полемическом задоре, а именно с позиции партийного осуждения, генерал Лавр Георгиевич Корнилов. Не сложно догадаться, за что именно, – конечно, за августовский мятеж 1917 года. Первыми коллективными врагами народа стали кадеты (партия конституционных демократов): «ибо члены руководящих учреждений партии как партии врагов народа подлежат аресту и преданию суду революционных трибуналов». Так гласит декрет Совнаркома от 28 ноября 17-го года.

Для любознательных: под этим документом стоит и подпись товарища Сталина. То, что товарищ Сталин тогда часто голосовал против самых крутых мер, вовсе не свидетельствует, что в 17-м году он придерживался еще относительно демократических воззрений. Мол, уже потом, по итогам, так сказать, бурной, долгой и нудной борьбы за власть характер его изменился в худшую сторону. Ничего подобного. Товарищ Сталин всегда был с этой точки зрения человеком весьма недобрым. А уж в годы Гражданской войны, во времена той самой, пресловутой обороны Царицына его точно не обвинили бы во вселенской любви и толерантности. Просто он считал, что время еще не пришло.

Потом, после Гражданской войны, формулировка «враг народа» перекочевала в уголовное право. Уже в Уголовном кодексе от 1922 года появляется печально знаменитая 58-я статья. Согласно ей врагом трудящихся можно было стать за шпионаж, вооруженное восстание, теракты, саботаж, склонение иностранного государства к войне с СССР. Помимо прочего, объявление врагом тянуло с собой конфискацию имущества и лишение гражданства.

58-я статья в те времена трактовалась чрезвычайно широко. Вообще давала широкий простор для деятельности сотрудникам ГПУ. Почему? Потому что обвинить в подготовке теракта или саботажа можно было, в принципе, любого противника советской власти. И очевидно, что в 20-х и 30-х годах недостатка в противниках не было. Кто-то просто бурчал у себя на скамейке около подъезда, мол, большевики все делают неправильно, Троцкого затравили и т. д., кто-то открыто выступал против методов партии. Больше того, в рядах большевиков еще происходили партийные обсуждения, слов