Красное Село. Страницы истории - Пежемский Вячеслав Гелиевич Страница 13

Плотина на Дудергофке. Отсюда пошло Красное Село

Расположение мельницы на Дудергофке (Лиге) было выбрано неспроста. Как уже говорилось ранее, были надежды на существование здесь залежей полезных ископаемых – свинцовой жилы и медной. Вероятно, первоначально мельница предполагалась для измельчения медной руды.

История с обнаружением медной и свинцовой жил потребовала консультаций специалистов. Согласно мнению сотрудников Всероссийского геологического института (ВСЕГЕИ), история с находкой выходов медной и свинцовой руд возможна. Коренных пород с крупными месторождениями в данной местности быть не может – мощный слой осадочных пород отделяет дневную поверхность от платформы, в которой могут быть найдены какие-либо полезные ископаемые. Однако при движении ледника могло происходить смещение фрагментов коренных пород и перемещение их на сотни километров (например, из района Кольского полуострова). Поскольку сами Дудергофские высоты являются продуктом именно такого смещения, то и нахождение небольших локальных месторождений возможно. Впрочем, они не должны иметь промышленного значения. Так, видимо, и произошло в действительности: жилы были найдены, но их разработка показала ничтожность запасов. Разработка медной жилы продолжалась как минимум в 1730-е гг. В документе, датированном 1726 г., говорится: «Велено строить заводы… мельницу, которая для сементного заводу, и строением отдать тому медному заводу. Для того б заводу и на выгон по берегу речки лиги отвесть кругом земли во все стороны по двести по пятидесят сажен, а в тех местах, где будет копана руда около штолен и шахтов, мастеровым и работным людям в длину и поперек сажен по тридцать».

Обычным явлением того времени на реках с достаточным перепадом высот было сооружение каскада мельниц, иногда более десятка. Так по сути своей и случилось на Дудергофке – каскад мельниц образовал три Дудергофских озера и Лиговские пруды ниже по течению. Мельницы использовались для помола муки (у Дудергофского озера) и для изготовления бумаги (у Долгого, а позднее и у Безымянного). В 1709 г. Петр I лично выбирает место для строительства мельницы, а в 1714 г. сооружается плотина и строится бумажная фабрика. Давайте разберемся, почему для изготовления бумаги так нужна плотина и мельница. Как изготавливалась бумага в XVIII в.? Прежде всего собиралось, как сейчас бы сказали, «вторсырье»: бумага и тряпье. Далее материал нужно было измельчить. И тут в действие вступали мельничные жернова. Потом смесь вываривалась в чанах и поднималась на специальных проволочных поддонах, образуя листы. Иногда процесс изготовления бумаги даже называли отливкой. Если рассматривать бумагу XVIII в. на просвет – видны полосы, оставленные проволокой. Иногда из той же проволоки делались фигуры, буквы, вензеля – так на бумаге появлялись водяные знаки. Благодаря стандартному узору всегда можно узнать, из какой части бумажного листа сделана та или иная страница.

Строительство началось с кладки фундамента и возведения запруды. Ведали строительными работами Семен Тыртов и Иван Елагин. Семен Тыртов руководил землекопами, а Иван Елагин – плотниками и каменщиками. При строительстве мельницы и сооружении запруды был учтен неудачный опыт строительства бумажных мельниц под Москвой на реках Уча и Похра. Непосредственным руководителем бумажного производства был Лука Каблуков. Его помощника, мастера бумажных дел немца Иоганна Альбрехта, нанял сам Петр I еще при посещении дрезденской бумажной мельницы. Подготовкой и выпуском бумаги занималось 45 человек.

Бумажная мельница представляла собой «в земле амбар большой, каменный; в нем поставлены в 2 ряда 12 ступ. У ступ 48 пестов дубовых и оные песты окованы железом…». С начала строительства мельница находилась в ведении Адмиралтейской коллегии. Почему так? Все дело в бумаге. Она в те годы шла не только на столы коллежских асессоров, но и в армию, и на флот. Пороховые заряды для ружей и пушек паковались в бумажные мешки. Можно сказать, стратегическое производство. Вопреки расхожему мнению, именно для доставки сырья и отправки готовой продукции в город (а также для перевозки на Петербургскую мельницу полуфабриката для изготовления бумаги) был сооружен Лиговский канал, о котором мы еще поговорим подробнее далее. Было бы странно, если воду для фонтанов Петербурга (согласно распространенной версии) доставляли бы из Дудергофки к Летнему саду, мимо полноводной Невы и протекающих совсем рядом Мойки и Фонтанки. Впрочем, к сооружению Лиговского канала мы еще вернемся.

Совсем недолго, около пятнадцати лет, бумажная фабрика находилась в ведении Адмиралтейств-коллегии. Ежегодно она вырабатывала 5000 стоп бумаги и приносила 25,5 тыс. руб. прибыли. Помимо бумаги для патронов, здесь производились и другие сорта – от технической до гербовой. Со временем до трех четвертей продукции стала занимать именно писчая бумага. Первые годы фабрика производила только полуфабрикат, который окончательно обрабатывался на Санкт-Петербургской бумажной мельнице. Она была создана примерно в то же время, что и Красносельская, но приводилась в движение энергией ветра. В 1727 г. Петербургская мельница была закрыта, а рабочие (120 человек) переведены на Красносельскую фабрику, которая стала проводить весь цикл работ по изготовлению бумаги. Достаточно часто в то время «казенные» предприятия передавались в частные руки окончательно или на правах аренды – так они приносили больше прибыли и избавляли государство от множества связанных с производством хлопот. В 1730 г. петербургские купцы Маслов, Солодовников и Фейфер предложили взять Красносельскую фабрику в аренду. Тут и закрутилась интрига, породившая впоследствии удивительный исторический и социальный феномен – «Красносельскую вольницу» – первую историю взаимоотношений трудового коллектива и владельца промышленного производства. Дело в том, что, как водится, к фабрике были «прикреплены» рабочие. То есть переведенные из Подмосковья государственные (дворцовые) крестьяне не имели права покидать фабрику, так же как крепостные крестьяне по всей стране не могли покидать деревень, принадлежавших помещикам, и обязаны были трудиться. Однако их положение изначально было значительно лучше, чем помещичьих крестьян или рабочих на частных заводах. Оговаривалось денежное довольствие, продукты питания, которые они получали за свою работу. Получив фабрику в аренду, купцы не получили в собственность крестьян, к фабрике приписанных. Они оставались дворцовыми. В 1753 г. к Елизавете Петровне обратился граф Сиверс с просьбой передать ему Красносельскую мануфактуру. Он обещал расширить производство и «уступать» казне по 10 коп. с каждой стопы бумаги. Просьбу удовлетворили, и, заплатив за строения материалы и инструменты, а также за запасы уже произведенной бумаги, он стал владельцем мануфактуры. Но владельцем крестьян, к ней прикрепленных, с точки зрения закона он тоже не стал. Сиверс получил своеобразную монополию: все государственные предприятия Петербурга были обязаны покупать именно на его мануфактуре бумагу и сдавать на нее же сырье: старую бумагу, тряпье, отходы канатного производства. На долгие годы мануфактура стала также исключительным производителем бумаги для ассигнаций. Общее число рабочих перевалило за сотню. Наследники Сиверса продали фабрику генералу Хлебникову. Тот относился к рабочим, на фабрике работавшим, как к крепостным: уменьшал заработную плату, заставлял работать полный день в субботу (хотя раньше работа на фабрике по субботам всегда заканчивалась после полудня). Уменьшил он и продовольственный паек. Снизилась плата малолетним, работавшим на фабрике. И случился побег. Бежали «черпальщик Ладыгин, плотник и выметчик Василий Майков, да из караульных при фабрике Федор Чубаров», «через то при фабрике в мастерстве сделали остановку и замешательство протчим». Многие рабочие отказались выходить на работу «и из послушания совсем вышли». Оказалось, что рабочие бежали в Петербург – жаловаться в Мануфактур-коллегию. Удивительно, но челобитная была принята (некоторые историки полагают, что обстановка поспособствовала – недавно было подавлено восстание Пугачева, и волнений в Петербурге не хотели). Началось расследование. Указ Мануфактур-коллегии от 29 марта 1758 г. предписывал новому владельцу частично удовлетворить требования рабочих: выдавать провиант мукой, а не зерном, детям, работавшим на фабрике, продуктовое довольствие устанавливалось на уровне того, что получали солдатские дети в военных школах. Денежная плата для детей определялась по усмотрению владельца от 10 до 30 коп. в месяц с 7 до 15 лет, а после 15 лет – как взрослым. Рабочих такое решение не устроило. Заработная плата взрослым не была повышена. Конфликт продолжался и даже перешел на новый уровень. Рабочие подали жалобу в Сенат. Трудившиеся на фабрике настаивали: они не крепостные, были присланы на фабрику «как солдаты», то есть как казенные люди. Сиверс при покупке фабрики за них не платил. Сенат отправил запрос в Мануфактур-коллегию и получил ответ, что мастеровые Красносельской фабрики «вечно и потомственно пожалованы с фабрикой и из казенного ведомства вышли». В 1785 г. постановлением Сената рабочие фабрики были объявлены крепостными. Но… на особых условиях. Постоянная борьба за свои права привела к заключению 1802 г. договора между владельцами фабрики и рабочими. Это был первый в истории России подобный документ. Да, рабочие оставались «в крепости», но в документе обговаривались условия их работы и обязанности владельца. Именно этот небывалый для крепостнической России документ и получил в народе название «Красносельская вольница». После смерти Хлебникова фабрика перешла во владение его дочери А. П. Полторацкой. Та стала вновь нарушать многие положения договора, и на фабрике начались волнения. В 1813 г. Сенат вновь утвердил положение о Красносельской фабрике, в которое был включен с изменениями и договор 1802 г. Необходимо отметить, что ниже по течению реки Дудергофки А. П. Полторацкая открыла еще одну бумажную фабрику – на месте существовавшей ранее полотняной мануфактуры. Ее плотина образовала Безымянное озеро. Так вот положение рабочих на «нижней», новой частной фабрике было несоизмеримо хуже, чем трудившихся на «старой», «верхней», чьи права были защищены особым договором. Несколько слов о второй фабрике. В годовой ведомости «Красносельской нижней фабрики содержательницы статской советницы А. П. Полторацкой», составленной фабричной конторой в 1830 г., говорится: «Фабрика состоит в С.-Петербургской губернии, в Царскосельском уезде, близ Села Красного на земле, купленной на дворянском праве, под коею земли по 250 сажен во все стороны. Она устроена на речке Лиговке, имеющей течение из озера Дудергофского. При означенной фабрике строения и машины». На фабрике работало также более ста человек – все это были крепостные из имений Полторацкой. Если «верхняя» фабрика выпускала исключительно высокие сорта бумаги, то «нижняя» – в основном оберточную. Фабрика вырабатывала в год 15–16 тысяч стоп бумаги. Около трети рабочих составляли женщины и дети, рабочий день длился по 14–15 часов. В 1838 г. фабрика перешла во владение П. А. Печаткина, известного бумажного фабриканта. О ее развитии во второй половине XIX в. мы расскажем в другой главе.